Мафия - концерн преступников - Колосов Леонид Сергеевич - Страница 3

На прощание они пожали мне руки, эти два хозяина. Одна рука была мягкая и холеная, другая шершавая, как рашпиль, — рука рабочего человека…

Да, беден пока богатый остров Солнца. Технический прогресс, пришедший на Сицилию, не только не уничтожил нищету, а подчеркнул еще резче ее уродливые морщины. В столичном Палермо, в Мессине, Катании, Агридженто и других городах выросли новые дома, даже небоскребы. На улицах стало тесно от автомобилей. Но городские окраины потрясают. Человеческие жилища напоминают первобытные пещеры. Рядом с ними гниют груды отбросов. Грязные, полуголые дети. Антисанитария. Болезни. Преступность.

Бурное жилищное строительство, принесшее колоссальные барыши спекулянтам, не разрешило проблемы окраин сицилийских городов. Нельзя сказать, чтобы «Касса Юга» — организация, призванная форсировать промышленное развитие отсталых районов, обошла своим вниманием Сицилию. Нет. Здесь задымили трубы металлургических и машиностроительных заводов. Выросли судостроительные верфи. Довольно быстрыми темпами развивалась пищевая промышленность. Благодаря упорной борьбе коммунистов и их политических союзников несколько улучшилось положение трудящихся. Но экономика острова зиждется пока на сельском хозяйстве. А землепользование на Сицилии остается мелким, раздробленным. Аграрная реформа только покачнула средневековую стену феодальных пережитков в сельском хозяйстве, но не разрушила ее.

Использует ли мафия, преступная организация, которая продолжает терроризировать население, социальные неурядицы? Да, использует. «Основная причина существования мафии, — утверждает сицилийский писатель Джузеппе Фава, — в беспросветной нищете, в нищете, что собирает воедино неграмотность и болезни, суеверие и ханжество, глупость и насилие. Там, где каждый совершеннолетний индивидуум имеет возможность найти более или менее прилично оплачиваемую работу, нет людей, которые согласились бы убить себе подобного за сто тысяч лир или даже за миллион. За убийство человека там потребуют десять или пятнадцать миллионов. И в данном случае речь идет не о «честности» или «чести», а об уровне цены за преступление. В Корлеоне — нищенской и неграмотной деревушке — найдутся сотни сицилийцев, которые прикончат любого, если им даже недорого заплатят за это. Если бы не было нищих, отчаявшихся и неграмотных, способных на преступление, не существовало бы и мафии. Потому что мафиозо сам по себе, Синьор Мафиозо, тот, который занимает парламентское кресло, или заключает сделки на строительство роскошных особняков, или возглавляет тайное общество контрабандистов, вот этот самый Синьор Мафиозо никого своей рукой не убивает. Он лишь указывает пальцем на того, кого надо уничтожить…

Итак, корни мафии — нищета, но ее катализатор — погоня за богатством, грязным богатством. У мафии горы денег, но ей этого мало, ей надо еще и еще. Даже когда кажется, что мафия ведет политическую борьбу, скажем за голоса избирателей, она на самом деле борется в конечном итоге за деньги: за подряды, которые депутат от мафии сможет гарантировать, за рекомендации, которые он способен дать, за секретную информацию, лицензии на строительство, государственные заказы. Настоящие мафиози— избранная «раса», защищенная сотнями «друзей», тысячами алиби, покровительством сильных мира сего, кучей денег, на которые можно купить все, начиная с «понимания» государственного чиновника и кончая беспрекословным подчинением наемного убийцы…»

Можно соглашаться или не соглашаться со страстным монологом сицилийского писателя. Нищета? Да, это одна из определяющих причин феноменальной жизнестойкости мафии на Сицилии. Алчная погоня за золотым тельцом? Да, деньги — бог, а власть — царь этой организации. За них убивают не только посторонних синьоров, но и самих членов мафии, тех, что пошли против боссов, где-то сболтнули лишнее или хапнули больший, чем положено по чину, куш. Все это, безусловно, правильно, но не до конца. Мафия — не только «сицилийский феномен», мы уже говорили об этом. Она не только «зарабатывает» деньги. Мафия верой и правдой служит буржуазному обществу, его самым архиреакционным кругам. Острие этой террористической организации всегда направлено против трудящихся.

