Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2 - Кургинян Сергей Ервандович - Страница 69

А противостоял этому креационизм, в котором отрицалось что-либо, находящееся выше Творца.

Христианство (как и иудаизм, и ислам) развивалось в борьбе между эманационизмом (и вправду греческим по преимуществу) и креационизмом (по преимуществу и впрямь иудейским).

И не эманационизм или креационизм дооформили христианство, а парадоксальный, тончайший, противоречивейший синтез одного и другого.

Теперь, почитав П. П.Гайденко, мы видим, что не от хилиазма должны спасать нас греки, а от креационизма. А что значит спасать от креационизма? Это значит окунать с головой в эманационизм.

Я не хочу уравнивать Плотина с Маркионом, а неоплатонический эманационизм с ликвидационным гностицизмом. Но слишком уж, как мне кажется, ясно, что эманационизм гораздо ближе к гностицизму, чем креационизм. И что система рассуждений, построенная Пиамой Павловной в ее крайне интересном докладе, — это ОСУЖДЕНИЕ ГНОСТИЦИЗМА НА УРОВНЕ ДЕКЛАРАЦИИ И ДРЕЙФ В СТОРОНУ ГНОСТИЦИЗМА НА УРОВНЕ РЕАЛЬНО СДЕЛАННЫХ ПОСТРОЕНИЙ.

Ведь что по сути сказано? Что противник (да-да, противник, а не исследуемый феномен!) — и хилиаст, и гностик (вопреки несовместимости одного и другого!). А дать силы противостоять противнику должна именно та греческая философия, которая адресует к спасительности Иного.

То есть к эманационизму, а не креационизму.

То есть к тому, что во все века обеспечивало дрейф в сторону гностицизма.

Это интеллектуальная игра. По сути — игра без правил. Это игра, цель которой — замутнение сути интеллектуальной и политической борьбы, ведущейся человечеством на протяжении тысячелетий.

Что ж, попробуем обнажить эту сокровенную суть.

Пиама Павловна Гайденко призывает искоренителей хилиазма учиться у Августина Блаженного, который, в свою очередь, учился у Платона и Плотина…

В психологии подробно разобрано все, что связано с запрограммированностью сознания, — как явной, так и неявной. Видимо, в сознании большинства советских философов есть что-то от такого неявного программирования, ибо слишком уж этот призыв напоминает пресловутое «учиться коммунизму». Теперь, конечно, учиться надо не коммунизму, а антикоммунизму, точнее, антикоммунизму метафизическому, то есть антихилиастичности. А если еще точнее, то учиться надо не коммунизму, а «плотинизму»… Сказали бы уж сразу, что гностицизму. Ан нет! Не только не говорят ничего подобного, но и, скрещивая противоестественным образом хилиазм и гностицизм, доводят наших новообращенных вообще и интеллектуально-любопытных новообращенных в особенности до специфического ментального состояния, хорошо знакомого тем, кто занимался так называемыми «когнитивными ловушками» (а также «сшибкой стереотипов» etc).

И что прикажете делать? Как что? Помогать из этих ловушек выбираться. Замутнению всего и вся можно противопоставлять только прояснение, не правда ли? А для этого надо неторопливо разбираться в сути предлагаемого.

У кого учиться — сказано. Теперь надо сказать — чему. Ответ Пиамы Павловны привычен до тошноты.

Во-первых, пониманию того, какая же гадость этот хилиазм. Ранее нам говорили, что учиться у великого Ленина надо пониманию того, какая же гадость — царизм, самодержавие, капитализм. Теперь великим стал Августин. А гадостью — хилиазм (читай «большевизм»). Что в этом неизменно, так это методология. Есть великий. Есть нечто гадкое. У великого надо учиться ненависти к гадкому и опыту искоренения оного. Завтра будет другой великий, другое гадкое и другой опыт искоренения. Но схема останется. А в ней мало сказать, у кого и чему. В каноне это называется «во-первых».

А «во-вторых»… Во-вторых, надо сказать, чем вооружился… да не пугайтесь вы! не жуткий Ленин, а благолепнейший Августин!.. в своей благородной борьбе с хилиастической мерзостью. Вы не помните, чем надо вооружаться по канону? Ну уж! Так и не помните! Вооружаться надо передовым учением… Да не пугайтесь вы опять! Не «жутких изуверов» Маркса и Энгельса, а благостных философов — Платона и Плотина!

