Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Уинзор Кэтлин - Страница 25
- Предыдущая
- 25/121
- Следующая
– Да, это так, мадам, признаюсь. Но ваше восхищение столь искренне, что, какую бы вещь вы ни выбрали, вы будете так же дорожить ею, как и я.
Несколько минут Эмбер критически осматривала разложенные перед ней предметы, решив не торопиться и сделать выбор, о котором потом не пожалеет. Она стояла, чуть наклонившись вперед и похлопывая веером по подбородку, глубоко погруженная в раздумья. Она не сразу заметила, что Рэдклифф наблюдает за ней, и метнула на него быстрый взгляд сбоку – она хотела уловить выражение его лица прежде, чем он изменит его. Как она и ожидала, он быстро отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом, но тем не менее то, что Эмбер прочла на его лице, было откровенной похотью, более откровенной, чем у лорда Росторна. К ней вернулось отвращение, которое она испытала при первой встрече с Рэдклиффом, но теперь оно было сильнее. «Что за странный старик? – думала она. – Странный и противный».
Она выбрала негритенка, очень тяжелую статуэтку, высотой фута в два, и обернулась к графу. Она увидела лицо, холодное и вежливое, аскетическое лицо анахорета.
– Мне нравится вот это, – показала она.
– Конечно, мадам. – Ей показалось, что какое-то подобие улыбки мелькнуло на его лице. Может быть, ее выбор позабавил его, или ей лишь показалось? – Но если вы робкий человек по натуре, то вам было бы предпочтительнее выбрать что-нибудь другое: существует старый предрассудок, что эта скульптура проклята и приносит несчастье тому, кто владеет ею.
Эмбер встревоженно посмотрела на графа, ибо она верила в приметы и очень серьезно к ним относилась. Но она тотчас решила, что Рэдклифф попросту не хочет расставаться с негритенком и пытается запугать ее и заставить выбрать менее ценную вещь. Нет, она хочет статуэтку – неважно, проклята она или нет. Глаза Эмбер возмущенно вспыхнули.
– Ах, ну что вы, милорд! Это сказки для детей и старух! Меня такими баснями не проймешь! Если у вас нет других возражений, то я хотела бы получить эту статуэтку.
Он снова поклонился и слабо улыбнулся:
– Вовсе нет, мадам: я не имею никаких других возражений, и я знал, что вы слишком разумная женщина, чтобы верить в такие глупости.
На следующий день Рэдклифф уехал. Три дня спустя Эмбер получила письмо. Она показала его Элмсбери в то же утро, когда тот пришел поговорить с ней. Нэн расчесывала ей волосы, рядом с туалетным столиком стояла статуэтка негра.
– Так, значит, старый ловелас говорит, что постоянно думает о вас как о создании совершенной красоты, – усмехнулся Элмсбери.
Эмбер приклеила мушку с левой стороны рта.
– С тех пор как я стала богатой вдовой, я заметила, что мои достоинства возросли многократно.
– Только в смысле бракосочетания, моя милочка. Твоих прелестей хватило бы на дюжину женщин, но в этом мире хорошенькое личико и отсутствие денег вынуждают женщину искать себе покровителя. – Он встал и наклонился к ней, чтобы его слова не могли услышать служанки: – Если бы я не был женат, то сам предложил бы тебе пойти ко мне в содержанки.
Эмбер весело рассмеялась, считая, что он шутит.
Он снова наклонился к ней, поцеловал в щеку и прошептал на ухо несколько слов. Эмбер тихо ответила ему, они подмигнули друг другу, глядя в зеркало, и Элмсбери вышел. Лорд Карлтон создал точку опоры для их взаимной симпатии: Эмбер любила Элмсбери, как друга Брюса; он любил Эмбер, как возлюбленную его светлости и как мать его детей. Но никто из троих не считал предательством, если в отсутствие Карлтона граф иногда занимал его место.
Лишь через несколько дней Рэдклифф снова дал о себе знать. Он прислал Эмбер позолоченное флорентийское зеркало в очень красивой широкой раме, украшенной резьбой, напоминавшей плюмаж из страусовых перьев. В сопровождавшей дар записке говорилось, что в этом зеркале когда-то отражалось лицо самой красивой женщины в Италии, но он надеется, оно отразит теперь самое красивое лицо в Европе. Меньше чем через неделю Эмбер получила корзину апельсинов – большая редкость в то послевоенное время и сильные холода. Внутри корзины было спрятано топазовое ожерелье.