Мне в качестве собственного корреспондента «Известий» в Италии не раз приходилось бывать на Сицилии, бродить по улицам ее больших и малых городов, видеть лежащих на тротуарах, прикрытых полицейскими простынями людей, тех, кого настигла мафия, присутствовать на судебных процессах над мафиози и даже встречаться кое с кем из ее боссов, которые были не прочь познакомиться с советским журналистом. Но сначала о том, откуда взялась мафия.

Италию часто называют страной парадоксов. Что ж, их не так уж мало на Апеннинах было в прошлом, есть они и в настоящем. Где еще вы найдете страну, на территории которой разместились бы сразу три государства: Итальянская Республика, государство Ватикан и Республика Сан-Марино? Север и Юг, вечные альпийские снега и выжженные безжалостным солнцем сицилийские пустоши? Мафию, которую считают одним из самых парадоксальных парадоксов итальянской истории? И это действительно так.

Некоторые утверждают, что мафия как организация возникла в 1282 году в Палермо, когда взявшие в руки оружие горожане сумели освободить Сицилию от французского владычества на целую сотню лет. Лозунгом восставших стал клич: «Смерть французам — захватчикам и насильникам!» По первым буквам лозунга и родилось название «мафия». Ряд лингвистов придерживается иного мнения. Слово «мафия», образовавшееся от арабских корней, несет в себе значение отрицания — «нет», «не имеется», «не существует».

Кто прав из них — трудно сказать. Во всяком случае, мафия действительно появилась на свет как тайная организация для борьбы с иноземными поработителями, но затем, позже, переродилась в террористический клан. Ее члены пошли на услужение к богатым феодалам, стали орудием закабаления крестьян, вымогателями и профессиональными убийцами, стремившимися никогда не оставлять следов своих преступлений.

По свидетельству итальянского журналиста и историка Франческо Маркезе, впервые тайный «устав» мафии стал известен после процесса над несколькими членами этой организации в Палермо, который состоялся 14 августа 1877 года. Они-то и рассказали об «уставе» в своих свидетельских показаниях:

— Безотказно помогать друг другу в осуществлении кровавой мести за оскорбление любого члена «братства».

— Не жалеть ничего для освобождения любого «брата», попавшего в руки правосудия, используя все средства, вплоть до лжесвидетелей, подкупа полицейских и судей.

— Справедливо распределять между «братьями» по решению главы «семьи» все, что заработано и получено в виде любых ценностей законными и незаконными путями.

— Быть верными данной клятве и сохранять все секреты «семьи», помня, что любое отступление от законов «братства» будет караться неизбежной смертью в течение двадцати четырех часов.

Примерно в то же время достоянием печати стал один из текстов клятвы нового члена, вступавшего в «Онората сочиета» — «благородное общество», как сами себя уважительно именуют мафиози. Обставлялся этот прием таинственно и «торжественно». В темной комнате в присутствии избранных «братьев» организации кандидат в «рыцари лупары»,[2] сделав ножом надрез на своей правой руке и сжигая над свечой клочок бумаги с нарисованными на нем черепом и перекрещенными костями, говорил: «Клянусь своей честью быть верным «братству», так же как и «братство» будет верным мне. Как превращается в пепел это изображение и уходят безвозвратно капли моей крови, так и я обязуюсь отдать всю мою кровь «братству». Как не может пепел вновь превратиться в бумагу, так и я не смогу никогда выйти из рядов «братства»».

Проходили века, менялся мир, но бандитские законы мафии, основанные на «омерте», остаются все теми же волчьими законами и по сей день. «Омерта, — пишет Маркезе, — это месть тем, кто выдает «братьев» или подозревается в предательстве, месть, обычно равнозначная приговору к смерти. Под действие омерты подпадают и те, кто не являются членами мафии, но по тем или иным причинам оказались свидетелями ее преступлений. Они должны молчать…»