Веселый Таи - Беляев Александр Романович - Страница 2

Таи улыбнулся.

— Миндра очень плакала, расставаясь со мной. И я тоже. Потом Тан Чиняо сказал мне:

«Не вешай носа, Сури Вонзе. Иди на лесозаготовки мистера Кинбрука. Там ты будешь получать целых десять бахт — и ты выкупишь свою Миндру». Тан Чиняо не совсем злой человек. Он подал добрый совет. На последние деньги купил я топор и вот пришел сюда. Три месяца — не так уж много!

Последнее облачко грусти сошло с лица Сури. Он вновь стал Веселым Таи.

Лесорубы заговорили все сразу. Они начали доказывать Таи, что его расчеты неправильны.

— А за рис сколько у тебя вычтут?

— А штрафные?

— А Ву Ван? Ты еще не знаешь Ву Вана! Сегодня он не пришел. Наверно, повез награбленные деньги в контору Кинбрука.

— Сколько же месяцев мне надо работать, чтобы выкупить Миндру? — спросил Таи упавшим голосом.

Лесорубы начали считать — кто на бахты, кто на тикали[6].

Выходило по-разному. Все сходились только в одном: Веселому Таи не выкупить Миндры раньше года, и то при непременном условии, если Таи не попадет в лапы Ву Вана.

— А разве это возможно?!

— Кто такой Ву Ван?

— Демон-соблазнитель. Дух тьмы и порока.

— Исчадие ада!

— Агент мистера Кинбрука!

Еще тук-хаи[7] не прокричал перед рассветом в соседней деревне, еще летучие мыши бесшумным, немым полетом чертили зигзаги меж толстыми стволами деревьев, а Таи уже проснулся. Ему не спалось. Он спешил скорее приняться за работу. Валить толстые сухие стволы тиков. Ведь каждый удар топора прорубал дорогу к свиданию с Миндрой!

Молчаливый лес еще кутался во влажной простыне ночных испарений. Где-то пронзительно трубил слон, требуя, чтобы его скорее вели на водопой.

— Вставать, лентяи! — крикнул визгливый бабий голос. Таи вздрогнул от неожиданности. Лесорубы зашевелились. На ощупь искали оцепенелыми от сна руками топоры, кашляли, переругивались. А тот же визгливый голос словно подстегивал кнутиком:

— Скорей! Скорей, лентяи!

Это был голос надсмотрщика Ли Тайчао, которого китайские кули, работавшие на лесозаготовках, прозвали Ди-бао — полицейский.

Во мраке, спотыкаясь о сучья, брел Таи по незнакомой дороге.

Когда лесорубы пришли на место, вершины деревьев зарозовели. Тонкий луч пронизал чащу и осветил высокий ствол. Таи напал на него со своим топором, как на врага; и рубил без перерыва.

— Так тебя надолго не хватит! — сказал сосед Лу Фую.

— Молчать! Не разговаривать. Что портишь новичка? — закричал вездесущий Ди-бао и стеганул хлыстом по голой спине кули.

Таи был удивлен спокойствием Лу Фую, который под ударом только повел плечом. Привычное дело!

Скоро Таи убедился в том, что Лу Фую был прав: так работать нельзя. Еще не прошло трех часов с начала работы, а Таи почувствовал, что руки его одеревенели, спина болела. Пот заливал глаза. С каждым часом солнце жгло все сильнее. Временами Таи казалось, что он работает среди лесного пожара. Невыносимо хотелось пить. Он бросил топор и спросил:

— Где бы напиться?

— Напиться? Глупости! Работать надо! Лентяй! — налетел на него Ди-бао. — Вечером напьешься! А не хочешь работать — уходи из леса!

«Не хочешь работать!» Он ли не хочет работать?.. Таи вздохнул и снова взялся за топор. Для Миндры он готов умереть от жажды! Дорога к Миндре — через лес. Бедная Минд-ра! Быть может, и она сейчас вот так же мучится от жажды… А может быть, и еще хуже?.. Таи вспоминает лоснящееся лицо Тан Чиняо и его масленые глаза кота. Этими глазами он смотрел на Миндру, когда уводил ее к себе…

Таи со стоном вонзает топор в дерево. Щепки летят каскадом… Даже Ди-бао доволен!..

Это был тяжелый день. В полдень, когда солнце стояло над головой, Ди-бао крикнул:

— Бросай!

