Семена времени (сборник) - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис - Страница 33
- Предыдущая
- 33/47
- Следующая
Клитассамина тоже нервничала. Хотел бы я знать, по какому поводу. Скорее всего ее грызли сомнения. Она, безусловно, испытывала ко мне привязанность — пускай даже к этой привязанности примешивалась материнская забота. Однако одновременно она сочувствовала Хаймореллу, оказавшемуся и впрямь в незавидном положении.
То, чего я боялся, произошло через шесть месяцев после моего появления в мире Клитассамины. Причем еще накануне не было никаких тревожных сигналов, которые заставили бы меня принять дополнительные меры предосторожности. Я лег спать в зеленой комнате, а проснулся от боли в ампутированной ноге.
Видимо, я был настолько уверен, что иначе и быть не может — все остальное мне просто приснилось, — что машинально потянулся за пузырьком с таблетками.
Какое-то время спустя я пришел в себя, огляделся и заметил в помещении то, чего в нем раньше не было. На столе находился некий прибор, напоминавший полуразобранный радиоприемник.
Я откинулся на спинку кресла и принялся изучать диковинный аппарат, ни к чему, впрочем, не прикасаясь. Естественно, он лишь весьма отдаленно походил на тот, который я видел в здании под названием Каталу, но сходство все же было. Имелись и кое-какие новшества. Продолжая разглядывать прибор, я не заметил, как заснул. Судя по тому, сколько я спал, Хайморелл довел мое бедное тело до изнеможения.
Проснувшись, я принялся размышлять. Мое решение было твердым — внезапно обретенные и не менее внезапно утраченные молодость и здоровье необходимо вернуть. Впрочем, имелся и другой выход — вы понимаете какой. Однако теперь, когда в моем распоряжении оказался аппарат Хайморелла, этот выход был не для меня. Вряд ли я сумею правильно настроить прибор, не стоит, пожалуй, и пытаться. Поэтому я оставил те настройки, которые ввел Хайморелл.
Главная сложность состояла в следующем: аппарат придется оставить здесь. Хайморелл, похоже, не предполагал, что я разберусь в конструкции прибора, иначе он бы его уничтожил. Что бы такое придумать, чтобы аппарат не попал опять в руки этого типа? Сделать так, чтобы хитроумная штуковина взорвалась после моего отбытия? Нет, слишком рискованно. Ведь перенос происходит, насколько мне удалось выяснить, отнюдь не в одно мгновение. И если машинка взорвется, что называется, в процессе… И потом, Хаймореллу не составит труда построить новую. Пока жив, он будет изготавливать их одну за другой. Следовательно…
Составив план, я взялся за дело. К сожалению, поначалу мне никак не удавалось застать Хайморелла врасплох. Я решил напасть на него во время сна, а потому стал включать аппарат каждые четыре часа: рано или поздно мой противник обязательно заснет!
Не знаю, разгадал ли он мои намерения или ему просто повезло. Около года назад я приобрел привычку держать под рукой флакон с ядом — на случай, если станет совсем невмоготу. Поначалу я собирался проглотить яд в капсуле, которая растворяется не сразу, но потом передумал. Ведь если перенос почему-либо будет идти медленнее обычного… Я насыпал яд в пузырек из-под таблеток: с первого взгляда заметить разницу было практически невозможно.
Когда прибор наконец сработал, все прошло гораздо легче, чем я предполагал. Я взялся за металлические ручки и сосредоточил все свое внимание на линзах. Голова закружилась, комната поплыла перед глазами, а какое-то время спустя я обнаружил, что сижу рядом с Клитассаминой, и протянул к ней руки. Она плакала! Я и не подозревал, что Клитассамина умеет плакать.
— Что стряслось, Клиа?
Она замерла, потом недоверчиво поглядела на меня и произнесла:
— Терри?
— Он самый. Я же говорил, что не собираюсь туда возвращаться.
Она судорожно сглотнула — и снова залилась слезами, на сей раз, полагаю, от радости. Я обнял ее за плечи.
— Что случилось?
— Хайморелл… — проговорила она. — Он ужасно изменился. Стал таким грубым и жестоким… Рассуждает только о боли и страданиях…
Признаться, я не слишком удивился. Люди будущего плохо представляют себе, что такое болезнь или увечье. Если прежние тела их чем-то не устраивают, они немедленно переселяются в новые. Где же им было научиться долготерпению?
