Навеки твоя Эмбер. Том 1 - Уинзор Кэтлин - Страница 12

• Предыдущая
• 12/116
• Следующая

— Боже мой, ваша светлость! — возбужденно вскричал он. — Клянусь, я думал, что вы погибли! Они явились через полчаса после вашего ухода, эти круглоголовые бандиты, и перевернули вверх дном все вокруг, чтобы найти вас! И так разъярились, когда не нашли! Они отвели меня в замок и бросили в угольную яму! — Он всхлипнул и плюнул на пол. — Чума на них! Надеюсь, увижу, как их повесят, и они будут, как окорока, болтаться на Тайберн Хилл! [8]

— Не сомневаюсь, что ваше желание исполнится, — засмеялся Брюс.

Разговаривая, они подошли к Эмбер. Хозяин поклонился.

— Миссис Сент-Клер, — представил ее Брюс. — А это мистер Гамбл.

Эмбер почувствовала большое облегчение от того, что он назвал ее «миссис» Сент-Клер, потому что только очень маленьких девочек и профессиональных проституток называли «мисс».

Эмбер кивнула и улыбнулась, она почувствовала, что продвинулась слишком далеко в общество, чтобы делать реверанс владельцу постоялого двора. Но она испытала момент неловкости, когда ей показалось, будто он бросил на нее неодобрительный взгляд, что, мол, его светлость путешествует с женщиной, которая ему не жена. Однако Брюс повел себя как ни в чем не бывало, будто Эмбер — его сестра. Мистер Гамбл продолжил беседу с Брюсом:

Вам очень повезло, что вы приехали сегодня, милорд. Клянусь Богом, в моем доме никогда не было столько народу — вся Англия стянулась в Лондон, чтобы приветствовать возвращение короля! К концу недели отсюда и до Тэмпл-Бара[9] не останется ни одной свободной комнаты во всем городе!

Что же вы не надели корону на своего сарацина, чтобы он сошел за короля? На половине вывесок, что мы видели, либо голова короля, либо его герб.

— Ха! Да уж, конечно! А знаете, что теперь говорят? Если у короля голова пустая, то руки загребущие! — и он громко захохотал. Брюс усмехнулся, рассмеялись и мужчины на другой стороне. Но Эмбер слишком мало знала о репутации его величества, чтобы оценить шутку.

Коротышка вынул платок и вытер вспотевший лоб.

— А вообще-то мы рады его возвращению, честное слово. Черт подери, ваша светлость! Вы даже не представляете, что здесь творилось! Никаких карточных игр, игр в кости, никаких спектаклей. Ни выпить, ни потанцевать! Бог мой! Они даже плотские утехи считали преступлением!

— Хорошо, что я был за границей, — усмехнулся Брюс.

И снова Эмбер не уловила смысла, потому что не знала, что значит «плотские утехи». Тем не менее, она понимающе улыбнулась и сделала вид, что подобные остроты для нее не в новинку.

— Но хватит об этом. Вы, должно быть, голодны, ваша светлость, и, наверное, устали. У меня Флер де Лю еще свободна…

— Отлично! Эта комната принесла мне удачу в прошлый раз, может быть, снова повезет.

Они стали подниматься по лестнице, и когда ушли, внизу раздалось пение. Пели громко и весело, но врали мотив:

На верхней площадке мистер Гамбл отпер дверь и пропустил гостей вперед. Большая комната показалась Эмбер просто великолепной, ничего подобного прежде она не видела.

На стенах — дубовые панели, камин тоже отделан дубом с резьбой, изображавшей цветы и фрукты. Пол простой, вся мебель в роскошном, но тяжелом стиле начала века, а на стульях и табуретах лежали подушки из зеленого и рубинового бархата, хотя и несколько изношенного.

В спальне стояла огромная кровать под пологом на четырех столбах с красными бархатными занавесями, которые сдвигались на ночь для уюта и покоя спящих. У стены — два больших шкафа для одежды. Дополняли обстановку несколько табуретов, пара стульев, небольшой столик с зеркалом, письменный стол. Высокие окна и двери выходили на галерею, а оттуда шла лестница во двор.

