Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Муркок Майкл Джон - Страница 57
- Предыдущая
- 57/130
- Следующая
Зал имел странно искаженные пропорции. В некоторых местах его потолки были очень низкими, в других поднимались метров на пятнадцать. Окон не было вообще. Освещался зал факелами, беспорядочно укрепленными на стенах.
В центре зала на полу, где валялось несколько давно прирезанных человек, стояло большое кресло черного дерева, обитое инкрустированными медными полосами. Перед ним, свисая с относительно низкой части потолка, покачивалась большая клетка, в каких обычно держат прирученных птиц. Правда, эта была намного больше. В ней Хокмун заметил сгорбившуюся человеческую фигуру.
Зал был пуст, и Хокмун вошел, потихоньку приблизившись к клетке.
Именно из нее, понял он, и доносилось горестное бормотание, и все же это казалось невозможным: слишком велика была громкость. Хокмун решил, что такое происходит из-за хорошей акустики зала.
Он подошел к клетке и смог лишь смутно разглядеть сгорбившуюся фигуру, потому что было очень плохое освещение.
— Кто вы? — спросил Хокмун. — Пленник Безумного Бога?
Стенания прекратились, и фигура шевельнулась. До Хокмуна донесся глухой, резонирующий, меланхоличный голос:
— Да, пожалуй, можно сказать и так. Самый несчастный пленник из всех.
Теперь Хокмун смог получше разглядеть это существо. У него была длинная жилистая шея, тело его тоже было длинным и худым. Голову его покрывали длинные нечесаные седые волосы, свалявшиеся и грязные, еще у него была борода клином, тоже грязная, тянувшаяся от подбородка до ступней. Нос у него был большой, орлиный, в глубоко посаженных глазах светился огонек меланхолического безумия.
— Могу ли я вас спасти? — спросил Хокмун. — Не могу ли отогнуть прутья клетки?
— Дверь клетки не заперта. — Человек пожал плечами. — Моя тюрьма — не решетка. Я попал в капкан внутри своего стонущего черепа. О, горе мне!
— Кто вы?
— Я был известен как Стальников из великого семейства Стальниковых.
— И Безумный Бог заточил вас?
— Да. Заточил. Именно так, заточил. — Пленник в незапертой клетке повернул свою огромную печальную голову и пристально взглянул на Хокмуна. — Кто вы?
— Я — Дориан Хокмун, герцог Кельнский.
— Германец?
— Кельн некогда был частью страны, называвшейся Германией.
— Я боюсь германцев. — Стальников забился в угол клетки подальше от Хокмуна.
— Вам незачем бояться меня.
— Да? — Стальников засмеялся, и безумный смех заполнил зал. — Да? — Он сунул руку под жакет и вытащил что-то, висевшее на шее на длинном шнурке. Предмет запылал изнутри темно-красным огнем, словно громадный рубин, и Хокмун увидел, что на нем стоит знак Рунного Посоха. — Да? Значит, ты не тот германец, что должен прийти похитить мою силу?
— Красный Амулет! — ахнул Хокмун. — Как вы его добыли?
— Да ясно как, — ответил Стальников, поднимаясь с пола клетки и жутко улыбаясь Хокмуну. — Тридцать лет назад я снял его с трупа воина, которого мои слуги подстерегли и убили, когда он проезжал по этим землям. — Он погладил амулет, и красный свет ударил в глаза Хокмуна, так что он едва мог видеть. — Это и есть Безумный Бог. Это и есть источник моего безумия и моей силы. Это и держит меня в плену.
— Вы Безумный Бог? Где моя Ийссельда?
— Ийссельда? Девушка? Новая девушка с белокурыми волосами и мягкой белой кожей? Почему ты спрашиваешь?
— Она моя!
— Тебе не нужен амулет? — Безумный Бог рассмеялся, смех его заполнил весь зал, вибрируя во всех трещинах. — Тогда ты получишь ее, германец!
Он хлопнул в свои скрюченные ладоши, тело его задвигалось, как у отпущенной на свободу марионетки, клетка закачалась.
— Ийссельда, девочка моя! Выйди, Ийссельда, и послужи своему господину.
Из глубины зала, где потолок почти соприкасался с полом, появилась девушка. Хокмун видел ее силуэт, но не мог быть вполне уверен, что это Ийссельда. Он вложил меч в ножны и двинулся вперед. Да… движения, осанка — это была Ийссельда.
Едва он узнал ее, на губах появилась улыбка, и он протянул руки обнять ее.