Все побросали топоры, расселись в тени и вынули холодный рис, завернутый в тряпочку. Таи не имел риса — он только вчера пришел в лес, — и Лу Фую, который так хорошо играл на гавайской гитаре, разделил с Таи свою скудную трапезу. Лу Фую объяснил, что этот рис им приходится покупать у хозяина по дорогой цене.

— Легкий завтрак! — сказал Таи, сразу отправив в рот всю горсть риса. — А когда обед?

Лу Фую улыбнулся. Он ел рис медленно, кладя в рот по два-три зернышка и старательно разжевывая их.

— Это все. Завтрак, обед и ужин! — ответил он, покончив с рисом и вылизав ладонь.

— Но разве можно прожить этой горстью и работать?..

— Рубить! — уже кричал Ди-бао, хотя перерыв не продолжался и получаса.

В лесу снова застучали топоры. Под вечер Таи рубил как в бреду. Он почти не сознавал, что делает. Ди-бао бранил его, даже стегнул хлыстом по спине. А может быть, это и померещилось…

Работу прекратил не Ди-бао. Работу прекратило солнце: оно отказалось больше светить. Ошалевший от усталости, Таи не мог понять, почему он перестал видеть ствол. Лу Фую ударил Таи по плечу и сказал:

— Тебя надо отрывать от работы. Ты больно спешишь к своей Миндре! Спеши не спеши — раньше года не увидишь ев. И то, если Ву Ван не опутает тебя.

Таи побрел к лагерю, не чувствуя ног и рук. Но ему пришлось еще идти далеко за водой. У ручья он пил и не мог напиться. А когда наконец пришел к костру. Чумалонгкорн посмотрел на него насмешливо, спросил:

— Ты нам не потанцуешь сегодня, Веселый Таи?

На третий день пребывания в лесу Таи наконец увидал Ву Вана, о котором так много слышал.

Ву Ван совсем не был похож на исчадие ада. Наоборот, он показался Таи очень симпатичным, простодушным, веселым, уже не молодым китайцем.

Когда лесорубы вернулись после работы, Ву Ван уже сидел у костра. Его реденькая бородка тряслась от смеха, лицо смеялось тысячью морщинок. Глаза сощурены так узко, что видны были только зрачки, сверкавшие при свете костра, как золотые бисеринки.

На земле перед ним лежала круглая серая циновка, разделенная красной полосой на четыре сегмента. Холщовый мешок и небольшой замшевый мешочек аккуратно сложены возле циновки.

— Ну, кто? Кто? Кто? Кто хочет иметь целую кучу денег? Держу банк! Занимайте места, дятлы! Довольно настукались. Отдохнуть надо, дятлы! Поиграть надо! Кто? Кто? Кто?

Таи удивился: лесорубы, которые отзывались о Ву Ване с таким презрением и озлоблением, встретили его веселыми шутками, как старого приятеля.

— Опять обчистишь нас?

— А угощение будет?

— Брось ты свою циновку, давай карты!

Ву Ван отвечал всем сразу:

— Зачем чистить? Вы еще сами меня обчистите! Будет и угощение! Кто выиграет, тот и угостит себя и других! Вынем и карты. Всему свой черед, дятлы!

Ву Ван внес оживление. Сиамцы — азартные игроки. Да и чем больше развлечься в лесу?

Ву Ван, болтая без умолку, вынул из холщового мешка кучу раковин-ужовок и насыпал на середину циновки. Четыре игрока уселись в кружок и положили ставки — не больше трех мелких монет, — каждый на свой сегмент. Затем Ву Ван начал отбирать из кучи по четыре раковины. Выигрывал тот, в чьем сегменте оказывалось число монет, равное остатку раковин — в одну, две или три штуки. Выигравший получал двойную ставку. Если раковины расходились без остатка, банкомет брал все ставки.

Игра заинтересовала Таи. В нем уже загоралась страсть игрока. Ву Ван каждый раз складывал раковины в мешок, и каждый раз в остатке было разное количество раковин. Игрой, казалось, управлял случай. Чистая игра. Иногда выигрывали лесорубы, иногда Ву Ван. И только общий итог игры мог заставить призадуматься: Ву Ван всегда оказывался в выигрыше.

Таи не знал, что тонкие, нервные пальцы Ву Вана — пальцы жонглера — на ощупь могли вытащить из мешка любое количество раковин. Банкомет управлял игрой. Подзадоривал выигрышами в начале и срывал банк в конце игры.

Лесорубы знали, что Ву Ван — шулер. Знали они и то, что Ву Ван — агент Кинбрука, важный винтик в системе эксплуатации.