Лицо во мраке - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 3

• Предыдущая
• 3/70
• Следующая

— Распорядитесь, чтобы машину поставили в гараж, — приказал он дежурному полисмену. — Я пойду домой пешком — это безопаснее.

— Вас спрашивал инспектор, сэр! Он отправился сейчас на набережную.

— Прекрасная ночь для прогулок, — улыбнулся Дик.

— Полиция разыскивает труп человека, которого сегодня ночью сбросили в реку, — последовал неожиданный ответ.

— Сбросили? Вы хотите сказать, он упал в реку?

— Нет, сэр, его бросили. Полицейский патруль проезжал в лодке по Темзе вдоль набережной, когда туман еще не был таким густым, и видел, как какого-то человека сбросили через перила. Сержант дал свисток, но вблизи не было полисменов, и убийца скрылся. Сейчас разыскивают труп. Инспектор велел мне доложить о случившемся, когда вы приедете.

Дик Шеннон не раздумывал долго. Он забыл, что минуту назад мечтал об отдыхе у горящего камина в своей уютной квартире. Он перешел широкую набережную и направился вдоль каменного барьера. Туман казался совершенно черным, и изредка раздавался унылый вой сирен с пароходов, где усталая команда боролась с темнотой. Наконец он наткнулся на группу людей. Инспектор узнал его только вблизи и тотчас подошел к нему.

— Это убийство. Только что нашли труп.

— Он утонул?

— Нет, сэр. Человек был убит, а затем сброшен в воду. Если вы спуститесь по этим ступеням, вы увидите его.

— Когда это случилось?

— В девять часов вечера. А сейчас уже два часа ночи.

Шеннон спустился по скользким ступеням. Из тумана показались неясные очертания лодки, и при свете карманных фонарей он увидел лежавшее на дне ее темное неподвижное тело.

— Мы бегло обыскали его, — сказал один из членов патруля. — Карманы у него пусты. Но его легко можно будет опознать: у него шрам на щеке до самого подбородка.

— Да, — произнес Дик, — надо будет потом еще раз обыскать его.

Он вернулся в Скотленд-Ярд в сопровождении инспектора, В комнате царило большое оживление. В его отсутствие в Скотленд-Ярде узнали новость, которая взбудоражила и подняла на ноги всех сыщиков. Автомобиль королевы Риэны в темном месте подвергся нападению. Сопровождавший его сыщик был убит, и ожерелье королевы словно растаяло в тумане. Оно исчезло бесследно.

— Петр и Павел проданы по четыре шиллинга каждый, — докладывала старая миссис Граффит, рассматривая близорукими глазами деньги, которые она клала на стол. — Гарриет, Марта, Дженни, Елизавета и Хольга…

— Ольга, — поправила ее девушка, сидевшая у стола с карандашом в руках. — Надо уважать даже кур. Каждая из них обошлась мяснику, мистеру Грибсу, в полкроны. Но нехорошо давать курам христианские имена.

Одри Бедфорд не слушая принялась за подсчет:

— Вместе с деньгами, вырученными за обстановку, получите тридцать семь фунтов десять шиллингов. Как раз хватит уплатить человеку, смотревшему за курами, и ваше жалованье. Остальное будет мне на поездку в Лондон.

— Собственно говоря, — слезливо начала миссис Граффит, — мне следует больше. Я служила у вас с тех пор, как умерла ваша бедная мать, и столько сделала для вас! А теперь вы меня выбрасываете, и мне придется жить у моего старшего сына.

— Вы должны быть счастливы, что у вас есть сын, — спокойно заметила Одри.

— Что, если бы вы дали мне один фунт на счастье?

— На чье счастье? Не на мое же, во всяком случае, — рассмеялась девушка. — Не прикидывайтесь глупой, миссис Граффит. Вы работали у меня, постоянно разоряя мое предприятие. Птицеферма никогда не будет выгодным делом, если заведующая тайком распродает яйца. Я открыла это недавно и высчитала, что вы зарабатывали на этом около сорока фунтов в год.

— Меня никто еще не называл воровкой, — заголосила старая женщина, у которой затряслись руки. — Я знала вас еще ребенком, а теперь вынуждена выслушивать от вас, что я воровка.

Она зарыдала, уткнув лицо в носовой платок.

— Не плачьте, — успокоила ее Одри. — Этот дом и так очень сырой.

