Нет жизни никакой - Твердов Антон - Страница 29
- Предыдущая
- 29/76
- Следующая
Паскудник Костелло заливался мерзким хохотом. Герр Мюллер облегченно выдохнул и подумал о том, что ординарцу неплохо было бы объявить благодарность перед строем — только сначала надо найти этот строй. Себастиан и Изя, воспользовавшись сумятицей, выбрались из плена, помчались к опрокинутым воротам и скрылись в неизвестном направлении.
— Ну как вам, граждане карлики, новые услуги по части развлечения? — выкрикнул герр Мюллер и услышал в ответ:
— Полный улет!
— Ништяк!
— Смертельно!
Бедный заведующий Ллабух застонал, ворочаясь в луже масла. Карлики взорвались хохотом, а герр Мюллер шепнул своему ординарцу, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха:
— Уходим…
Степан Михайлович нахохлился, поджав под себя лапки. Пары «бухла» медленно улетучивались из его головы, уступая место безрадостным мыслям.
Как могло так получиться, чтобы этот проклятый Дрыгайло занял его место? Какой же из Дрыгайло главный редактор? Пропал журнал. Пропал родной журнал.
«В психушке место этому извращенцу, а не в редакции», — злобно подумал Степан Михайлович, не ведая о том, насколько он был близок к истине в своем высказывании.
Полуцутик Г-гы-ы, приняв позу лотоса, раскачивался из стороны в сторону, что-то мыча себе под нос. Крылышки его трепетали, как тюлевая занавеска на сквозняке. Никита возился во внутренностях кабинки, чем-то тяжело побрякивая и звеня.
Внезапно побрякивание прекратилось. Никита вынырнул наружу, утер ладонями измазанное машинным маслом лицо и позвал:
— Г-гы-ы!
Полуцутик приоткрыл глаза и развел руками.
— Чего? — недовольно переспросил он.
— Ты еще не это… не медитируешь? — поинтересовался Никита.
— Нет, — ответил Г-гы-ы. — Только собираюсь. И еще долго буду собираться, если мне мешать будут.
— Я вот чего, — проговорил Никита, выбираясь из кабинки и отирая масленые руки о набедренную повязку. — Я тут кое-какие подсчеты выполнил и кое-что понял.
— Что именно?
— Нам Шороха надо по любому достать! Тогда у нас все точно получится.
Полуцутик пожал плечами.
— Шороха или кого-то другого… Неприятно, конечно, когда такое дикое отступление от правил — в мире живых бегает человек, который давно должен быть мертвым, но… если его ваши земные менты поймать не могут, то и у нас это вряд ли получится. Так что — можно любого человека выбрать, чтобы обменяться. Тебя туда, его сюда. Хотя… живого в Загробные Миры не перебросишь. Генератор — какой бы он ни был крутой — сбой даст.
— О чем я и говорю! — возбужденно взмахнул руками Никита. — Надо меня менять на мертвяка! Только как можно подгадать момент, когда какой-нибудь мертвяк образуется? Мы же не имеем прямой связи с миром живых. А Шорох… Если на него нашу машинку настроить, то она точно сработает. Она же предназначена для работы с покойниками. Живые ее не интересуют! В общем, так. Ловить момент перехода какого-нибудь человека в мертвяческое состояние — дело гиблое. А Шорох — он постоянно, так сказать, в переходном состоянии. Не живой, но и не мертвый до конца. На нем машинка… то есть генератор сработает как надо. Верно?
— Верно, — согласился Г-гы-ы. — Нам нужен Шорох. А где его взять?
— Др-рыгайло! — напомнил вступивший в разговор Степан Михайлович и покривился при звуке ненавистного имени.
— Я пытался настроиться на его волну, — сказал полуцутик. — Только ни хрена не получается. Наверное, Никита перестарался и так его напугал, что у того все извилины наискось пошли. Глухо — я ничего не могу поделать. Так что, Никита, ты зря генератор настраиваешь.
— А я уже не настраиваю, — устало вздохнул Никита. — Я уже настроил. Да только теперь сам вижу, что мало толку. Дрыгайло этот никуда не пошел. Он или в ментовке показания дает, или без чувств на полу валяется до сих пор. Или еще чего.
— Умер-р? — с надеждой предположил Степан Михайлович.
— Мертвый он нам не нужен, — сказал полуцутик. — Мы и сами… того. То есть вы. Я-то смерти и жизни не боюсь, потому что полуцутики бессмертны.