– Должно быть, он намеревается жениться на мне, – сказала Эмбер графу. – Ни один мужчина не стал бы делать столь ценных подарков, если бы не ожидал получить их обратно.
Элмсбери рассмеялся:
– Думаю, ты права. А если он сделает предложение – ты не откажешь ему?
– Не знаю. – Эмбер вздохнула и пожала плечами. – Какой смысл в богатстве, если не имеешь титула. – Она скорчила мину. – Но мне так противен этот старый вонючий козел.
– Тогда выходи замуж, за молодого человека.
– Да лучше мне быть похороненной заживо, чем быть женой офранцузившегося щеголя из Ковент-Гардена. Я прекрасно знаю, к чему это приведет. Они делают вам ребенка и отсылают в деревню выкармливать его, а сами остаются в Лондоне, ведут себя как жеребцы и тратят ваши денежки на актрис и девиц. Нет, спасибо, это не для меня. Я много повидала такого и хорошо выучила свой урок. Если мне придется выйти замуж, за кого-то, чтобы получить дворянский титул, то лучше быть женой старика, которого не любишь, чем молодого, которого ненавидишь. Старик хотя бы вселяет надежду на скорое освобождение.
Граф весело рассмеялся. Эмбер взглянула на него удивленно и несколько раздраженно:
– В чем дело, милорд, что это вас так развеселило?
– Ты меня рассмешила, милочка, Клянусь честью, никто бы не поверил, что ты станешь так рассуждать, еще шесть лет назад, когда явилась из своей деревни, столь благочестивая, что дала мне пощечину, когда я честно признался в своих чувствах. Интересно, что случилось с ней, с той невинной девушкой, которую я однажды видел в деревне Мэригрин? – И в голосе, и в глазах Элмсбери проскользнула грусть.
Эмбер рассердилась – почему его не устраивает то, какой она стала сейчас? Она привыкла считать Элмсбери мужчиной, который принимает ее такой, какая она есть, любит ее и одобряет все, что она говорит и делает.
– Она исчезла, если вообще когда-либо существовала. Она не смогла долго протянуть в Лондоне.
Он дружески сжал ее руку.
– Да, дорогая, ей, конечно, в Лондоне не прожить. Серьезно говоря, я полагаю, выходить замуж. за Рэдклиффа было бы ошибкой с твоей стороны.
– Но почему? Ведь это было ваше предложение с самого начала?
– Да, верно. Но я только хотел показать тебе, что существуют другие мужчины, кроме Брюса. Во-первых, он весь в долгах, и, чтобы вытащить его, потребуется половина твоего наследства.
– О, я обо всем подумала. Я составлю брачный контракт таким образом, чтобы сохранить за собой право распоряжаться своим капиталом.
Элмсбери покачал головой:
– Нет, так. не пойдет. Он не согласится жениться на тебе на таких условиях – это все равно, как если бы он женился, но не передал тебе титула графини. Нет, если ты выйдешь замуж, за Рэдклиффа, по закону ты должна передать ему свой деньги. Но сможешь ли ты вынести жизнь в одном доме с ним, не говоря уж о том, что придется спать с ним в одной постели?
– Ах вот вы о чем! В Лондоне – я его знать не буду! Я буду все время проводить при королевском дворе, все дни, а может быть, и ночи. – Она многозначительно вздернула верхнюю губку. Эмбер никогда не забывала о своей давней мечте – стать любовницей его величества, и, когда Брюс Карлтон уходил в плавание, такая перспектива начинала вновь маячить перед ней.
Быть любовницей короля, первой леди, которую все боятся, которой все восхищаются и все завидуют. На любовницу короля обращены все взгляды, на нее показывают пальцем на улице, не отрывают глаз на галереях дворца, кланяются и раболепствуют в королевской гостиной. У нее просят протекции, ловят каждое ее слово и заискивают перед ней. От ее влияния зависит успех или провал карьеры десятков, даже сотен людей, мужчин и женщин. Это была вершина: любовница короля обладала большей властью, чем даже королева, чем канцлер. Это – наивысшее положение, какого может достичь женщина. И если она будет представлена в Уайтхолле, получит право и привилегию бывать в королевских апартаментах, видеть короля каждый день, она не сомневалась, что сможет занять то место, которое, как говорят, сейчас теряет Каслмейн.
- Предыдущая
- 25/121
- Следующая