На первое, на второе… А на десерт? А десерта уже не надо! Кому по каким причинам… Меня уже… того… и мне, так скажем, не до десерта. А присутствующим на Рождественских Чтениях? В хрестоматиях по обществоведению количества «блюд» (во-первых, во-вторых и так далее) доходило иногда до восьми. Меня один экзаменатор так и спросил: «Что на такой-то странице сказал великий Ленин в-восьмых?» Когда я ему всю страницу (память была хорошая) воспроизвел наизусть, он очень обиделся. Но это когда было! В СССР! А нонче у нас все то же самое, но в регрессивном варианте. Тут и двух пунктов достаточно.

Туземцы, живущие в примитивных обществах, как считают? Правильно! Один, два, много. Ну так вот, не надо, чтобы было много! Один, два… Достаточно!

Может быть, участники Рождественских Чтений уже доархаизировались до того, чтобы воспринять лубок в духе «учиться платонизму-плотинизму» как высший класс интеллектуализма и духовности. Искренне надеюсь, что это не так, но кто знает!

Однако в России немало людей, которых (а) вообще тошнит от всяческих прописей и лубков, (б) особо тошнит от прописей и лубков, задаваемых в качестве нормы подхода к решению сложнейших политико-философских вопросов, (в) совсем особо тошнит тогда, когда они узнают в прописи и лубке вывернутую наизнанку советскую обществоведческую муть.

Вчера надо было учиться коммунизму у классиков в лице Маркса и Энгельса. Сегодня надо учиться антикоммунизму у классиков в лице Платона и Плотина… Ну, и конечно же, цинизму у тех, кто окормлял сначала советское обществоведение, а потом антисоветское как советское же, но вывернутое наизнанку. Когда я сказал, что в России немало людей, которых (а), (б), (в) и так далее, то знал, что неминуемо нарвусь на встречный вопрос: «Немало — это сколько?».

И ведь, согласитесь, вопрос не праздный! Как минимум, от ответа на него зависит правомочность обсуждения Блаженного Августина с широким (и отнюдь не обязательно религиозным) политизированным читателем, а как максимум… Как максимум, я убежден, что именно от ответа на этот вопрос зависит судьба России. А значит, и многое другое.

Людей, для которых важны общие, в том числе и философско-политические, проблемы и недопустима их редукция к «шиворот навыворот» в духе антисоветско-советской прописи, в России, по моим оценкам, не менее десяти тысяч. (Я исхожу из тиражей известной мне серьезной литературы, отражающих читательский спрос. Ведь сейчас не так уж много охотников просто купить высокоумное сочинение и поставить его на полку.)

Много это или мало? Ответ на такой вопрос лежит за пределами количественных оценок. Тут нужна «оценка качеств»… места и роли этих людей в данном обществе… остроты и типа фрустрации, вытекающей из сознания унизительности и бесперспективности этого места и этой роли… амбиций… социальной адекватности…

Да мало ли еще чего! Если десять тысяч — это интеллектуальные насекомые, забившиеся в свои маргинальные ниши, то это мало. А если это потенциальный актив, структуризирующееся сообщество, способное доструктуризироваться аж до системного контррегрессивного ядра, то это более чем достаточно. Ибо где ядро, там и периферия.

На вопрос: «Для чего достаточно?» — я развернуто отвечать не буду. В двух словах — для того, чтобы стать субъектом развития в движущейся по траектории регресса России. Я не буду спорить с теми, кто на мой ответ по поводу десяти тысяч разведет руками и скажет про неадекватный ситуации оптимизм. Во-первых, у меня есть основания для такой оценки. Во-вторых, «воюй не числом, а качеством», а в-третьих… В-третьих, в России, может быть, в большей степени, чем где-либо, есть странный слой людей, желающих войти в стан названных мною десяти тысяч.

Они, возможно, не читали «О Граде Божьем» этого самого Блаженного Августина. Но если им определенным способом разъяснить смысл осуществляемых подмен, то они прочтут. И Августина, и много кого еще. Они не в Институте философии работают, но прочтут…