Джек. В поисках возбуждения - Ульрих Антон - Страница 41
- Предыдущая
- 41/49
- Следующая
– Вы слишком пристрастны, Джек, – мягко сказала Хлоя. – Многие дамы, например, считают, что мистер Шоу очень мил. И даже привлекателен.
Конечно, эти слова были произнесены, скорее всего, для того, чтобы подзадорить меня, но я быстро раскусил этот нехитрый женский маневр, а потому повел свою атаку:
– Видите ли, мисс Хлоя, я считаю, что человек, занимающийся литературным творчеством, а именно этим занимается, насколько я осведомлен, мистер Шоу, является в высшей степени Творцом. Литератор соприкасается с прекрасным. Даже описывая ужасы реальной жизни, он творит. Поэтому в нем все должно быть красиво: и лицо, и тело, и одежда.
Хлоя не могла удержаться от замечания, что хотела бы взглянуть на такого литератора.
– Вы его прекрасно знаете, – тут же раскрыл я ловушку.
– Кто же сей Аполлон? – заинтересованно спросила молодая кокетка.
– Это Оскар Уайльд!
– Так ведь он… – невольно вырвалось у Хлои.
Я внимательно посмотрел на засмущавшуюся богиню, чей облик в этот момент был прекрасен. Надеюсь, вы догадались, что хотела сказать несравненная богиня. К счастью, я знал Оскара лично, а не по слухам, а потому как бы ненароком бросил, что в ближайшем будущем Уайльд, подобно сэру Джорджу, будет осчастливлен одной молодой особой. Моя богиня после этих слов зарделась пуще прежнего.
– Вы, как я заметила, – сказала она после некоторого раздумья, – тянетесь ко всему прекрасному, однако же не к людям. Вы не считаете людей достойными вашего внимания?
Молодость мыслит категорично. Я еще сам был молод, но рядом с мисс Хлоей казался себе умудренным опытом, даже в некоторой степени старцем.
– Отчего же, когда я вижу красивого человека, меня тянет к нему. Его общество я предпочитаю другим, к его мнению я внимательно прислушиваюсь, им я восхищаюсь, и ему я готов поклоняться.
Гордо вздернув носик, Хлоя раскрыла белоснежный зонт и величественно направилась к выходу из Гайд-парка, не преминув при этом заметить, что погода нынче ужасная, солнце то скрывается за тучами, то вновь светит, а стало быть, пора ехать домой.
– Вы ведь не откажетесь пообедать с нами, сэр Джек?
Конечно, я не возражал.
Так постепенно, шаг за шагом я обратил все внимание богини на свою скромную персону. Догадавшись по первым фразам, коими встретила мисс Хлоя меня на балу, что от меня ждут, прежде всего, увлекательного досуга, я придумывал все новые и новые развлечения, часто невинные, иногда с легким налетом флирта, что чрезвычайно нравилось так легко увлекающейся Хлое. Уже через какой-то месяц она, посылая мне чуть не ежедневные письма, требовала, чтобы я немедленно приехал к ней, так как «маменька занята, Джулия все носится со своим свадебным нарядом, а я одна, совсем одна, всеми покинутая и забытая, так что вы просто не имеете права вот так вот бросить меня в тот самый момент, когда ужасная мигрень скоро сведет меня в могилу, слышите, вы, негодник! Приезжайте же скорее!». У меня все еще хранятся эти письма, прекрасные послания шаловливого ребенка, а именно такой была в то время моя обожаемая Хлоя.
Дело шло к свадьбе. Зная ветреный характер мисс Хлои, я быстро обручился с ней, и мы сыграли свадьбу одновременно с Джимбо и Джулией, старшей сестрой Хлои. На двойное бракосочетание съехался весь лондонский свет. Даже королева прислала поздравление. Это было незабываемое празднество. Все гости, без сомнения, признали нас самой красивой парой из всех, что им приходилось видеть.