— А ты почему не изменился? Ведь вы были в одном и том же мире.
— Я привык к боли.
— Мне страшно, Терри. Я боюсь Хайморелла.
Прежде чем лечь спать, я выждал ровно двое суток. Очутившись в моем теле, Хайморелл наверняка потянулся за пузырьком с таблетками; однако рисковать не стоило. Через сорок восемь часов я лег спать.
Я проснулся в своей комнате. На то, чтобы понять, что Хайморелл каким-то образом догадался о ловушке, понадобилась лишь доля секунды. Над стоявшим на столе аппаратом вился легкий, похожий на сигаретный, дымок. Я было протянул руку к прибору, но быстро ее отдернул. Выдернул из розетки шнур питания, внимательно осмотрел аппарат и обнаружил в переплетении проводов маленькую коробочку с предохранителем. Примерно через полчаса она взорвалась; да, Хайморелл тоже постарался исключить ненужный риск.
Я не посмел проглотить таблетку из пузырька. Вместо этого подкатил на коляске к шкафу, в котором хранил запас, и хотел было открыть новый пузырек, но испугался. Вроде бы ничего подозрительного, но, если вдуматься, так и должно быть… Я швырнул пузырек в камин, снял трубку телефона и позвонил своему врачу. Того, судя по тону, моя просьба не слишком обрадовала, однако вскоре он пришел и принес с собой лекарство.
Как же быть? Воткнуть в подлокотник кресла намазанную ядом иголку? Или заразить себя каким-нибудь вирусом с инкубационным периодом в несколько дней? Нет, чересчур рискованно. А что касается яда… Инвалиду его не продадут, значит, нужно найти посредника, который согласится нарушить закон. Если даже кто-то и согласится, впоследствии такого человека могут обвинить в пособничестве самоубийце. Динамит тоже не годится, а вот выключатель с часовым механизмом, мне, пожалуй, удастся раздобыть без проблем.
Так и вышло. Я продумал все вплоть до мельчайших подробностей. Нацелил свой пистолет, сохранившийся с войны, на то место, где находилась моя голова, когда я работал с прибором. Торчащее из книжной полки дуло можно было заметить лишь, если знать, куда смотреть. Пистолет должен был выстрелить, когда Хайморелл возьмется за ручки прибора — и после того, как сработает выключатель. Я установил механизм на два часа, по истечении которых прибор станет смертельно опасным. Если у меня ничего не выйдет с первой попытки, этого срока вполне достаточно, чтобы разрядить пистолет.
Я подождал три дня — ведь Хайморелл, без сомнения, боялся спать, поскольку не знал, сработала или нет его мина, — а потом включил аппарат и добился своего с первой же попытки. Однако спустя три дня я вновь очутился в инвалидной коляске.
Хайморелл, разрази его гром, был чересчур осторожен. Должно быть, он заметил проводок, что тянулся к часовому механизму. Впрочем, я тоже разгадал оставленную им загадку — если бы не сообразил оторвать провод, расплавился бы вместе с аппаратом. (Ловко он придумал — установил термостат, который должен был сработать, когда в комнате понизится температура.) Мой пистолет и часовой механизм исчезли. Я обыскал комнату: пистолета так и не нашел, а механизм обнаружил в шкафу. Там же находились ударный капсюль, порох — должно быть, из пистолетных пуль, бумага и промасленная тряпка.
Убедившись, что других сюрпризов в комнате нет, я принялся устраивать новую западню. Если использовать мину вроде тех, какие ставили немцы… Эти мины, как правило, пропускали первые шесть грузовиков колонны и взрывались под седьмым. Неплохо, неплохо. Подготовка заняла у меня пару дней, после чего я вновь уселся за аппарат.
Признаться, эта игра изрядно мне надоела, однако она могла закончиться только тогда, когда кто-то из нас двоих перехитрит другого. Перенос состоялся. В те два дня, которые я бодрствовал, ожидая очередной пакости со стороны Хайморелла, мне в голову пришла любопытная идея. Я поспешил поделиться ею с Клитассаминой.
— Послушай, а что, если мне переселиться в тело кого-нибудь из слабоумных? Попытавшись поймать меня, Хайморелл попадет впросак, потому что в моем кресле тогда окажется какой-нибудь дурачок. Мы оба останемся здесь, и все наконец-то уладится.
- Предыдущая
- 33/47
- Следующая