— Куда вы поедете, мисс? — спросила миссис Граффит, внезапно успокоившись и тактично прекратив разговор о своей честности.

— Я не знаю… наверное, в Лондон.

— У вас там есть родственники, мисс?

Миссис Граффит надеялась, что бывшая владелица фермы сообщит ей что-нибудь о своих планах. Эти Бедфорды были всегда такими скрытными.

— Пусть это вас не заботит. Принесите мне чашку чаю и приходите за своим жалованьем.

— Но Лондон — это такое ужасное место, — продолжала миссис Граффит, качая головой. — Убийства и самоубийства, кражи и грабежи. Прошлой ночью ограбили даже иностранную королеву.

— Неужели? — рассеянно сказала Одри. Она думала о том, что случилось с шестью цыплятами, о которых миссис Граффит забыла упомянуть.

— Украли бриллианты, которые стоят тысячи и тысячи, — продолжала та. — Почему вы не читаете газет, мисс? Вы много теряете от этого.

— Так как мы заговорили о воровстве, — мягко сказала Одри, — то скажите мне, что случилось с Розой, Гвендолен и Бертой?

— Ах, с ними? — Миссис Граффит немного смутилась. — Разве я не дала вам денег? Я, наверное, потеряла их.

— Не волнуйтесь, я позову полисмена, и он, конечно, найдет их, — сказала Одри.

Миссис Граффит мгновенно нашла деньги. Старуха ушла в низенькую кухню. Одри огляделась вокруг.

Стул, на котором обыкновенно сидела у огня ее мать, Одри сожгла, и одна обгорелая ножка еще торчала из камина. Нет, здесь не было ничего, с чем бы ее связывали нежные воспоминания. Отца своего она никогда не знала, и миссис Бедфорд никогда не говорила о нем. Он был плохим человеком и заставил свою жену, привыкшую к лучшей жизни, прозябать в бедности и лишениях.

— Он умер, мама? — часто спрашивала девочка.

— Надеюсь, — гласил холодный ответ.

Ее сестра Дора никогда не задавала таких неудобных вопросов, она была старше и походила на мать своей холодной, расчетливой натурой.

Миссис Граффит принесла чай, сосчитала свои деньги и начала прощаться.

— Я хочу поцеловать вас перед отъездом, — проговорила она.

— Я дам вам лишний шиллинг, чтобы вы этого не делали, — поспешно сказала Одри, и миссис Граффит взяла шиллинг.

Одри прошла через маленький голый садик, открыла калитку и направилась к кладбищу, где, сложив руки, молча постояла около могилы матери.

— Прощай, — тихо сказала она и с сухими глазами вернулась в дом.

Начало и конец! Но она не жалела ни о чем и ничему не радовалась.

Ящик с книгами был уже отправлен на вокзал. Одри не думала о будущем. Она была очень образованна, много училась, много читала, проводя за книгами долгие вечера, в то время, по мнению миссис Граффит, как ей следовало бы заняться рукоделием.

— Времени хоть отбавляй! — проворчал возница деревенского омнибуса, бросив ее чемодан внутрь темной, затхлой повозки. — Если бы не эти сумасшедшие автомобили, я ехал бы быстрее, но в наши дни нужно ехать осторожней.

Это были пророческие слова. Девушка собралась уже войти в омнибус, когда появился какой-то незнакомец средних лет, с довольно почтенной внешностью. Он походил на адвоката.

— Простите, мисс Бедфорд. Меня зовут Виллит. Я хотел бы поговорить с вами вечером, когда вы вернетесь.

— Я не вернусь больше, — ответила она. — Разве я должна вам что-нибудь?

Одри всегда спрашивала так у вежливых незнакомцев, и они обыкновенно говорили «да», так как миссис Граффит имела плохую привычку покупать в кредит.

— Г-мм. Нет, мисс. Вы говорите, что не вернетесь? Не можете ли вы сообщить мне свой новый адрес? Я должен увидеть вас по одному очень важному делу.

Он был заметно взволнован.

— Я не могу сообщить своего адреса. Но дайте мне ваш, и я напишу вам.

Человек старательно вычеркнул на своей визитной карточке название фирмы и написал там адрес.

— Эй, слушайте, мисс! — закричал возница. — Если вы будете долго разговаривать, то опоздаете на поезд.

Она поспешно вошла в омнибус и плотно закрыла дверцы.

• Предыдущая
• 3/70
• Следующая