Я торжественно ввел невесту в свой дом, и она стала в нем хозяйкой, а мне женой. Столь патетический стиль напрашивается сам собой, когда я вспоминаю те дни, которые, как мне кажется, были самыми счастливыми в моей жизни. Говорят, что многие семьи переживали свои лучшие дни в первый месяц после свадьбы, за это подобный месяц и зовется «медовым». Мою Хлою чрезвычайно забавляла и увлекла новая игра в супружескую пару, а именно игрой она представляла себе наш брак. Кроме того, ей импонировало быть хозяйкой большого особняка, распоряжаться множеством слуг и самостоятельно вести хозяйство. Видели бы вы, с каким важным видом Хлоя выговаривала кухарке, что та подала на стол к завтраку не вареные яйца, а обычную английскую яичницу с беконом. Когда я возвращался вечером домой, она заставляла слуг выстраиваться в холле и встречать меня, благо о моем появлении становилось известно заранее, так как из окон особняка было отлично видно всю улицу и, следовательно, мою коляску. Это зрелище напомнило мне те далекие годы, когда я приезжал на каникулы в родительскую усадьбу. Отец тогда тоже выгонял слуг во двор встречать юного господина. Не хватало лишь знаменитого «ну», коим Чарльз начинал любое обращение ко мне. Как потом оказалось, отец Хлои так же учил своих слуг, соответственно, сама Хлоя переняла эту традицию, которая мне казалась чересчур вычурной и слишком викторианской. Даже будучи на службе у самой королевы, я не утратил неприятия ко всему, что связано с викторианством.
Вскоре я стал замечать маленькие штришки в характере, поведении и суждениях моей Хлои, которые мне не нравились. И все равно я был до безумия влюблен в нее.
Однако по прошествии нескольких месяцев наша супружеская жизнь стала разрушаться. Что послужило причиной этому? Любовные утехи, вот что! Всю свою жизнь я искал идеал и наконец нашел его в лице Хлои, однако тут-то меня и постигло главное разочарование всей моей жизни. Я боготворил свою молодую жену. Я ее просто обожал. Я готов был молиться на нее, целовать ее пяточки, стоять перед ней на коленях. Но при этом я испытывал лишь слабое подобие влечения, которое обычно накатывало на меня во время соития.
Обычно Хлоя долго и тщательно готовилась к любовным утехам, которые полюбились ей после первой же брачной ночи. Сначала она долго мылась в ванной комнате, затем так же долго натиралась какими-то мазями и даже душилась, что совершенно не подобало приличной женщине, но моя молодая жена заявляла, что ей не нравится тот запах, который выделяют во время соития тела, что он отбивает у нее всякую охоту. После того как тело было вымыто, обмазано и надушено, Хлоя надевала прозрачный пеньюар и в таком виде, с аккуратно расчесанными волосами приходила в нашу спальню. Все это время я должен был лежать и ждать ее прихода.
Любовный акт обязательно должен был происходить на чистом постельном белье, которое после окончания убиралось и застилалось свежее. Что это, блажь, привередливость? Возможно, но во время соития Хлоя была настолько активна, так страстно отдавалась, что предположение о ее снобизме отпадало само собой.
У меня начались некоторые трудности. Постепенно эффект новизны выветрился, и я все чаще стал отказываться от супружеских обязанностей. Бедняжка Хлоя даже заподозрила, что у меня завелась любовница. Причем непременно из актрис. Но праздник жизни продолжался, и мы не особенно придавали этому значения. Мы регулярно выезжали в свет, где Хлоя до упаду танцевала. Мы ходили в театр, посещали оперу, выезжали в Париж. Там-то у нас и случилась первая размолвка, которая навела меня на мысль, что надо делать.
Вечером я и Хлоя отправились в Латинский квартал, ставший модным в богемных кругах, к которым, как я заметил, стала в последнее время тяготеть жена. Погуляв некоторое время, мы решили зайти в знаменитое кабаре «Мулен Руж», которое я посещал в свой первый приезд в Париж. Было на удивление весело. Я чувствовал себя прекрасно, настроение – великолепное, поэтому я, слегка постукивая кончиками пальцев по столу, напевал вслед за молоденькой певичкой незатейливый куплет. Внезапно чья-то ладонь грубо опустилась на мои пальцы, слабо сжимая их. Я аж вздрогнул от неожиданности. Это оказалась рука Хлои. Я взглянул на свою жену и поразился, насколько она была зла.
– Ты ведешь себя ужасно, – заявила она.
– С чего ты взяла?
– Пойдем отсюда.
Мы вышли на улицу, отчего Хлоя немного успокоилась и пришла в себя.
– Это просто возмутительно! – заявила она, едва мы переступили порог гостиницы, в которой остановились. – Это было столь вульгарно! И ты еще подпевал ей! Этой особе! Фу! Тебе, наверное, нравятся именно такие девицы?!
- Предыдущая
- 41/49
- Следующая
