Обратная сторона вечности - Угрюмова Виктория - Страница 32
- Предыдущая
- 32/114
- Следующая
— Да! — твердо говорит Арескои. — Это все истинная правда. Вам, хортлакам, ведомо иногда больше, чем богам. Это действительно секира брата моего, человека Бордонкая, убитого мною в неравном поединке. И о смерти его я сожалею до сих пор.
— Мы тоже, — шелестит степь.
— Мы тоже, — разносит ветер тихие слова.
— Мы скорбим, — вскрикивают степные птицы, поднимаясь в небо и камнем падая назад, в траву.
— Мы тоже-е-е, — поют облака.
Га-Мавет обнимает брата левой рукой и спрашивает на ухо:
— Ты как?
— Легче, — с трудом произносит Арескои. — Но я рад, что произнес вслух правду.
— Тебе до сих пор больно?
— Вот тут. — Арескои прикасается к груди в том месте, где была нанесена смертельная рана гемерту.
— Бывает, — произносит голос Бордонкая.
Арескои знает, что исполин давно уже мертв и похоронен им самим на вершине холма в предгорьях Онодонги. Он знает, что Бордонкай ушел от него по той дороге, которая оказалась недоступна Новым богам. И все же… Победитель Гандарвы озирается по сторонам и кричит:
— Бордонкай!!! Брат мой!
— Его нет, — говорит все тот же голос. — Это я, Мика. Я был тогда там, у холма…
Арескои тяжело опускается на землю. Потеря надежды окончательно обессилила его. А га-Мавет не отрываясь смотрит вдаль.
Широко шагая по степи, к ним приближается юноша во вьющемся на ветру плаще. Сразу бросается в глаза, что плащ его клубится и мечется в воздухе, хотя ветер не настолько силен. Змеятся длинные волосы, струится одежда. Вместе с юношей приближается аромат степных трав и пьянящая свежесть морских волн. Даже не зная, кто это, легко можно угадать в приближающемся существе Астериона Бога Ветров.
Он подходит к братьям, по-приятельски кивает им и садится рядом с Арескои. Ветер покорно устраивается у его ног, как свернувшийся клубком пес.
— Ты пришел в степь, чтобы встретиться с хортлаками? — удивленно спрашивает он у Победителя Гандарвы вместо приветствия.
— Да.
— Это непостижимо, но от тебя исходит дуновение искренности.
— Надеюсь, ты слышишь, что я не лгу.
— Слышу. И изумляюсь. Но, изумляясь, все же помогу тебе. Маленькие хортлаки не верят Новым богам. Они не могут принять ни смерти Момсы…
— Могучего и прекрасного Момсы из рода прекрасных и могучих Момс, поправляет Астериона голос из травы.
— Простите, конечно, именно так. Еще они не могут принять и простить многие другие смерти. Им нужно доказательство того, что теперь ты стал другим. Что придумаем?
— А что их убедит? — интересуется Арескои. — Или кто?
А га-Мавет думает, что не чаял дожить до того дня, как его брат будет доказывать свою надежность крохотным и слабым степным духам и стремиться к тому, чтобы они ему поверили. До недавнего времени бессмертных Арнемвенда мало волновало мнение их слуг и рабов.
— Каэтана, — не сомневается Астерион.
Они отъехали на довольно большое расстояние от Салмакиды и уже вступили в полосу леса, когда Каэтана услышала, как ее кто-то громко позвал. Один раз, затем другой… Она оглянулась, но никого не увидела за деревьями.
— Вы ничего не слышали? — спросила она на всякий случай у сопровождающих ее воинов.
Те отрицательно покачали головами, но на всякий же случай насторожились. Не следует пренебрегать словами богини, пусть даже ей показалось.
— Зовут же! — забеспокоилась она через некоторое время.
Сангасои переглянулись между собой, повернулись назад. Прислушались. Несколько человек отделились от отряда и на рысях направились к маленькой рощице, которую только что оставили позади. Обыскав все вокруг, воины возвратились к своей госпоже:
— Никого нет, Интагейя Сангасойя…
— Спасибо, — рассеянно кивнула она. И обратилась к Барнабе: — Ты ничего не слышал? Мне все время чудятся голоса…
— Слышал, — безмятежно ответил тот, добывая из седельной сумки очередной плод.
— Что же ты молчишь, окаянный?!