Эмбер огляделась и замерла от восторга, а Брюс заметил:

— Ну что ж, совсем как дома. Мы поужинаем здесь, пришлите что-нибудь на ваше усмотрение.

После многочисленных заверений, что он выполнит любое пожелание, мистер Гамбл удалился, вдруг почувствовала безудержную радость. Она сбросила с себя накидку и подбежала к окнам гостиной. Во дворе группа мальчишек разожгла огонь и поджаривала ломти мяса. Издалека слышалась песня.

— О Лондон, Лондон! — весело вскричала Эмбер. — Я люблю тебя!

Брюс улыбнулся, скинул шляпу и, подойдя сзади, обнял ее за талию.

— Ты слишком легко влюбляешься. — Потом, когда она обернулась, добавил: — Лондон съедает хорошеньких девушек, имей в виду.

— Только не меня! Я не боюсь, — заверила она торжествующе.

И вот теперь, когда, казалось, ничто уже не может измениться, он возвращается домой, в Англию, к своему народу. Карл Стюарт не будет больше Карлом-без-королевства.

Одиннадцать лет назад группа воинствующих пуритан обезглавила его отца, и стон, вырвавшийся из душ тысяч людей, присутствовавших на казни, эхом отозвался по всей Европе. Это преступление во веки веков будет тяготить сердца англичан. Старший сын мертвого короля узнал о провале своей попытки спасти отца в ссылке, во Франции. Когда капеллан встал перед ним на колени и назвал его «Ваше величество», Карл повернулся и ушел к себе в спальные покои, чтобы скорбеть в одиночестве. Так он стал королем без королевства, правителем без подданных.

А в это время в Англии железная пята Кромвеля придавила горло народа. Теперь стало небезопасным считаться аристократом, а преданность покойному королю расценивалась как преступление с последующим наказанием в виде конфискации земли и состояния. Те, кто мог отправиться с Карлом II за границу, надеялись вернуться домой в более счастливые времена. Мрак, и тоска опустились на Британию: осуждалось все истинно английское — добрый веселый юмор, задор спортивных состязаний, праздники и пиршества, здоровое удовольствие от шумных выпивок, танцев, карточной игры и плотских утех.

Театры позакрывали, майские деревья [10] срубили. Благоразумные женщины убрали подальше свои яркие наряды из атласа и бархата, спрятали маски и веера, пышные накладные букли и шиньоны, прикрыли глубокие декольте на платьях и больше уже не решались прикоснуться к румянам или помаде из страха попасть под подозрение в симпатиях к роялистам. Даже мебель стала более строгой.

Целых одиннадцать лет Кромвель правил этой страной. Но в конце концов Англия обнаружила, что и он смертен.

Весть о его болезни мгновенно разнеслась повсюду, и у ворот дворца собралась большая толпа взволнованных горожан и солдат. Страну охватил ужас. Люди помнили о годах хаоса во время гражданской войны, когда банды вышедших из повиновения солдат мародерствовали по всей Англии, бесчинствовали на фермах, врывались в дома, грабили, уводили скот, а тех, кто оказывал сопротивление, убивали. Люди не хотели, чтобы Кромвель выжил, но при этом страшились его смерти.

В ту памятную ночь поднялась буря, мощь стихии все возрастала, пока не достигла такой силы, что сдвигала дома с фундаментов, выдирала деревья с корнем, сносила башни и разрушала шпили на церквах. Такая буря означала только одно: сам Дьявол явился за душой Оливера Кромвеля. Он же вскричал, охваченный ужасом: «Что может быть страшнее попасть в руки живого Бога!»

Буря пронеслась по всей Европе, она бушевала всю ночь и весь следующий день, и когда в три часа пополудни Кромвель умер, она еще продолжала опустошать остров. Тело Кромвеля сразу же забальзамировали и спешно захоронили. Но его сторонники нарядили восковое изображение лорда-протектора в королевские одежды и установили в Сомерсет-Хаусе[11]. А на похоронах люди с издевкой швыряли отбросы в его герб.

• Предыдущая
• 12/116
• Следующая