Огненная река - Угрюмова Виктория - Страница 34
- Предыдущая
- 34/98
- Следующая
Маленькая фигурка Номмо скорчилась на огромном валуне. Альв сидел обхватив колени мохнатыми лапками и раскачивался, как в трансе. Каэ подошла к нему, обняла за плечики:
– Воршуд, не стоит. Барнаба прав: горе не лучший способ выразить благодарность и любовь.
– Беда в том, что я его побаивался. Считал заносчивым и кичливым. Немного ревновал вас к нему. А оказалось, что он другой, только я этого не разглядел.
– Он услышит тебя из любой дали, – молвил Рогмо. – И поймет, что ты увидел его истинное лицо. И ему будет приятно.
– Страшно только, что мы не успели проститься, – сказала Каэ. – И что никого не было рядом в последний миг. Я должна была догадаться...
Куланн дал знак своим воинам, и сотня сверкающих в закатном солнце мечей взлетела вверх, отдавая салют князю Мердоку ап-Фейдли.
– Я хотел узнать... – Голос Магнуса был тверд, вот только глаза предательски покраснели, но, может, в том был повинен все тот же багровый закат? – Я хотел спросить, – повторил он. – Мне показалось или на самом деле в ту минуту, когда он собрался прыгнуть, рядом с ним стоял какой-то гигант в черных доспехах?
Изогнутая дугой, длинная цепь коралловых островов, называемых Сарконовыми, преграждала выход в океан Локоджа. И только в одном месте, будто бы сжалившись над моряками, расступалась, образуя узкий пролив. Здесь всегда было бурное море, два течения сталкивались друг с другом, и только опытные лоцманы и капитаны рисковали проводить тут свои корабли. Большинство же отправлялось в путь с крайней западной оконечности Хадрамаута – мыса Крус. Но там суда попадали в мощное течение, и их выносило в открытый океан. Ничего опасного в этом не было, но такой путь длился месяца на два дольше. И все же была еще одна причина, по которой пролив Удевалла не пользовался особой популярностью. Об этом и говорили за обедом капитан Лоой и его пассажиры.
– Видите ли, госпожа Каэтана, мы не станем сворачивать с намеченного курса, но всем нам нужно быть постоянно готовыми к нападению. Пролив Удевалла слишком узок, а корабли в нем слишком беспомощны, чтобы этим не воспользоваться. Поэтому пираты прочно обосновались на Сарконовых островах и потрошат все суда, которые имели несчастье попасть им в лапы.
– Так что же мы рискуем? – возмутился Барнаба. – У меня знаете какой гардероб? Конечно, он привлечет внимание этих разбойников!
Все весело и от души расхохотались.
– Не понимаю, – рассердился толстяк, – что вы нашли смешного в предстоящей нам всем трагедии? Если нас возьмут на абордаж и лишат меня имущества, я так и буду ходить в одном костюме всю дорогу?
– Если они возьмут нас на абордаж, – успокоил его Куланн, – то у костюмов больше шансов остаться в целости и невредимости, чем у тебя.
– Я грозен во гневе, – сказал Барнаба. – И ужасен.
– Вот им это и расскажешь, – посоветовала Каэтана.
– С сотней воинов Куланна пираты нам страшны меньше, чем кому бы то ни было, – спокойно продолжил Лоой. – Именно поэтому я вообще согласился вести корабль через пролив Удевалла. И все же я настоятельно прошу вас – вечером мы приближаемся к Сарконовым островам. Не дайте застать себя врасплох.
Когда обед закончился и большая часть путешественников разошлась по своим каютам, в столовой остались капитан, Каэ и Куланн.
– Это очень серьезно? – спросила она, обращаясь к Лоою.
– Не слишком. Но не хотелось бы с удивлением обнаружить себя ранним утром висящим на рее. А потому лучше немного сгустить краски, правда?
– Вы правы, – согласилась она.
Вечером, закончив точить и полировать свои клинки, Каэ осторожно положила Такахай и Тайяскарон в изголовье и собралась было укладываться спать, как ей показалось, что мечи чем-то возбуждены. Это было странное чувство, но нечто подобное клинки вытворяли в те времена, когда она только нашла их после долгой разлуки и постоянно чувствовала их легкую дрожь и тихое пение. Со временем она привыкла к этому состоянию своих клинков, а позже научилась различать оттенки их настроения. Сейчас Такахай и Тайскарон предупреждали ее об опасности. Души верных воинов, заключенных в блестящей стали, ставшие во много крат сильнее благодаря стараниям бога-кузнеца, предвидели близкую битву. И пытались сообщить о ней своей хозяйке.
