Обвиняется терроризм - Устинов Владимир Васильевич - Страница 65

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах сотрудники Пензенского СОМ МВД были освобождены и переданы российской стороне, почему при этом не было возвращено изъятое у них оружие и спецсредства; какова их дальнейшая судьба и где они находятся в настоящее время?

Ответ: Я уже показал, как происходил процесс освобождения и передачи пензенских милиционеров. Что касается захваченного у них оружия и спецсредств, мне ничего не известно. Почему при передаче они не затронули вопрос о том, что им не вернули оружие и спецсредства? Мне не известно, какое оружие у них было захвачено, вернули оружие им или нет, где находится на данное время захваченное оружие. Всеми этими вопросами занимался Джафаров.

Вопрос: Принимали ли вы участие в нападении 30 декабря 1994 года на пост ГАИ и палаточный городок внутренних войск РФ, расположенных в районе Гребенского моста, на границе между Республикой Дагестан и Чеченской Республикой?

Ответ: Я понятия не имею о нападении 30 декабря 1994 года на пост ГАИ и палаточный городок внутренних войск РФ. Я об этом нападении ничего даже не слышал, поэтому ничего показать не могу.

Вопрос: С какой целью и по чьему приказанию было совершено это нападение? Кто входил в состав руководимой вами вооруженной группы и какова роль каждого из участников нападения?

Ответ: Как я уже показал, я об этом нападении ничего показать не могу, так как ничего о нем не слышал.

Допрос окончен в 13 часов 10 минут.

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России капитан юстиции А. М. Юсуфов

Особая статья — обвинение Радуева в угрозе совершения террористических актов в российских городах. Это обвинение основывается на показаниях самого Радуева. Он не отрицал, что в средствах массовой информации неоднократно делал заявления о своей причастности к взрывам в российских городах. Угрожал он совершить и другие акты терроризма. Все эти заявления им были сделаны якобы для привлечения внимания общественности к ситуации в Чечне и к собственной персоне. Правда, он считал эти заявления едва ли не баловством и полагал, что реально его угрозы никто не воспринимал. Так ли это? Нет, далеко не так. Корреспондент газеты «Сельская жизнь» Ефремов расценил подобные заявления как акты психологического терроризма.

Понятно, что Ефремов, как любой человек, в своем восприятии фактов субъективен. Но после заявлений Радуева были отмечены страх и тревога в Воронеже. Люди по-настоящему восприняли угрозу. В подъездах и квартирах устанавливали железные двери, вводили дежурства. Месяц горожане жили в напряжении, в состоянии страха…

Другой свидетель — сотрудник телекомпании «Совершенно секретно» М. Ю. Маркелов заявил, что в интервью телекомпании в середине февраля 1997 года Радуев не скрывал своих планов и признал, что он и его боевики взорвут в Воронеже железнодорожный вокзал, который является военно-стратегическим объектом. Мотив террористических актов — месть за войну и погибших чеченцев. Продолжение войны с Россией выгодно Чечне. Исламские партии и страны будут финансировать и поставлять оружие боевикам.

В ходе следствия изъяты и приобщены к уголовному делу две кассеты с интервью Радуева. Просмотр их производился в зале судебного заседания. На одной пленке зафиксировано выступление Радуева на фоне флага так называемой Чеченской Республики Ичкерия. Он одет в военную форму. Говорит. И вот что именно: «Мы начали широкомасштабную войну против России. Взрыв в Воронеже не состоялся. Я беру на себя ответственность. Это была моя команда. То, что взрыв не состоялся, это говорит о том, что Аллах еще раз пожалел этот железнодорожный вокзал. Пусть нас не объявляют террористами. Железнодорожные вокзалы России — это военные объекты. Да, военные объекты потому, что через них продвигаются военные эшелоны. Я предлагаю отказаться от услуг железнодорожных вокзалов. Мы будем наносить удары по всем железнодорожным вокзалам России».

На другой пленке не менее грозная речь: «Надо по-рыцарски вести себя… Поэтому я предупреждаю: я буду наносить удары, как я подготовлюсь. Я буду взрывать российские железнодорожные вокзалы, потому что это военные объекты. Я предупреждаю население, что в любое время может взорваться воронежский железнодорожный вокзал. Я не несу ответственности за человеческие жертвы».

Документальным подтверждением виновности Радуева в террористических угрозах служит приобщенная к делу копия статьи «Мне не стыдно за терроризм» в журнале «Тыден» (Чехия) № 13 от 24 марта 1997 года. В ней содержится угроза Радуева захватить три российских города, в частности Воронеж и Моздок.

А вот что говорил Радуев на допросе у следователя. У него был уже иной тон, звучала иная аргументация.

Город Москва 23 февраля 2001 года

Следователь следственной группы Главного Управления Генеральной прокуратуры России на Северном Кавказе подполковник юстиции Дирчин А. С., с участием защитника — адвоката юридической консультации «Вердикт» гор. Москвы Нечепуренко Павла Яковлевича, в своем служебном кабинете, с соблюдением требований ст. ст. 17, 46, 150–152 УПК РСФСР произвел допрос обвиняемого Радуева Салмана Бетыровича.

Допрос начат в 10 часов 35 минут.

Допрос окончен в 11 часов 40 минут.

Вопрос: 25 февраля 1997 года в статье Э. Ефремова «Радуев напомнил о себе…», опубликованной в газете «Сельская жизнь», а также в телевизионной передаче «Совершенно секретно», как видно из ваших выступлений и речей, вы угрожали взрывами, поджогами и иными действиями, создающими опасность жизни людей, причинения значительного имущественного ущерба и наступления иных общественно опасных последствий, а также публично угрожали взорвать железнодорожный вокзал в городе Воронеже, уничтожить другие российские города?

Ответ: В военно-политическом противостоянии между Чеченской Республикой Ичкерия и Россией, я как один из лидеров национального движения Чечни, чтобы привлечь международное общественное внимание к ситуации в Чечне, делал разного рода сенсационные заявления военного характера, в том числе вышеизложенного плана. О чем вы спрашиваете? Мы крайне нуждались во внимании мировой общественности. Кроме того, журналисты в большинстве случаев сами просили у меня сенсационные материалы и заявления под предлогом того, что только при наличии таких заявлений они могли продвигать их в эфир. Поэтому я иногда оглашал именно угрозы военного характера. Как помните из некоторых моих выступлений, я применял термин «военный терроризм» — это тоже был условный пропагандистский ход. Фактически в тот период в 1997 году боевые действия не велись, потому в целях привлечения внимания к ситуации в Чечне и к своей персоне я выступал с публичными заявлениями с угрозой взрыва железнодорожного вокзала города Воронежа и уничтожения других российских городов. На самом деле это с моей стороны были голословные заявления именно тактического, пропагандистского характера, короче говоря — блеф. Взрывать железнодорожный вокзал и другие города на самом деле не собирался. Никого я не устрашал. Это была обыкновенная информационная война.

Допросил и протокол составил:

Следователь следственной группы главного управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе подполковник юстиции А. С. Дирчин