После матча - Филатов Лев Иванович - Страница 24

Футболом руководит Управление футбола, находящееся в составе Государственного комитета СССР по физической культуре и спорту. И существует еще Федерация футбола во главе с президиумом, организация общественная, совещательная. Ей, кстати говоря, полсотни лет. На подходе к своему юбилею президиум однажды на протяжении нескольких часов в бурных прениях обсуждал тему: «Чем должен и чем не должен заниматься президиум?» Если бы это заседание показало телевидение, его бы смотрели, не отрываясь, миллионы людей, настолько оно было сенсационным. Я же, много лет состоявший в президиуме, сенсацией это не назвал бы. Обязанности президиума расплывчаты. Он то выходит на первый план и принимает решения, так сказать, кардинальные, заставляющие усомниться, а существует ли управление, то помимо него выносятся постановления, оставляющие вопрос: «А куда смотрела умудренная общественность в лице президиума, ведь это ее обязанность?» Когда управлению угодно какую-либо меру представить идущей от общественного мнения, ее выносят на утверждение президиума. Если управление догадывается, что общественники способны воспротивиться и проголосовать «против», такую меру принимают «в рабочем порядке». Я не за противопоставление, я за разграничение сфер и обязанностей.

Смею утверждать, что основательное знание футбольного дела у нас не в чести. Знающие люди по логике вещей стремятся к порядку, к постоянству, к системе. Люди не знающие, но норовящие таковыми себя выставить, ратуют за «смелость и новизну» и под этим девизом готовы на любые вмешательства в жизнь футбола, у них так и чешутся руки что-нибудь изобрести, переиначить, сломать, хоть на короткое время, но приобрести, славу решительного реформатора, борца с «тихой заводью». Они наломают дров и бесследно исчезают. А футболу еще долго вздрагивается от их предприимчивости.

Много-много лет и управление и федерацию возглавлял заслуженный мастер спорта Валентин Александрович Гранаткин. В юности вратарь команды Могэс, «Локомотива», в зрелые годы – первый вице-президент ФИФА, Гранаткин был своим человеком на любой высоте футбольной пирамиды. Был он умен, остроумен, если требовалось – дипломатичен, а когда футбол задевали за живое – резок и упрям.

Однажды в моем присутствии он слушал тренера оплошавшей команды. Тот разливался соловьем, желая показать, с какими немыслимыми трудностями столкнулся. Гранаткин его не прерывал, сидел, низко опустив голову.

– Все? – Гранаткин вскинул голову.- Ну вот что. Ты, как видно, забыл, где находишься, здесь не клуб любителей футбола. Пойди погуляй в коридоре полчасика, подумай, а потом снова приходи. Доложишь все, как есть на самом деле. Для краснобаев у нас вакансий нет. Пойди, пойди…

Перед этой беседой я спросил Гранаткина, не оставить ли мне их вдвоем.

– Сиди, тебе пригодится.

Когда тренер вышел «погулять», Гранаткин хитро на меня взглянул:

– Ну как, напечатал бы, что он тут намолол? Ох и наловчились пыль в глаза пускать! Ты представить не можешь, как надоела брехня. А он тренер, между прочим, толковый. Но я его разговорю…

Гранаткин при всей своей ироничности глубоко верил в большие возможности советского футбола. Вера эта была у него в крови, в крови спортсмена, он проникся ею еще на футбольных полях. Как-то раз я обратил внимание на малоподвижные, искривленные пальцы его рук.

– А ты как думал? Нахватался я этого мяча…

В 1960 году, в Париже, когда наша сборная выиграла Кубок Европы, я прямо в раздевалке взял короткие интервью у всех игроков, тренеров и у Гранаткина. Он попросил меня отметить, что успех – ответ тем, кто не верит в силу советского футбола. Я так и передал в редакцию.

А по возвращении Гранаткин мне позвонил: «Слушай, мне тут некоторые начальники прохода не дают с твоим интервью, как это я посмел кого-то считать маловерами, дескать, я зазнался…

– Я вас подвел?

– Нет, ты правильно изложил. Я – на всякий случай, как бы и тебе не досталось. Они, чтобы перестраховаться, сулили нам проигрыш. А теперь боятся, что их в неверии упрекнут, вот и жмут на меня.

И грянул день, когда Гранаткина, не предупредив, отстранили от футбольных дел. Только что на большом заседании он сидел на председательском месте, а в конце заседания представили нового начальника управления, которого никто не знал. О нем нам сказали: «Имеет большой опыт административной и спортивной работы в Ворошиловградской области». Имеет ли он отношение к футболу, осталось неизвестным.

