Долина привидений - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 21

• Предыдущая
• 21/40
• Следующая

— Да… вы можете поговорить со мной у двери. Надеюсь, вы коротко изложите мне, что хотите сказать.

— Я не могу говорить с вами здесь, — ответил он, подавляя накипавшую злобу. — Но… если вам безразлично то, что я вам скажу, я могу сказать так, чтобы все слышали.

— К сожалению, я не могу пригласить вас к себе в дом. С моей стороны слишком любезно, что я вообще разговариваю с вами.

— Вот как! — бешено закричал он. — Не угодно ли вам будет знать, что это с моей стороны весьма любезно, что я хочу с вами говорить? Если бы знали, какие новости у меня имеются для вас!

Стэлла хотела закрыть дверь перед самым его носом, но он быстро просунул ногу, и она не могла ее закрыть.

Стэлла рассердилась и закричала:

— Я позову отца!

— Пожалуйста, я ничего не имею против! Я с удовольствием получу от него объяснение, каким путем подпись моего дяди оказалась на двух векселях, выставленных на имя Эбрэгема Селима.

Он был слишком возбужден, чтобы заметить ее замешательство, но дверь поддалась и ударилась о стену, Стэлла едва не упала в обморок.

— Войдите, — сказала она подавленным голосом.

Артур с торжествующей улыбкой вошел в комнату и положил шляпу. Они уселись за стол. Настольная лампа с абажуром бросала тень на лицо Стэллы, и Артур не видел ее глаз. Но вид дрожащих губ вызвал в нем злорадство.

— Ваш отец подделал векселя, — начал он без предисловия, хотя раньше рисовал себе совершенно другой пролог.

— Не могу ли я… век… векселя… увидеть?

Он положил их на стол.

— Да, они так выглядели, — сказала она тихо, — я не понимаю в этих делах. Но они очень похожи. По всей вероятности, те векселя, которые я взяла, были подделками. Он хотел получить меня обманным путем, а я думала, они настоящие.

— Ах, значит вы были в воскресенье утром в его квартире? — спросил он сурово. — Я видел, как вы вошли, а затем поспешно бежали из дома. Вы хотели получить от него векселя, а он подсунул вам имитацию.

Его слова причинили ей душевную боль. Как ужасно испорчен и зол этот Артур!

— Вы украли эти векселя, но старик вас надул. Он не из тех, кто дал бы себя победить. Его нелегко было обмануть. Что вы рассчитываете делать теперь?

Стэлла не ответила.

— Я даю вам единственный выход. Будьте благоразумны и станьте моей женой. Этот проклятый детектив не имеет для вас никакого значения. Кто он? Он только хороший полицейский. Вы должны считаться со своим положением. Вести знакомство с этим человеком — ниже вашего достоинства. А я преподнесу вам в качестве свадебного подарка два векселя. Но если вы не согласитесь, вам будет плохо! По закону, эти векселя — моя собственность. Я наследник моего дяди, и все суммы будут мною взысканы. Я посажу мистера Кэннэта Нельсона туда, где ему надлежит быть. Он всецело в моей власти. Видите, мой дядя собственноручно написал: «Фальшивые векселя». Это достаточное удостоверение, Стэлла!

Он встал, подошел к ней и протянул ей руки. Но она поднялась и повернулась к нему спиной.

— Ну, ладно, поспи и еще раз хорошенько обдумай мое предложение. Завтра я опять приду. Ты же не расскажешь эту историю Маклэду. Не признаешься ему, что твой отец мошенник. Это будет уж чересчур. Он, конечно, сделает все, чтобы оградить тебя от неприятностей. Но даже против своего желания вынужден будет посадить твоего отца в тюрьму. Так вот, Стэлла, будь благоразумной!

У двери он обернулся, и, посмотрев на Стэллу, улыбнулся. Закрыв за собою дверь, он направился к садовым воротам. Но в этот момент кто-то зажал ему рот и стиснул его. Прежде, чем он успел осознать что-либо, кто-то схватил его одной рукой за горло, а другой вытащил из кармана бумаги. Придя в себя, он увидел злобное лицо в очках.

— Как вы смеете угрожать? Ну вот и попались. А теперь рассказывайте Маклэду. Он еще сегодня обыщет ваш дом. Откуда у вас эти векселя и бумаги и что вы еще стащили оттуда?

