Как сделать Россию нормальной страной - Малый Матвей - Страница 42

• Предыдущая
• 42/78
• Следующая

Государство разрешает споры между людьми согласно своду законов. Он может быть полусоциалистическим, противоречивым, но тем не менее это официальный свод. Какой бы закон ни использовала “крыша”, это закон воровской, в основе которого лежат принципы: «укради у ближнего своего», «сильнейший победит», «все средства хороши», «нет правды на земле» и т. д. Почему же в России криминальные структуры и криминальный закон не занимают то же положение, которое в природе занимает дрожащая мышка в норке, как во всех других обществах?

Сегодня в России криминальные структуры и законы по меньшей мере равны по силам государственным и едва ли не честнее их. Между органами государственного правопорядка и преступниками, теоретически вынужденными скрываться, существует не противостояние, а смычка. Они нужны друг другу и работают в тесном контакте.

Проникновение криминальной идеологии во власть хорошо видно по войне компроматов. Чиновника, о котором известно, что он совершил преступление, не увольняют, а оставляют на работе, теперь уже как «своего». С ним, в случае непослушания, можно будет легко разобраться. Чиновник как бы проходит через публичный обряд совершения преступления, чтобы ему поверили и сказали: «Это наш человек».

Осталась ли в России преступная банда, в которой не числился бы милиционер или прокурор? Подождите пару лет, и мы будем спрашивать: «Остался ли в России милиционер или прокурор, не являющийся по совместительству членом вооруженной преступной банды?»

Отсюда абсолютный кризис доверия населения к правоохранительным органам, государственным юридическим институтам и тяжелейшее положение предпринимателя, оказавшегося между молотом и наковальней.

Наиболее ярким проявлением смычки между государством и организованной преступностью является милицейская “крыша”. Государство создает организацию, задача которой заключается в том, чтобы охранять всех граждан и давать им равную защиту, определяемую законом. Вместо этого некоторые работники милиции частным образом нанимаются на работу в коммерческие предприятия и предоставляют им “крышу”. Главное заключается в том, что милиция участвует в разборках (используя табельное оружие, в то время как бандиты используют нелегальное или полулегальное оружие, например полученное через охранные агентства, по количеству которых Россия занимает первое место в мире), говорит криминальным языком и решает проблемы исходя из криминального «законодательства». Такая милицейская “крыша” признает, что криминальный закон больше соответствует ситуации в России, и по существу является государственной криминальной организацией. Более того, официальная зарплата милиционера часто в десятки раз меньше получаемых им криминальных доходов, а работают на того, кто платит.

Охранные предприятия забирают у предпринимателя 20 % прибыли. Это как бы второй налог, а система охранных структур является по существу вторым государством. Государство высчитывает с предпринимателя и в пенсионный фонд, и на строительство дорог, и на нужды армии, и т.д. Но когда государство наконец-то удовлетворит свой непомерный аппетит, предпринимателю предъявляет свой счет государство № 2 — охранники, берущее свои 20 %. Как же в такой ситуации российский предприниматель может быть конкурентоспособным на мировом рынке? Ведь российское производство и так, мягко говоря, не самое эффективное в мире.

Казалось бы, единственное решение вопроса — экономить на зарплате рабочих, то есть платить им очень мало. Невысокая зарплата влечет за собой не только низкую производительность труда, но и низкую покупательную способность. А это означает, что на внутреннем рынке можно продать меньше товаров, а значит, придется меньше их производить. Экономии от производства больших партий товара не происходит, и рентабельность производства снижается. Получается заколдованный круг, ведущий ко все увеличивающейся бедности. Количество произведенных товаров и работающих предприятий в России по объективным причинам уменьшается.

В любой стране в ряды государственных чиновников может затесаться преступник. Бывает также, что несколько преступников создают банду внутри государственной организации. Однако если преступной является вся государственная организация, если каждый работник знает о творящихся нарушениях, и все молчат — это нечто совсем другое. Но и это не предел. Следующий шаг — когда преступная государственная организация перестает скрываться от народа, а все принимают это как должное. Известно, что в милиции пытают людей, что ГАИ собирает дань, как разбойники с большой дороги, что государство силой собирает непомерные налоги, а потом разворовывает их, — и все молчат. По телевизору каждый день показывают избитых задержанных — государство напоминает нам, что кем бы мы ни были, мы не утратили еще свой рабский статус. Граждане не выказывают абсолютно никакого желания противодействовать даже самой вопиющей несправедливости. Социальная солидарность приближается к нулевой отметке: мы защищать умеем только Косово, потому что нас там нет.

Когда Хрущев открыл ворота лагерей и выпустил сталинских узников, они принесли с собой криминальную субкультуру, постепенно расползшуюся на всю страну. И это случилось не просто потому, что наше ослабевшее общество ничего не смогло ей противопоставить, но и потому, что эта субкультура наиболее объективно отражает жизнь общества. Достаточно значимо уже то, что профессор университета знает слово «разборка». Но не в этом суть: дискуссии и обсуждения закончились, а вот разборки происходят в университете каждый день. Трудно говорить о свободе слова когда культура диалога находится на таком уровне. Также вошли в прямое соприкосновение с бандитами все остальные слои общества. Если раньше инженер имел дело с чертежами, то работая на рынке он столкнулся с грабежами.

Революция уничтожила различные классы российского общества. Верхушку его составляли дворяне, носители определенной культурной традиции, восходящей к европейской и древней российской культуре. Купцы и предприниматели были уничтожены как класс. Священники и церкви, тысячелетняя церковная традиция — все это как ветром сдуло. (Как было бы это возможно, если бы всем не казалось, что на смену старому пришел новый бог?) Революция также смешала и уничтожила крестьянскую и рабочую традиции. Произошла люмпенизация страны.

Второй шаг в этом направлении был сделан Сталиным, который отправил в одни и те же лагеря уголовников, политических заключенных (среди которых было много интеллигенции), кулаков (активного крестьянства) и рабочих (жителей городов). Представители различных сословий, ранее близко не соприкасавшиеся, теперь жили в одном бараке. Оказались перемешаны все сословия и взгляды тогдашней России: красные и белые, профессора и малограмотные, потомственные дворяне и воры-карманники.

Так новый советский человек «выковывался в кузнице партийных кадров» и выплавлялся в горниле лагерей.

Давление в лагерях было высочайшим: отсюда и алмазы типа Солженицына и Лихачева. Однако лагеря производили и другой тип людей, другую культуру, и именно она, заматеревшая за последние сорок-пятьдесят лет, взращенная и сохраненная в лагерях, захлестывает сейчас Россию.

В лагерях встретились все сословия, но царили там те, кто был социально близок чекистским охранникам: криминальные элементы установили в лагерях свои правила и вскоре выработали криминально-воровской закон. Языком лагеря, несмотря на то, что в нем в находились самые образованные и культурные люди России, стал язык воров.

Таким образом, во все слои советского общества проникла воровская идеология. Из идеологии и языка теневого, криминального мира она превратилась в скрытый стержень всего общества. Почему так случилось? В стране силой насаждалась коммунистическая идеология. Основной смысл ее ясен: Человеку ничего не принадлежит, он должен отдать себя Целому, Коммуне, Общему. Что такое Целое — понималось по-разному: Индустриализация, Машина из людей, Беломорканал, Марширующая колонна, Кладбище — все равно. Важно, что человек на улице ничто и не принадлежит ему ничего. А это идеология воров и убийц.

• Предыдущая
• 42/78
• Следующая