Город золотых теней - Уильямс Тэд - Страница 16
- Предыдущая
- 16/208
- Следующая
– Они не настоящие? Но я разговаривал с ними, и они мне отвечали.
– Это лишь усложненная реклама. И они не такие умные, какими кажутся. Попробуй, вернись и спроси Мамулю о восстании в Соуэто или втором президентстве Нгосане. Скорее всего она так и продолжит просвещать тебя об удобствах проекции на сетчатку.
Ксаббу подумал.
– Тогда они… как призраки. Бездушные.
Рени покачала головой.
– Душ у них нет, верно. Но «призраки» в сети – это нечто иное. Я об этом когда-нибудь еще расскажу.
Они двинулись по улице, скользя над тротуаром со скоростью пешехода, чтобы иметь возможность спокойно осмотреться.
– А как отличить граждан от марионеток? – спросил Ксаббу.
– Это не всегда легко. Если очень интересно – спрашиваешь. Согласно закону ответить обязан каждый – марионетки в том числе. И отвечать надо правду, хотя, я уверена, это правило часто нарушается.
– Это… пугающая мысль.
– Да, привыкнуть к ней нелегко. Но мы делаем вид, что пришли за покупками, так что идем… если только тебя не оскорбила эта реклама.
– Нет. Довольно интересно. А папаше следовало бы заняться спортом. У него нездоровый цвет лица.
Рени рассмеялась. Они вошли в магазин, и Ксаббу изумленно вздохнул.
– Но снаружи это крохотная лавочка! Опять волшебство?
– Всегда помни, что все это – только иллюзия. Фасадное пространство в Лямбдамаге дорого, так что витрины большинства магазинов маленькие, но сам коммерческий узел находится не по другую сторону витрины, как в реальной жизни. Мы только что переместились в другой узел информационной сети, который на самом деле может размещаться рядом с ассенизаторской службой политеха, или детской приключенческой игрой, или бухгалтерией страховой компании.
Она оглядела просторный и очень шикарный торговый зал. Слышалась тихая музыка, которую Рени поспешно заблокировала, – сигналы на подсознанку могли подаваться самыми разными способами, а она вовсе не желала, выйдя из магазина, обнаружить, что купила какую-нибудь дорогую цацку. Стены и пол иллюзорного магазина покрывали изящные абстрактные узоры; сами товары размещались на низеньких пьедесталах и, казалось, светились изнутри, как священнные реликвии.
– Замечаешь, что окон нет?
Ксаббу послушно огляделся.
– Но ведь, когда мы входили, по обе стороны двери была прозрачная витрина.
– Только снаружи. Витрины – это эквивалент страницы в каталоге, сделать их несложно. А вот показывать, что творится в Лямбдамаге перед фасадом магазина, намного сложнее и дороже, да вдобавок отвлекает покупателей. Поэтому внутри окон нет.
– И покупателей тоже. Это не слишком людное место.
– Как посмотреть. Заходя, я не изменила параметры по умолчанию. Если ты помнишь с прошлой недели урок по терминологии, это…
–… Параметры, которые вы получаете, если не укажете иначе.
– Именно. Для магазинов это обычно означает «в одиночестве перед товаром». Если мы захотим, то можем увидеть тех клиентов, которые позволяют себя увидеть. – Рени шевельнула пальцами, и в зале на мгновение проявилось полдюжины склонившихся над пьедесталами симов. – Если захотим, можем прямо сейчас вызвать продавца. Или, если мы проторчим здесь достаточно долго, он проявится сам, чтобы помочь нам выбрать.
Ксаббу скользнул над полом к ближайшему тускло поблескивающему пульту.
– Это образцы товаров?
– Некоторых из товаров. Мы можем изменить их набор или осмотреть только те вещи, которые нас интересуют. Мы можем вообще убрать торговый зал и просматривать текстовый каталог с иллюстрациями. Боюсь, обычно я так и поступаю.
– Живущий у родника не видит снов о жажде . – Ксаббу тихонько рассмеялся.
– Еще одна поговорка твоего народа?
– Моего отца, – поправил бушмен и протянул короткопалую руку к одному из пультов, тонкому прямоугольничку, удобно ложащемуся в симулированную ладонь. – Можно потрогать?
– Да, но осязать его ты сможешь лишь постольку, поскольку позволит костюм. У нас, боюсь, довольно примитивное снаряжение.
Ксаббу повертел пульт в руках.