— Отдайте мне… бумаги… — пролепетал Уильмот дрожащим голосом.

— Пойдите и расскажите об этом в полицию. Быть может, они вернут вам бумаги.

Еле держась на ногах, Уильмот потащился домой. Он действительно оказался трусом.

— Хороший поступок в самом себе заключает вознаграждение, — поучительно сказал Скотти, — и я чувствую, что поступаю так, как исправившиеся преступники в романах. Когда я последний раз сидел в тюрьме, я прочел там массу книг о добрых деяниях преступников, отбывших наказание. Часто смех ребенка спасал их от позорной и несчастной жизни. Иногда это была дочь начальника тюрьмы, иногда — сестра духовника. Возраст их от девяти до девятнадцати лет. Чаще всего они были спасены преступниками, когда тонули, и именно тогда, когда замышляли новое преступление. Воспоминание о синих глазах заставляло преступника начать новую жизнь. Конец романов всегда был таков.

— Вы потому так много говорите, чтобы я не плакала, — тихо сказала Стэлла.

В камине дымилась куча обгоревших бумаг.

— Булавочку не надо бросать вместе с бумагами в камин, — сказал Скотти, вынув ее из пепла и воткнув в свой пиджак. — Сожженная бумага не более, чем пепел. Но представьте, Артур и в самом деле побежит в полицию и расскажет историю о векселях, скрепленных булавкой. Полиция придет и найдет пепел с булавкой. Что тогда? Это подтвердило бы его слова, и вышла бы неприятная история.

— Вы все слышали? — спросила Стэлла.

— Почти все, — ответил Скотти. — Я как раз был в саду. Дверь была не закрыта и я все слыхал. Этот Артур с профессиональной точки зрения еще слабый вымогатель. Ему надо еще лет пять-шесть поучиться. Он слишком нервный и слишком много болтает. Но эта слабость свойственна всем жителям Беверли-Грин. Вы очень странно смотрите на меня, мисс Нельсон. Может быть вы думаете, что я тоже много болтаю. Может и так. Я объехал весь мир. Был в Канаде, Соединенных Штатах и многому научился. А случайное пребывание в тюрьме углубляет познания.

— Я пойду в свою комнату. Я не нахожу слов, чтобы вас поблагодарить, мистер Скотти. Я хочу это рассказать Маклэду.

Скотти энергично покачал головой.

— Ни в коем случае не делайте этого. Это повлечет большие неприятности. Из своего долгого опыта общения с полицейскими я знаю, что они хотят знать и чего не желают знать.

Стэлла вполне положилась на его слова. Она не думала спорить с ним. Последние события так расстроили ее, что она захотела отдохнуть.

— Спокойной ночи… и сердечное спасибо.

— Приятных снов, мисс Нельсон, — сказал Скотти и углубился в чтение.

Когда Стэлла вышла, Скотти осторожно вынул пепел из камина, смешал его с водой и вылил.

— Если бы так легко было смыть свое прошлое, — тихо сказал Скотти.

На следующее утро в Беверли-Грин прибыл знаменитый журналист. След репортеров уже давно простыл. Хотя этот журналист и не принадлежал к определенной газете, все охотно брали его статьи. Он добивался успеха там, где другие ничего не могли сделать. Часто его труды не увенчивались успехом, но иногда он пожинал такую жатву, что его конкуренты задыхались от зависти. Он был очень добросовестен. Ставил правду выше всего. Ему было безразлично, что люди считали себя оскорбленными или страдали их интересы. Его методы были беспощадны. Чтобы дознаться правды, он не считал грехом ругать, обманывать и даже воровать. Он с легкостью нарушал обещания. Торжественные заверения сохранять молчание было для него пустым звуком. Большинство его коллег, более честных и сердобольных, презирали его. Но признавали первоклассным репортером и, втайне, не раз хотели быть такими же черствыми и жестокими, как он.

Коренастый, с грубыми чертами лица, Он носил монокль и не выпускал сигары изо рта. Он имел недовольный и угрюмый вид, поэтому говорили, что он отталкивающий тип. Однако он мог с собеседником быть любезным. В этом заключалась его сила и опасность для его жертв.

Энди был первым, который узнал о его прибытии. Он готовился к его приезду с первого дня убийства. Журналист обратился прямо к нему.

• Предыдущая
• 21/40
• Следующая