Когда нет выбора - Гусейнова Ольга - Страница 7

• Предыдущая
• 7/73
• Следующая

Зум неожиданно завибрировал, оповещая, что кто-то хочет со мной связаться. Подняла руку и увидела улыбающееся лицо Маркуса.

В первый момент струсила, не хотела отвечать, затем, собрав силу воли в кулак, нажала прием вызова.

– Слушаю тебя, Маркус! – произнесла холодным бесстрастным тоном и даже мысленно восхитилась своей выдержкой – надеюсь, выражение лица тоже не подкачало.

Мужчина стер с лица так радовавшую и умилявшую меня совсем недавно улыбку и настороженно спросил:

– В чем дело, девочка?

Приподняв бровь, я иронично усмехнулась про себя, услышав вопрос. Он с первого дня знакомства называл меня так, как папа, и именно этим завоевал симпатию и расположение. Было приятно, что для него я не дылда, как обычно в школе дразнили, а девочка. Наивная! Сейчас это обращение взбесило. Значит, я – бабень, да? Подопытный образец, да? Способ продлить твою никчемную жизнь? Мысленно прокручивая все, что услышала, злилась еще сильнее. Да, Маркус прав, я пока подросток в физиологическом смысле и до второй линьки и гормональной устойчивости еще лет двадцать ждать, но жизнь заставит – быстро повзрослеешь. Так и со мной произошло: умственное развитие опережало физиологическое на много лет. Эмпат моего уровня не протянет, если быстро не повзрослеет и не научится защищать себя от воздействия окружающего мира.

Прежде чем ответить, сглотнула, чтобы хриплый голос не выдал бушевавших во мне чувств. И только после этого ядовито поинтересовалась:

– Странно, Маркус, неужели у тебя с глазами проблемы? Девочкой меня точно назвать нельзя. Я – большая девочка, как в прямом, так и переносном смысле.

Маркус нахмурился, вглядываясь в мое изображение, наверное, заполнившее весь экран его зума, поэтому я тщательно держала на лице скучающее выражение.

– Что случилось, Есения? У тебя красные глаза – ты плакала? Заболела?

– Нет, – как можно беззаботнее хмыкнув, ответила, – со мной все в порядке. Пыль в глаза попала. Ветер…

Маркус слегка расслабился и снова нарисовал на лице улыбку, от которой у меня внутри все сжалось. Хорош, гад, очень хорош. Красивый, сексуальный, умный – не мужчина, а мечта. Если бы еще чуть-чуть любил, позволила бы ему исследовать себя – хоть вдоль, хоть поперек. Была бы не против прожить его жизнь, а сейчас… сейчас меня терзала боль предательства и злая обида.

– Детка, какие у нас на сегодня планы? А то я хотел, чтобы мы…

– У меня изменились планы, Маркус, – быстро перебила я, отчего он снова нахмурился и с подозрением на меня уставился. Я осторожно продолжила: – Папа прилетел и ждет дома. И знаешь, какое-то время я буду занята: получение диплома впереди…

– Еся, а ты не хочешь пригласить меня на вечеринку по случаю окончания академии? Ты спрашивала недавно.

Я зло хмыкнула. Еще месяц назад от моего предложения пойти вместе на эту вечеринку друг отделался невнятным бормотанием. Сейчас же сам вспомнил. Почувствовал изменение моего эмоционального фона и решил подсластить наши отношения.

– Я подумаю, Маркус! Извини, но сейчас некогда разговаривать: домой тороплюсь.

Перед тем как отключить связь, на миг поймала ошарашенное выражение лица Маркуса. Мужчина явно не ожидал подобного ответа на свое предложение, и как следствие – выбит из равновесия. В очередной раз хмыкнула, но уже печально: грустно осознавать себя марионеткой в грандиозных планах. Не стоит громко посылать его в глубины космоса и шумно изобличать. Подобные фанатики могут быть опасны, поэтому наши отношения я сведу на нет постепенно, без ненужных скандалов и истерик. Пусть ищет себе другого подопытного. И все же, пока летела к дому, я чувствовала, как слезы тонкими ручейками нет-нет да и сбегали по щекам. Первый мужчина и, наверное, слишком сильные чувства. Я словно оживала, стоило рукам Маркуса коснуться моего тела. И что бы он Витасу ни говорил, чувствовала – ему нравится касаться меня и заниматься со мной любовью тоже. В такой момент сложно скрыть эмоции, а мне – полностью защититься от них.

