Рабочая книга по обществоведению. Политическая экономия - Брегель Энох Яковлевич - Страница 3

Первые социалисты видели силу, способную перестроить общество, в разуме просвещенных людей; жизнь убедительно доказала, что возможность такого переустройства создается лишь в ходе развития самого общества. Но еще задолго до того, как это обнаружилось на практике, основоположники научного социализма — Маркс и Энгельс — предвидели и предсказали, как пойдет это развитие и к чему оно приведет. Первые социалисты потому и называются утопистами, а их учение — утопическим социализмом,[1] что они хотели воплотить в действительность придуманные ими формы общественной организации, не обращая внимание на то, насколько их идеалы соответствуют тому, что требуется ходом исторического развития. Научный социализм Маркса и Энгельса не только выдвинул известные идеалы, но и доказал, что они необходимо и независимо от воли отдельных лиц будут осуществлены, и показал, каким путем общество пойдет к их осуществлению. Такое гениальное предвидение возможно было только потому, что основоположники научного социализма глубоко проникли в сущность капиталистического хозяйства и открыли законы его движения, в то время как социалисты-утописты ограничивались только критикой современного им экономического строя, не проникая в самую его сердцевину, не давая научного анализа его.

Мы видим таким образом, что подобно тому, как естественные науки, изучая силы природы, позволяют предвидеть их действие и использовать это действие для нужд человека, политическая экономия, изучая капиталистическое хозяйство, дает возможность предвидеть направление его развития и учит рабочий класс, как оно может быть преодолено. В этом заключается ее огромная практическая ценность, поэтому и изучение ее необходимо для всякого желающего предвидеть грядущие судьбы человечества и действовать не вслепую, а на основе правильного научного предвидения.

Могут, однако, спросить: зачем же нам-то, в Советском союзе, где капиталистический строй уступил уже место новым общественным формам, заниматься изучением капиталистического хозяйства. На это нужно ответить следующее. Прежде всего мы живем не на уединенном острове, наша страна пока еще со всех сторон окружена капиталистическими государствами, борющимися с нею теми или иными способами. Поэтому вопрос о тем, чему принадлежит будущее — капитализму или социализму, приобретает особое значение; ответить же на него можно лишь путем познания законов, управляющих существованием и развитием капиталистического хозяйства. Кроме того и внутри СССР социализм ведет борьбу с остатками старого капиталистического хозяйства и с ростками нового. Наше хозяйство не является еще законченно социалистическим, в нем уживаются и борются различные уклады и формы экономических отношений. Поэтому и для понимания этого хозяйства, представляющего переходную форму от капитализма к социализму, необходимо внимательное изучение капиталистического строя и его экономики. И с этой стороны, следовательно, изучение политической экономии имеет важнейшее значение.

Отличительной особенностью всякого менового общества и капиталистического общества, в частности, является царящая в нем анархия производства, т. е. неупорядоченность, неурегулированность его.

В каждой отрасли производства существуют многочисленные и друг от друга независимые предприятия. Все они руководствуются исключительно своим частным интересом, мало заботясь о благе общества, и ведут ожесточенную борьбу друг с другом. Вместе с тем и предприятия различных отраслей, которые, казалось бы, должны взаимно восполнять друг друга, ведутся обособленно и независимо одно от другого. Во главе общества нет никого, кто бы организовывал в нем, как в едином целом, производство и распределение продуктов. Никто пе следит за тем, чтобы различные предприятия были друг с другом связаны, а производство в различных отраслях согласовывалось между собою.

По видимому, подобное общество не может существовать в течение более пли менее продолжительного промежутка времени. Не управляемое и не руководимое никем, оно должно распасться, так как будет не в состоянии удовлетворять потребности своих членов. Если, напр., производство пуговиц не согласуется с производством брюк, а последнее — с потребностями общества, то может оказаться, что люди будут вынуждены ходить голыми, обладая вместе с тем колоссальными запасами ни к чему не нужных пуговиц. Если же подобное несоответствие будет иметь место между всеми важнейшими отраслями производства, то существование людей в подобном обществе, а следовательно, и самого общества в целом, станет положительно невозможным.