— Я не молчу. А вот что ты будешь делать, если меня не будет рядом? Послушай сама…
Каэтана прислушалась и поняла, что голоса раздались из-за спины, за затылком, но внутри ее головы.
— О боги! — простонала она.
Затем напряглась, сосредоточилась и постаралась преодолеть пространство, ориентируясь на зов, который по мере приближения становился все явственнее, все сильнее. Несколько шагов пришлось сделать в полнейшей темноте, но затем она почувствовала что-то очень знакомое и прыгнула вперед. А приземлилась уже посреди травы…
Астерион, га-Мавет, Арескои и огромное количество хортлаков встречают ее. Она потрясенно обводит их взглядом:
— Приветствую вас с радостью. Но что здесь происходит?
Астерион счастливо улыбается и берет ее за руку.
— Ты нам настолько нужна, что мы рискнули вызвать тебя, оторвав от дел. Надеюсь, мы не сильно помешали?
— Не помешали. Я как раз шла к Онодонге…
— А что там? — полюбопытствовал Бог Смерти.
— Оказалось, что мы не первые. Ты слышал об этом, Астерион?
Повелитель Ветров смотрит на нее с нескрываемым изумлением:
— Ничего особенного. А что ты выяснила?
— Мы, получается, так же заняли место прежних богов, как Новые боги затем сменили нас. Все справедливо.
— Мы знали об этом, — говорит кто-то из сплетения трав.
— Расскажите, пожалуйста, — просит Каэ, обращаясь к хортлакам.
— Ты все знаешь, — отвечает голос, но его обладатель не спешит показываться бессмертным. — До вас на планете были другие боги, и после вас будут — но еще очень нескоро. Поговори с ныне живущими твоими предшественниками, и они помогут тебе.
— Спасибо, — говорит она.
Рядом раздается смачный хруст.
— Привет всем, — произносит Барнаба.
— Какая интересная история, какой сюжет! — раздаются повсюду голоса.
Степь волнуется, шевелится, серые и рыжие хортлаки поочередно высовываются и тут же прячутся.
Наконец какой-то голосок внятно произносит:
— Фифи просто умрет от зависти!
Но бессмертные уже немного присмотрелись к цветному толстяку и воспринимают его относительно спокойно. Арескои машинально протягивает руку и берет из мешка у Барнабы сочный плод хурмы, подносит ко рту и тоже начинает жевать.
Астерион раскланивается с новоприбывшим и обращается к Каэтане:
— Хортлаки могут очень помочь нам — ты ведь знаешь, как они рассказывают свои истории. Но нужно, чтобы ты подтвердила, что Новым богам можно доверять. Наши маленькие друзья не могут забыть гибели Момсы…
Каэтана наклоняет голову в знак молчаливой скорби:
— Надеюсь, сейчас мы все понимаем, как страшна и опасна для нас разобщенность. Не бойтесь, маленькие друзья, — нам уже нечего делить, не за что сражаться друг с другом. И не мне рассказывать вам, что нынче творится в мире…
— Страшное!
— Опасное!
— Неведомое! — раздаются отовсюду крики.
— Может, появитесь? Побеседовали бы.
Трава раздвигается, и крохотные существа один за другим осторожно выходят к бессмертным, рассаживаясь в кружок напротив них. На всякий случай они держатся поближе к Каэтане и Астериону, сторонятся Арескои и га-Мавета и избегают приближаться к Барнабе.
Каэтана поворачивается к нему:
— Наши сангасои не сойдут с ума — мы же пропали, как испарились?
— Они и не заметят, — отвечает Время, — мы вернемся в ту же секунду.
— Спасибо.
— Это моя работа, — многозначительно произносит толстяк.
Хортлаки тем временем оживленно переговариваются. Наконец вперед выходит один — он повыше остальных, и огромные глаза желтого цвета смотрят уверенно и с достоинством.
— Я Сихи, — представляется он, подняв вверх лапку. — Мы решили поведать вам то, чего вы еще не знаете, потому что столь малое событие обычно ускользает от внимания столь великих.
Сихи делает знак, и к нему медленно ковыляет самый лохматый, маленький и ушастый хортлак, какого только можно найти на Варде.
— Я Мика, — лепечет он. — Это я был среди тех, кто присутствовал при смерти Бордонкая. У меня есть история, которую нужно знать всем. Я слышал ее в Сихеме, не слишком давно.
- Предыдущая
- 32/114
- Следующая
