Грандиозное приключение - Бейнбридж Берил - Страница 26

• Предыдущая
• 26/32
• Следующая

— Я вам, наверно, упоминал, я служил в Северной Африке…

— Раза два, — подтвердил Харкорт.

— Вот как-то вечером, значит, фриц вывесил осветительные ракеты. Наше местопребывание они хотели обнаружить.

— Да, помню, вы рассказывали, — сказал Харкорт.

— Со Стеллой нашей — совсем другой коленкор. Уж очень кой-кому захотелось ее потерять.

— Я не вполне улавливаю ход вашей мысли.

Вернон молчал чуть не полминуты.

— Да, — выдавил он наконец. — Трудно это.

Тут как раз Лили снизу закричала, что кухонная плита опять чадит.

— Я на соседей грешу, — сказал Верном Харкорту. — Едят незнамо что. И может на дымоход влиять.

— А хотите, я с вами пойду? — спросил Харкорт. — На этот матч?

Вернон так и сел. Никогда еще его поставщик не предлагал ему вместе пойти в общество. Годами они отмечали разные праздники в одном ресторане, и всегда Харкорт очень даже держался своей компании. Конечно, когда они встречались глазами сквозь цветочный парад, он поднимал стакан, приветствуя Вернона, все честь-честью, и охотно беседовал с ним, если оказывался рядом в очереди к туалет или на панели у входа, но на людях дистанцию соблюдал, — нет, например, чтоб познакомить его с миссис Харкорт. Хоть она, между прочим, была так себе, ничего особенного.

— Премного благодарен за предложение, — сказал Вернон. — Только я не пойду. Шурин на праздники приезжает.

Он просто ликовал, передавая эту часть беседы Лили.

— Нет, нахальство какое! — радостно клокотал он. — Примазываться к театральному приглашению. Вот, полюбуйся, какие твои интеллигентные люди бывают настырные, когда можно чем-то попользоваться.

Стелле он про это приглашение на футбол не стал говорить. Ее тоже пригласили, на ужин с танцами в ресторане Раиса, в сочельник. Первоначально у Сент-Айвза возникла идея пойти туда двумя парами: они с Дотти и Бэбз со своим недосягаемым иностранцем. Оказавшись недееспособным и собираясь на праздники к матери в Уэстон-сьюпер-мэр, Сент-Айвз продал билеты Десмонду Фэрчайлду. А потом компания разрослась, купили еще билеты. Скинулись и заплатили за нее и за Джеффри. Такой рождественский подарок.

— Какие хорошие люди, правда? — сказала Лили. — Ты хоть их поблагодарила?

— Мы на них целыми днями ишачим, — отрезала Стелла. — Мне нечего прыгать до потолка от восторга.

— Джеффри, значит, твой кавалер? — спросила Лили. И просияла улыбкой заемной радости от предстоящего праздника.

— Нет, — огрызнулась Стелла. Ей хотелось, чтоб Лили замолчала. Все заранее портили эти мечты и надежды.

— Ну а тогда кто ж? — сказала Лили. — Должен ведь быть кавалер.

— Совсем не обязательно. Мы не будем парами. Грейс Берд вообще в разводе, а Бэбз Осборн бросил ее Станислав. Она все не верит. Названивает ему, посылает подарки.

Лили сказала, что дура эта Бэбз. Мужики не любят, когда за ними гоняются. Пусть купит новое платье и закрутит с другим. Этот ее Станислав прибежит как миленький.

— Почему это? — спросила Стелла. — Если она ему не нужна?

— Не нужна! — взвизгнула Лили. — Он чересчур уверен, вот и не нужна. Как подумает, что она хвостом вертит, сразу запоет по-другому. Все они одинаковые. Так ей от меня и скажи.

Стелла старалась себе представить, как Лили, помоложе, дает повод для ревности дяде Вернону. Ничего не получалось. Лили сидела напротив, и перекислые, крутые, стылые волны не красили обесцвеченного лица.

— А у твоего мистера Поттера девушка есть? — не отставала Лили. — Обязательно есть. Такой интересный молодой человек.

— Ты замолчишь или нет! — заорала Стелла. — Не каждый в подпорке нуждается! Не каждый хочет… — И осеклась, потому что веки у Лили дрогнули, удерживая обиженные слезы.

Стелла вскочила и с показушным грохотом стала ставить на поднос посуду от ужина.