Получилось так, что первой домой вернулась я, а не папа. Сразу умылась и занялась праздничным ужином в надежде отвлечься, чтобы отец не почувствовал моих эмоций. Хотя вряд ли: он – слишком сильный эмпат, а у меня внутри бушует смесь боли и обиды от очередного предательства, оскорбления, наконец.

Услышав шум в дверях, крупногабаритной птичкой я радостно кинулась встречать папу. Влетев в его крепкие объятия, забыла обо всем. Как же хорошо ощущать его так близко: он неизменно дарил чувство семьи, безопасности и счастья, просто находясь рядом. Всегда берег и называл своим главным сокровищем, любил искреннее, и дома я опускала ментальные щиты, чтобы отдохнуть, зарядиться положительными эмоциями и насладиться бескрайней отцовской любовью.

Папа поцеловал меня в макушку и отпустил.

– Хорошо, что ты первая дома оказалась. Кушать хочется, дочь, не то многострадальный желудок сам себя сейчас съест.

Я забегала, накрывая на стол, но неожиданно почувствовала сильную тревогу и напряжение, исходящие от отца. Ведь он, так же как и я, не привык скрывать свои чувства передо мной. Папа всегда считал, что семья тем крепче, чем меньше в ней секретов и тайн.

Мы дружно сели за стол, и я осторожно спросила, заглядывая в его синие глаза:

– Пап, что-то случилось? Как прошла ваша экспедиция? Малех…

Он сразу же прервал меня:

– Малех погиб. А теперь и нам грозит опасность, – в его голосе слышалась огромная печаль и сильная усталость.

Я замерла с вилкой в руке на полпути ко рту. А отец начал подробный рассказ о страшных событиях, которые им с другом случилось пережить. Его вилка в конце рассказа полетела на стол, со звоном ударившись о тарелку, но отец был настолько погружен в свои мрачные воспоминания и мысли, что даже не обратил на это внимание.

– Еська, придется нам позаботиться о себе заранее, – подытожил он.

– И каким образом? – я еще переваривала тот факт, что корпорация, от которой зависит судьба моего проекта и, соответственно, получение огромных денег, участвует в подобных авантюрах – спонсирует черных археологов…

– Нам придется сменить место жительства, а еще лучше – звездную систему. Здесь «Анкон» – реальная сила, с которой вряд ли можно как-то бороться или спрятаться от нее.

Я похолодела и опустошенно выдохнула:

– И куда мы можем податься? Думаешь, нас не найдут? – Затем, словно очнувшись, резко изменила тон: – Отец, они не знают, что вы нашли. Значит, отыскав корабль там, где ты его оставил, будут искать Малеха, а не тебя…

– Есения, послушай меня внимательно. Всегда рассчитывай на развитие худшего варианта, тогда, возможно, если дело пройдет более успешно, для тебя это будет подарком судьбы. Отследить меня, если у кого-то появится жгучее желание и, тем более, имеются безграничные возможности, не составит большого труда. Так что мы собираемся и улетаем как можно скорее.

Подавшись вперед, буквально ложась на стол грудью, я в отчаянии произнесла:

– Папа, но у меня же через неделю вручение диплома, я столько лет угрохала на учебу, а сейчас сбегу? А что потом?

Отец встал и, подойдя ко мне, успокаивающе погладил по волосам.

– Есь, я позвоню в ректорат, у меня там друзья и должники, попрошу выдать тебе его завтра. Просто чем скорее мы отсюда уберемся, тем здоровее будем. Я боюсь не столько за себя, сколько за тебя, дочь. То, что лежит в том мертвом городе, никогда не должно достаться алчущим власти беспринципным господам. Не хочу, чтобы из-за нашей с Малехом глупости погибли невинные. Мне не страшно умереть, Есенька, мне становится не по себе только от одной мысли, что они могут воспользоваться тобой, чтобы надавить на меня и выяснить все секреты. Я прожил уже триста лет, и хотя для нас это середина жизни, иногда мне кажется – слишком долго.

Я по-детски шмыгнула носом и мрачно заметила:

– Да-а-а, а вот Маркус буквально одержим идеей продлить жизнь не только самому себе, но и расе рольфов, хотя бы вдвое. Хотел с помощью меня выяснить причины нашего долголетия…

• Предыдущая
• 7/73
• Следующая