Выходит как будто, что такое общество вообще немыслимо. Опыт, однако, показывает обратное. Капиталистическое общество есть общество меновое, производство в нем раздроблено между массой предприятий и никем не регулируется. Тем не менее оно каким-то чудом существует, да притом не год и не два, а многие десятки лет. Более того, — оно не только существует, но и развивается, т. е. живет не на одном и том же уровне, но постепенно этот уровень повышает. Производительные силы растут, производство и потребление расширяются, население увеличивается.

Как все это возможно для анархического, менового общества, кажется на первый взгляд неразрешимой загадкой. Но там, где становится в тупик поверхностное наблюдение, должен придти на помощь научный анализ. Задачей настоящей главы и является решение этой загадки, т. е. выяснение того, что скрепляет меновое общество в нечто целое, каким образом различные отрасли производства согласуются друг с другом, о, производство е целом поддерживается и расширяется.

Существующий в большинстве стран в настоящее время строй хозяйственной жизни, при котором различные предприятия производят независимо друг от друга продукты для продажи, не вечен. В течение многих столетий до его возникновения в обществе господствовал совсем иной тип отношений между людьми, который в некоторых (отсталых) странах сохранился и до наших дней. Для того чтобы получить представление о различных формах общественного хозяйства, существенно отличающихся от современной, приведем несколько примеров.

У австралийских негров-людоедов, стоящих на одной из самых низких ступеней культурного развития организацией, внутри которой протекает вся хозяйственная жизнь общества, является племя. Племя делится на ряд групп, каждая из которых обязана добывать определенный вид пищи. Одна группа, напр., охотится па кенгуру, другая — на птиц, третья — на змей, четвертая — собирает гусениц. Во главе каждой такой группы стоит вождь, руководящий всей ее хозяйственной деятельностью. Продукты, добываемые каждой группой, не потребляются ею самою, но поступают в распоряжение племени и распределяются последним между всеми входящими в его состав группами. Правила этого распределения в различных племенах не одинаковы, но все они стремятся обеспечить удовлетворение потребностей всех членов племени. При этом порядок распределения обычно установлен до мельчайших подробностей и вместе с другими обычаями передается из рода в род. Напр., в одном племени охотник, убивший медведя, получает ребра левой стороны, остальные же части добычи распределяются следующим образом между его родичами: отец получает заднюю правую ногу, мать — левую, старший брат — переднюю правую ногу, младший — левую и т. д.

В средние века хозяйственная жизнь людей отличается уже значительно более сложным характером, чем изображенная только что картина первобытного хозяйства. Орудия труда здесь значительно превосходят первобытный лук или кремневый топор, способы борьбы людей за свое существование гораздо более многообразны и совершенны. Место кочующего и живущего охотой племени занимает оседлал земледельческая община, состоящая из сравнительно небольшого количества крупных семейств, живущих в одном и том же месте и ведущих свое хозяйство одинаковым способом.

Обработка пахотных участков в такой общине производилась каждой семьей в отдельности, но занятая под ними земля принадлежала всей общине, которая путем жеребьевки распределяла ее равномерно между своими членами. Все остальные земельные угодья — луга, леса, воды, пустоши и т. п. — находились большей частью не только в общей собственности всех членов общины, но и в общем их пользовании. Скотоводство, охота и рыбная ловля велись сообща. А так как в качестве пастбища для скота служили также п пахотные земли (участки, оставленные под паром, и обрабатываемые участки — после жатвы), то и земледелие велось всеми семьями по одинаковой системе. Посев и жатва происходили одновременно во всей общине, а обработка участков одинаковым для всех образом чередовалась с оставлением их под паром.