– Я чувствую его вес. Впечатляет. И в экране отражаемся мы! Хотя, как я понимаю, это не более реальность, чем та вода, что вы создали на нашем первом занятии.
– Да, хотя над этим кто-то трудился куда дольше, чем я над той лужей.
– Добрый день, граждане. – Рядом появилась симпатичная чернокожая девушка на пару лет моложе Рени. Ксаббу виновато отпрянул, и она улыбнулась. – Вас интересуют устройства персонального доступа?
– Спасибо, сегодня мы просто пришли посмотреть. – Рени задержала взгляд на идеально отглаженной складочке на брюках продавщицы, на белоснежных зубах. – Мой друг…
– Скажите, вы гражданка или марионетка? – спросил вдруг Ксаббу.
Женщина обернулась к нему.
– Я конструкт типа Е, – ответила она; голос ее оставался доброжелательным и успокаивающим, – отвечающий всем условиям ООН для торговой рекламы. Если вы хотите иметь дело с гражданином, скажите, и я соединю вас.
– Нет-нет, – поспешно перебила ее Рени, – не стоит. Мой друг впервые в Лямбдамаге и просто полюбопытствовал.
Улыбка держалась на лице продавщицы, как приклеенная, хотя Рени показалось, что она несколько поблекла. Глупо, конечно, – кто же станет закладывать в марионетку чувство собственного достоинства?
– Я рада, что сумела ответить на ваш вопрос. Могу ли я сообщить вам что-то об этом или другом продукте «Криттапонг электроникс»?
Движимая смутным ощущением вины, Рени попросила продавщицу – марионетку , напомнила она себе, пару слов на ассемблере – показать им пульт.
– Это «фрихэнд», последнее слово в технологии персонального доступа, – начала марионетка, – обеспечивающая наиболее полное распознавание голоса среди всех устройств сравнимой цены. Пульт также позволяет программировать заранее сотни домашних дел, фильтрует телефонные звонки и выполняет множество других функций, выведших «Криттапонг» в ряд крупнейших азиатских производителей бытовой инфотехники…
Пока марионетка описывала Ксаббу функцию распознавания голоса, Рени раздумывала, по случайности продавщица оказалась негритянкой или ее вызвали специально, учитывая сетевой номер и адрес самой Рени.
Через пару минут они уже стояли на симулированной улице.
– Кстати, к твоему сведению, – заметила Рени, – спрашивать людей, граждане они или марионетки, не очень вежливо. Большинство продавцов – марионетки, если ты специально не укажешь обратного.
– Но мне показалось, вы говорили, что закон…
– Есть закон. Но есть и обычай, и довольно хрупкий. Если в разговоре с гражданином ты задашь ему этот вопрос, то как бы намекнешь, что он… достаточно скучен или предсказуем, чтобы быть машиной.
– А… То есть спрашивать стоит, только будучи уверенным, что перед тобой марионетка.
– Или если тебе очень, очень нужно это узнать.
– Но зачем это может понадобиться?
Рени ухмыльнулась.
– Ну, допустим, ты познакомишься здесь с кем-нибудь и влюбишься. Пойдем, поищем место, где присесть.
Ксаббу вздохнул и выпрямился. Его серый сим постоянно проваливался в кресло.
– Я все еще многого не понимаю, – пожаловался он. – Мы еще… еще… в Лямбдамаге, верно?
– Верно. Это одна из его главных площадей.
– Но чем тут можно заниматься? Мы не способны ни есть, ни пить…
– Можно отдохнуть. ВР – это как дальняя поездка на автомобиле: вроде бы ничего не делаешь, а устаешь страшно.
Как кровь остается красной жидкостью, в какой бы артерии она ни струилась, так и толпа, заполнявшая улицы, казалась однородной в разных районах Лямбдамага. Та часть клиентов магазина, что проплывала, проходила и проползала мимо «Булева кафе», ничем на вид не отличалась от толпы, которую Рени и Ксаббу видели в первые минуты своего визита или на улицах сектора бытовой электроники. Самые примитивные симы, соответствовавшие обычно самым редким гостям, часто останавливались поглазеть. Другие, более разработанные, многоцветные, разодетые, точно на вечеринку, сбивались кучками. А некоторые носили сверхсложные симуляции, в которых не стыдно было бы показаться в самых стильных заведениях Внутреннего Района, – симы как прекрасные юные боги, притягивавшие взгляды всех прохожих.
- Предыдущая
- 16/208
- Следующая