Одна в своей комнате, ввинчиваясь в ледяную ночнушку, она устыдилась. Зря она так, разве не в счет те годы, когда она была еще несмышленышем и Лили колыхала ее. Все ведь хотят за любовь скидки, требуют возмещения в виде благодарности или уважения, вес равно как надеются разбогатеть на пустых лимонадных бутылках. Надо бы приласкаться к Лили.

Вместо этого она легла в постель. Подумала: у меня вся жизнь впереди. Не хватало, чтоб всякие сантименты мне подрезали крылья.

Стелла планировала на этом сочельнике сесть с Мередитом, но вклинился Джеффри. Она сама виновата. Не хотела, чтоб сзади видели ее платье — отпоролся подол, и она была без чулок, — и приотстала, когда входили в кафе. Метрдотель подхалимски засуетился, попросил разрешения их сфотографировать в рекламных целях. Дотти Бланделл, сгибавшаяся под тяжестью сползавшего с плеч леопардового манто, тут же распрямилась, выгнула шею и улыбнулась своей фирменной улыбкой. Джон Харбор, будто глядясь в зеркало, склонился ласково к Бэбз Осборн и вперился в камеру обожающим взглядом. Стелла кашляла, когда зажглась вспышка.

В синем, сизом дыму под тряским пологом омелы и остролиста носились фокстротные пары и оглушительно наяривал потеющий под бумажными шапочками оркестр. Официанты сбивались с ног, снуя с блюдами под серебро на кухню и обратно. Выло набито битком, не хватало стульев, но Джеффри протырился-таки между Стеллой и Мередитом. Сел на корточки — курносый нос на уровне стола.

— Я больше так не могу, — заорал он, перекрикивая шум. — Нам надо поговорить.

— Безусловно, — сказал Мередит. — Совершенно, абсолютно согласен.

Пригладил в глазнице монокль и принялся изучать меню.

— Он собирается уйти в бизнес, — сказала Стелла. — В угоду отцу.

Мередит не отвечал. Джеффри сидел у его ног, как верный пес. Из кладовой вынесли еще стул, и Стелле пришлось отодвинуться. Ей хотелось удушить Джеффри, который суется, куда не просят.

Бонни явился исключительно из-под палки.

— Я не извлекаю удовольствия из подобных мероприятий, — урезонивал он Мередита. — Я не танцую, ты тоже. Будем как смерть на свадьбе.

— Оставь, пожалуйста, — говорил Мередит. — Поверь, скорей всего будет забавно.

Уже в одиннадцать, через пятнадцать минут после того, как их препроводили за стол, Бонни стал грозиться, что уходит. Он не выносит индейку и ничего другого, кроме шоколадного пудинга, не предвидит в дальнейшем. Мередит попросил его не занудствовать и заказал ему на первое двойную порцию пирога.

— Больной человек, — пояснил он официанту. — Не всю шрапнель удалось извлечь.

Бонни оценил шутку. В чистой рубашке, клетчатом галстуке и мятом блейзере с недостающими пуговицами, он трясся от смеха, осыпая с себя пепел на скатерть.

Стелла выбрала рыбу и пожалела. Только и делала, что вытаскивала кости изо рта и каждый раз за этим занятием натыкалась на взгляд О'Хары. Если бы таким образом можно было привлечь внимание Мередита, она с удовольствием подавилась бы костью, но оставался риск, что он решит, будто она просто закашлялась, и можно было погибнуть за здорово живешь. В конце концов она перестала есть и спрятала эту рыбу под брюссельской капустой. Джеффри, боком сидя на стуле над нетронутой тарелкой, орал Мередиту в ухо.

Стелла откинулась, выпрастывая волосы из-под воротника. И услышала голос Мередита:

— Милый мальчик. Ты чересчур чувствителен.

О'Хара смотрел на Стеллу, смущенный той волной нежности, которую в нем поднимали эти рыжие, струящиеся, как знамя, волосы на фоне темной стены. Он лениво участвовал в обсуждении Мэри Дир, которая сейчас летела в такси к Манчестеру — проводить Рождество в отеле «Мидленд» в компании неназванной, близкой души, выступавшей в «Серебряной шкатулке»[26]. У Мэри под мышкой ссадины, оттого что она надевает свою летательную сбрую чуть не на голое тело. Гардеробная ей сделала ватную жилетку, но она от нее отказалась. Грейс своими глазами видела волдыри.

— У меня сердце кровью обливается, — объявил Харбор. — Феноменально! Она терпит адские муки каждый раз во время полета.

• Предыдущая
• 26/32
• Следующая