Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Муркок Майкл Джон - Страница 47

• Предыдущая
• 47/130
• Следующая

— Тогда, значит, меняем маршрут?

— Да. Утром направляемся на север.

Много долгих дней следовали они на север вдоль Евфрата, перейдя границу между Сирией и Туркией, и наконец добрались до небольшого тихого городка Бирачека, где Евфрат становился рекой Фират.

В Бирачеке настороженный хозяин постоялого двора, подозревая в них слуг Темной Империи, сперва заявил, что свободных мест у него нет, но когда Хокмун показал на Черный Камень посреди лба и заявил:

— Меня зовут Дориан Хокмун, последний герцог Кельнский. Я — заклятый враг Темной Империи, — хозяин постоялого двора, слышавший о нем даже в этом захолустном городишке, пустил их.

Они сидели в зале постоялого двора, потягивая сладкое вино и болтая с купцами торгового каравана, прибывшего в Бирачек незадолго до них.

Торговцы были смуглыми людьми с иссиня-черными волосами и блестевшими от жира бородами. Одеты они были в кожаные рубашки и широкие юбки-кильты из шерстяной ткани яркой расцветки, поверх этой одежды они носили вязаные плащи тоже из шерсти с геометрическими узорами пурпурного, желтого и красного цветов. Эти плащи, как сказали они путешественникам, показывали, что они люди Енахана, купца из Анкары. На поясе каждого висела кривая сабля с богато изукрашенной рукоятью и клинком, покрытым гравировкой, который носили они без ножен. Эти торговцы так же привыкли драться, как и меняться товарами.

Их предводитель Селим, с ястребиным носом и пронзительными голубыми глазами, перегнулся через стол, неторопливо беседуя с герцогом Кельнским и Оладаном.

— Вы слышали, эмиссары Темной Империи много платят расточительному Калифу Стамбула за разрешение расположить в городских стенах крупные силы воинов в обычных масках?

— Мне мало известно, что происходит в мире, — покачал головой Хокмун. — Но я вам верю. Это в обычаях Темной Империи: брать сначала золотом, а потом силой. Когда золото становится бесполезным, они применяют силу и оружие.

— Я так и думал, — кивнул Селим. — Значит, вы считаете, что Туркия не в такой уж безопасности от западных волков?

— Ни одна часть света, даже Амарек, не находится в безопасности от их честолюбия. Они мечтают покорить земли, которых, может, и не существует, кроме как в сказках. Они планируют завоевать Азиакоммуниста, хотя для начала им надо ее найти. Восток и Аравия — всего лишь лагерные стоянки на пути их армий.

— Но могут ли они обладать такой мощью? — спросил пораженный Селим.

— Они обладают такой мощью, — ответил Хокмун. — Но они также обладают и безумием, которое делает их жестокими, хитрыми и изобретательными. Я видел Лондру, столицу Гранбретани, и ее архитектура — это ночные кошмары, воплощенные в сталь и камень. Я видел самого Короля-Императора в его Тронном Шаре, заполненном молочной жидкостью, — сморщенного, бессмертного, владеющего юношеским золотым голосом. Я видел лаборатории ученых-колдунов — неисчислимые пещеры с престраннейшими машинами, многие из которых, должно быть, изобретены самими гранбретанцами. И я говорил с их знатью, узнал об их амбициях и уверен, что они более безумны, чем ты или любой другой человек способны вообразить. Они лишены человечности, питают мало чувств друг к другу и вовсе никаких к тем, кого расценивают как низшую расу, то есть ко всем, кто не из Гранбретани. Они распинают мужчин, женщин, детей и даже животных, украшая и отмечая дороги от старых завоеваний к новым.

Селим, откинувшись назад, отмахнулся:

— Э, бросьте, герцог Дориан, вы преувеличиваете…

Впиваясь в глаза Селима своим взглядом, Хокмун произнес с силой:

— Вот что я скажу тебе, торговец из Туркии, я не могу преувеличивать зло Гранбретани!

— Я верю вам, — нахмурился Селим, содрогнувшись. — Но мне хотелось бы не верить. Потому что как может столь маленькая страна, вроде Туркии, устоять против такой мощи и жестокости?