В годы правления нового начальника управления ворошиловградская «Заря» стала чемпионом страны, и, как мне казалось, он считал это своим главным успехом, словно заплатил долги. В эти же годы у нас расцвел соглашательский футбол, всевозможных грязноватых слухов стало больше, чем разговоров об игре. Потом этого человека, «имеющего большой опыт», сняли с должности. Он устроился начальником команды «Карпаты», но не уцелел и там, уличенный в неблаговидных поступках. Дальнейшая его судьба ни у кого не вызывала любопытства.

Так заменили Гранаткина. Человека, необычайно авторитетного в мире футбола. И главной причиной замены, как я уверен, было то, что он горой стоял за интересы футбола и делал все возможное, чтобы отвести вмешательства разбитных реформаторов, добивался порядка и постоянства.

У футбола в мире спорта двойственное, двусмысленное положение. С одной стороны, он среди всех остальных видов на букву «ф», рядом с фехтованием и фигурным катанием, не лучше и не хуже других. И отношение к нему соответствующее – один из многих. Но ведь не скроешь, что на самом-то деле он – Гулливер, и как его ни подравнивай, ничего не получается, выпирает, возвышается. А ревнителей равенства сколько угодно. В том числе завистников и неблагожелателей, которым кажется, что нечего с футболом нянчиться, и медалей-то от него не дождешься, не то что от фехтовальщиков или фигуристов.

Даже в моем родном «Советском спорте» время от времени вспыхивает недовольство, что футбольной теме отдается слишком много газетной площади, что надо бы подсократить, а то и вовсе аннулировать отчеты о матчах, что они мешают равномерному освещению всех видов спорта. И сотрудникам отдела футбола приходится доказывать аксиомы, вроде тех, что большинство подписчиков – болельщики футбола, что «Советский спорт», монопольно публикующий подробности матчей, благодаря этому имеет свое лицо и свой пятимиллионный тираж. Атаки удается отбивать, но нет уверенности, что их не затеют снова.

Еженедельник был задуман и вышел в свет под названием «Футбол». Спустя семь лет он вдруг стал «Футболом – Хоккеем». Подселение, хотя с ним и смирились, не оказалось удачным: футбольная информация сжалась, да и хоккей ютится на птичьих правах. Не сомневаюсь, что популярный хоккей (вместе с русским и травяным) заслуживает особого издания. Его бы и следовало открыть, оставив «Футбол» в первозданном виде. Бумагу и тираж легко поделить. К кому бы я ни обращался с этими соображениями, никто их не оспаривал. Но однажды проявленное впопыхах неуважение к интересам футбола (один из многих, может потесниться!) сохраняется, хотя дело и страдает.

Гулливер причиняет большие неприятности. Футбольную неудачу ничем не компенсируешь. И тогда в раздражении футбольному отряду предлагают поучиться у лыжников, штангистов, гандболистов, тех, кто частенько становится на своих чемпионатах первыми, не давая себе труда задуматься, что футбол живет, трудится и борется в исключительных условиях.

Прежде всего раз и навсегда надо отдать себе ясный отчет в том, что наш футбол во всех значительных международных турнирах, включая чемпионаты юниоров, выдерживает конкуренцию с профессиональным футболом капиталистических стран, основанным на принципе доходности и высоких заработков и в силу этого крепко организованным. Такую регулярную конкуренцию не испытывает никто, кроме футболистов.

Полагается считаться и с тем, что футбол развит не в пяти-шести странах, а в сотне стран, причем все более настойчивым становится стремление повсеместно создавать первоклассные команды. За сравнительно недолгий срок в Европе поднялись прежде третьеразрядные сборные Норвегии, Швейцарии, Ирландии, Дании, Греции, Северной Ирландии, Уэльса. Я назвал те сборные, чью выросшую силу смогла оценить аудитория наших стадионов. В 1961 году я ездил в Осло на отборочный матч чемпионата мира. Наша сборная выиграла у норвежской 3:0, а я в отчете ее раскритиковал за то, что она позволила себе играть без напряжения. В 1965 году я был на аналогичном матче в Афинах. Наши победили греков 4:1, и я опять-таки предъявил к ним претензии. Теперь подобные результаты на стадионах этих стран мы приняли бы как безоговорочный успех, зная, как выросли противники, как они умелы и опасны.