— А люди, к сожалению, нет, — словно обращаясь к самому себе, проговорил Никита.
— Так, и что делать? — зевнув, спросил полуцутик. — План наш провалился… Это минус. Хотя мы совместными, так сказать, усилиями разработали новый план действий. Это уже плюс. Знаем по крайней мере, что нам дальше делать — каким образом Никиту в мир живых доставить…
— Степа хор-роший! — каркнул Степан Михайлович.
— Ну или тебя, — поправился Г-гы-ы.
— Ну, раз план-максимум у нас провалился, — сказал Никита, — пора переходить к плану-минимум.
— Это что за план-минимум? — поинтересовался полуцутик,
— А свалить нам из этой дыры надо или нет? — в свою очередь спросил Никита, широким движением руки указав на окружавшие троицу ноздреватые стены, поросшие волосатообразными кустиками. — Мы вообще где находимся-то?
— Не знаю, — признался полуцутик. — В какой-то дыре. Или пещере. Хрен его знает. А валить нам отсюда надо — ты прав. Менты-то местные нас ищут. Как накроют здесь — и все. Кирдык. Мы тут как в западне. Никуда не денемся. Давай заводи эту шарманку.
Полуцутик, разрушив позу лотоса, с кряхтением вытянул вперед ноги и ударил кулачком по дощатому боку кабинки.
— Не могу я ее завести пока, — сказал Никита. — Энергии нет. Генератор наш — штука, конечно, хорошая и универсальная…
— Тем и хорошая, что универсальная, — поддакнул полуцутик. — Потому что обладает способностью энергию аккумулировать. Хочешь, летай на ней, хочешь, еще для чего используй.
— Ага, — продолжил Никита. — Только вот этой самой энергии в кабин… в генераторе пока маловато. Мы до хрена израсходовали, пока сюда летели. Надо ждать, пока он снова нааккумулирует ее достаточное количество.
— Будем ждать, — согласился Г-гы-ы. — Ничего другого не остается. Я-то могу вылететь отсюда, а вы нет. То есть ты нет. Степа хороший теперь благодаря мне летать умеет. Он же попугай.
— Лучше уж в своем обличье оставаться, — проворчал Никита, и Степан Михайлович поддержал его громким хриплым возгласом.
Полуцутик не смутился.
— Это еще что, — сказал он. — Вот я как-то раз одного козла в натурального козла превратил. А потом в капусту. А потом опять в козла. А потом опять в капусту. А потом опять в козла… В конце концов этот козел так запутался, что сам себя сожрал. Не целиком, правда. От него только пасть осталась и живот. Пастью он жрал, а в живот складывал.
— Это еще что, — медленно проговорил Никита, явно думая о чем-то другом. — У меня дружок один был… очень неинтеллектуальная личность. Постоянно водку жабал и в телевизор смотрел. Потом у него крышак пополз. То ли от водки, то ли от телевизора — непонятно. Он разделся догола, привязал себе на макушку комнатную антенну с двумя такими усиками — и вышел на улицу. Идет и горланит: «В эфире очередной выпуск программы „Новости России“. Вчера в четыре часа утра под покровом враждебной ночи соединенные войска японо-еврейской коалиции вероломно перешли границу у реки…» Я, главное, навстречу ему иду. Вижу такое дело, кричу— Петя… его. Петей звали… Кричу: Петя, ты что? А он мне в ответ: «Представляем вашему вниманию сентябрьский выпуск рождественских встреч с Аллой Пугачевой, посвященный майским праздникам двадцать третьего февраля…» Ну, думаю, полный привет. Чего, спрашиваю, ты Пугачеву-то начал рекламировать? А Петя остановился, антенну свою покрутил и говорит: «Это не реклама, это предупреждение. Если кто-то из вас не будет пользоваться шампунем „Пантин Прови“, такая падла тут же облысеет, окосеет и подохнет. „Пантин Прови“ — генеральный спонсор концерна „Логоваз“. Кто не знает „Логоваз“, тот последний пидарас…
Степан Михайлович сдержанно похихикал. Полуцутику история не понравилась.
— А что такое телевизор? — спросил он.
Никита даже рукой отмахнулся, не желая объяснять.
— Значит, план такой, — сказал Г-гы-ы, — сидим, ждем… «Бухла» еще сотворить?
— Не надо пока, — подумав, отказался Никита.
— Ну, не надо… как хочешь, — с видимым неудовольствием согласился полуцутик. — Вот вылетим отсюда, тогда…
- Предыдущая
- 29/76
- Следующая