Каэ была согласна с капитаном в том, что лучше немного преувеличить опасность. Поэтому она встала со своего ложа, снова оделась, тщательно осмотрела свои метательные кинжалы, надела боевые наручи с шипами и, прихватив оба клинка, отправилась в каюту капитана. Она осторожно постучалась в двери и, когда сонный голос отозвался, произнесла:
– Капитан, это я.
– Да, госпожа. – Лоой уже протирал глаза, стоя на прохладном морском ветру, который быстро привел его в себя. – Почему вы не спите?
Тут только капитан обратил внимание на то, что Каэ стоит перед ним снаряженная, как в битву, и удивленно на нее уставился.
– Капитан, я понимаю, что могу и ошибаться, но не могли бы вы разбудить команду? А я попытаюсь объяснить ситуацию Куланну.
– Что случилось?
– Ничего конкретного. Но вы сами сказали, что висеть на рее, едва проснувшись, – это уж слишком. Мне кажется, что мои мечи предупреждают о скором сражении. Мне жаль будить всех – люди так устали за день.
– Лучше бы вы ошиблись, – серьезно сказал капитан. – Но вы правы, я бужу команду.
Каэ никогда не была так уверена в своей правоте, как верили в нее другие. И поэтому ей всегда было неудобно: она боялась беспокоить людей зря; но дрожь клинков все усиливалась, и Каэтана решительно направилась в каюту Куланна. Разговор с командиром сангасоев был еще более коротким, и уже через пять минут воины Сонандана занимали места на трех палубах «Астериона» согласно заранее составленному плану. Куланн не торопился и людей не подгонял, однако все происходило с молниеносной скоростью и в полной тишине, только слегка звякало оружие да стучали сапоги по дубовой палубе.
Моряки тоже отнеслись к ее предчувствию с огромным доверием. Никто не выразил даже тени сомнения – люди готовились к предстоящему сражению споро и слаженно, хотя ни о каком противнике и речи не было. Море поражало своим спокойствием, ветер был, как всегда, попутный и ласковый, и, кроме плеска волн, не было слышно ни единого звука.
Рогмо и Магнус уже стояли около нее, когда она подняла голову. Оба молодых человека выглядели свежими и отдохнувшими.
– Где Барнаба и Номмо?
– Мы разбудили их и велели не волноваться, но на палубу не высовываться.
– Мне так неловко, – пожаловалась Каэ. – А если все это зря?
– Тогда мы дружным хором скажем вам спасибо. С детства не любим пиратов, – улыбнулся Магнус.
– И то ладно...
– Воины расставлены, госпожа, – сообщил подошедший неслышно, как кошка, Куланн. – Идите к себе.
– Еще чего? Я же бессмертна, забыли?
– Госпожа! – Голос командира был тверд как сталь. – Мы посланы с вами, чтобы защищать вас, а не подвергать ненужному риску.
– Я не буду спорить с вами, но и отсиживаться не стану.
– Командир прав, – сказал Рогмо. – У вас впереди еще много испытаний, дайте себе шанс дожить до них.
– Как оптимистично!
Спорили они, надо сказать, шепотом. Корабль тихо скользил в ночи, освещенный неярким светом двух фонарей. Безмолвные тени застыли на своих местах, приготовившись к сражению. А сражаться было не с кем. И Каэ так уверилась в ошибочности своего предчувствия, что чуть было не подпрыгнула на месте, когда услышала негромкий звук, доносившийся со стороны моря. Это был тихий-тихий скрип весел. И его можно было отличить от прочих звуков лишь потому, что к этому все были подспудно готовы. Пираты Сарконовых островов знали свое дело – спящий корабль был бы обречен.
Куланн махнул рукой и жестом приказал Рогмо и Магнусу находиться около госпожи, а сам поспешил к своим людям, как тень проскользнув по трапу на нижнюю палубу.
Мерный плеск весел все приближался, и наконец едва заметный толчок сообщил о том, что пиратское судно подошло к «Астериону» вплотную.
- Предыдущая
- 34/98
- Следующая