— Не могу предложить вам никакого решения, — вздохнул Хокмун. — Вам следует сплотиться и не позволять им ослаблять вас золотом и постепенным вторжением в ваши земли. Но я бы напрасно упражнялся в риторике и тратил бы слова, если бы пытался убедить вас в этом, так как из-за своей жадности люди не увидят истины и опасности за блеском монет. Сопротивляйтесь им, сказал бы я, честью и честной смелостью, мудростью и идеализмом. И все же те, кто сопротивляются им, оказываются побежденными и подвергаются пыткам, видят, как их жен насилуют и разрывают на части у них на глазах, а их детей превращают в свою забаву воины, которые бросают их в костры, предназначенные сжигать целые города. Но если вы не будете сопротивляться, если избежите смерти в битве, то с вами все равно может произойти то же самое, или же вы станете рабами. Я говорил о честности, и она запрещает мне поощрять вас к храброй и благородной битве и воинской смерти. Я жажду уничтожить их — я их заклятый враг — и у меня есть могучие союзники и немалое везение, но даже я чувствую, что не смогу вечно избегать их мести, хотя уже несколько раз мне удавалось это сделать. Я могу только посоветовать тем, кто хочет хоть что-то спасти от завоеваний Короля Гуона, применять хитрость. Применяйте хитрость, друг мой, это единственное наше оружие против Темной Империи.

— Вы имеете в виду притвориться, будто служишь им? — задумчиво спросил Селим.

— Я так и поступал. Пока что я жив и временно свободен.

— Я запомню твои слова, человек с Запада.

— Запомни их в с е, — предупредил его Хокмун. — Потому что самый трудный компромисс — это когда ты решаешь сделать вид, что ты пошел на компромисс. Обман часто превращается в реальность задолго до того, как человек это поймет.

— Я понял тебя, — погладил бороду Селим и оглядел помещение. Пляшущие тени факелов, казалось, таили угрозу. — Хотел бы я знать, долго ли еще ждать? Сколько областей Европы принадлежит им?

— Ты что-нибудь слышал о провинции, называемой Камарг?

— Камарг? Страна рогатых оборотней, не так ли? И получеловеческих чудовищ, которая как-то сумела устоять против Темной Империи. Ее возглавляет металлический великан. Медный[1] Граф…

— Многое, слышанное тобой, легенда, — улыбнулся Хокмун. — Граф Брасс — из плоти и крови, а чудовищ в Камарге немного. Единственные рогатые звери — это болотные быки и лошади. И Камарг все еще сопротивляется Темной Империи? Не слышал ли ты, как дела у графа Брасса и его помощника фон Вилака, или его дочери Ийссельды?

— Я слышал, что граф убит и его помощник тоже. Но о девушке ничего не слышал и, насколько знаю, Камарг еще держится.

— Твои сведения недостаточно определенны, — потер Черный Камень Хокмун. — Я не могу поверить, что Камарг все еще держится, если граф Брасс погиб. Если погибнет граф Брасс, погибнет и провинция.

— Ну, я говорю лишь о слухах, рожденных от других слухов, — ответил Селим. — Мы, торговцы, уверены только в том, что говорят местные сплетни, но большая часть того, что мы слышим о Западе, смутна и неясна. Ты прибыл из Камарга, не так ли?

— Он стал моим приемным отечеством, — ответил Хокмун, — если он еще существует.

— Не будь таким подавленным, герцог Дориан, — положил руку на плечо друга Оладан. — Ты сам сказал, что сведения Селима не заслуживают доверия. Подожди, пока мы будем поближе к нашей цели, потом потеряешь надежду.

Хокмун сделал над собой усилие, стараясь избавиться от дурного настроения, и потребовал еще вина и отварной баранины с прекрасным горячим хлебом. Хотя он и сумел казаться более веселым, мозг его не отдыхал от мыслей о том, что все, кого он любил, погибли, а дикая красота земель Камарга превратилась теперь в выжженную пустыню.

Путешествуя с Селимом и его товарищами до Анкары, а оттуда до порта Зонгулдак на Черном море, Оладан и Хокмун оказались в состоянии с помощью документов, что достал им хозяин Селима, попасть на борт «Улыбающейся девушки», единственного корабля, готового взять их с собой в Симферополь, страну, именуемую Крымией. «Улыбающаяся девушка» не была красивым кораблем, не казалась она также и счастливой. Капитан и экипаж были грязными, а нижние палубы источали тысячи неприятных запахов. И все же они были вынуждены дорого заплатить за возможность плыть на этом корабле, и их каюта была немногим менее грязной, чем трюмная вода, над которой они располагались. Капитан Мусо с длинными жирными усами и бегающими глазками не вселял доверия, равно как и бутылка красного крепленого вина, казавшаяся навечно приклеенной к волосатой лапе старшего помощника.

• Предыдущая
• 47/130
• Следующая