Вдруг раздался животный визг, и девушка бросилась на него, протягивая к его глазам пальцы с металлическими когтями. Лицо ее исказила гримаса злобы, тело ее было укрыто одеждой, усыпанной торчащими наружу шипами.
— Убей его, хорошенькая Ийссельда, — смеялся Безумный Бог. — Убей его, мой цветочек, и мы наградим тебя его потрохами.
Хокмун поднял руки отразить когти, и тыльная сторона рук его была сильно изрезана. Он поспешно отступил.
— Нет, Ийссельда, нет. Я же твой нареченный Дориан…
Но безумные глаза не узнавали его, изо рта текла слюна. Девушка снова секанула стальными когтями, и Хокмун поспешно отпрыгнул, моля взглядом, чтобы она узнала его.
— Ийссельда…
Безумный Бог засмеялся, ухватившись за прутья решетки и с нетерпением глядя на них:
— Убей его, мой цыпленочек! Разорви ему глотку!
Хокмун почти рыдал, отпрыгивая и уворачиваясь от сверкающих когтей Ийссельды.
— Какой силе она подчиняется? — крикнул он Стальникову. — Что побеждает ее любовь ко мне?
— Она подчиняется власти Безумного Бога, как подчиняюсь ей я, — ответил Стальников. — Красный Амулет всех делает своими рабами.
— Только в руках злого существа… — Хокмун метнулся в сторону, когда на него в очередной раз кинулась Ийссельда. Он увернулся и бросился к клетке.
— Он превращает в зло всех, кто его носит, — смеясь, заявил Стальников. — Всех.
— Всех, кроме слуг Рунного Посоха!
Голос прозвучал от двери в зал и принадлежал Рыцарю в Черном и Золотом. Голос был звучный и авторитетный.
— Помоги мне, — попросил Хокмун.
— Не могу, — ответил Рыцарь в Черном и Золотом, стоя неподвижно, опершись на свой грозный меч, направленный острием вниз.
Хокмун споткнулся и почувствовал, как когти Ийссельды впились в его спину. Он поднял руки, чтобы схватить ее, и закричал от боли, когда шипы вонзились в его ладони, но он сумел освободиться от когтей, отшвырнуть ее и метнулся к клетке, где Безумный Бог верещал от восторга.
Хокмун прыгнул и ухватился за прутья решетки, лягнув по пути Стальникова. Клетка беспорядочно закачалась и начала крутиться. Внизу прыгала Ийссельда, пытаясь достать Хокмуна своими когтями.
Стальников отступил к стене клетки, его безумные глаза наполнил ужас, когда Хокмун сумел открыть клетку и войти в нее, закрыв за собой дверцу. Снаружи Ийссельда выла от неутоленной жажды крови, свет от амулета превращал ее глаза в алые.
Теперь Хокмун и в самом деле заплакал, глядя на свою любимую. Потом он обратил взор, полный ненависти, на Безумного Бога.
Глухой, все еще траурный голос Стальникова разнесся по залу. Он держал в руке амулет, направляя его свет на Хокмуна.
— Назад, смертный… Повинуйся мне, повинуйся власти амулета..
Хокмун зажмурился, ощутив слабость. Глаза его остановились на пылающем амулете, и он застыл на месте, чувствуя, как сила этой штуки отнимает его силу.
— Теперь, — произнес Стальников, — теперь ты отдашь себя своему убийце.
Но Хокмун собрал всю свою волю и сделал шаг вперед. Бородатая челюсть Безумного Бога отвалилась от крайнего удивления.
— Приказываю тебе именем Красного Амулета…
От двери донесся звучный голос Рыцаря в Черном и Золотом:
— Он — тот, кем Красный Амулет управлять не может. Единственный. Он — законный владелец…
— Назад! — На этот раз Стальников произнес это голосом, не столь сильным и уверенным. Он добрался до дверцы клетки и пинком распахнул ее.
Оскалив белые зубы и подняв прекрасное лицо, искаженное безумием, Ийссельда сумела ухватиться за прутья клетки и теперь цеплялась за нее снаружи. Спина Безумного Бога была обращена к ней. Красный Амулет по-прежнему светил в глаза Хокмуна.
Когтистая лапа Ийссельды метнулась вперед, цапнув Стальникова по затылку. Он завопил и спрыгнул на пол. Ийссельда увидела Хокмуна и забралась в клетку.
Хокмун понимал, что сейчас не время пытаться образумить свою взбесившуюся нареченную. Собрав в комок всю свою волю, он нырнул мимо ее цапающей лапы и прыгнул, опустившись на неровные каменные плиты, и некоторое время лежал, переводя дух.
- Предыдущая
- 57/130
- Следующая
