Сокровища зазеркалья - "Kagami" - Страница 6

— Эти… Пришельцы. Рен-Атар, Грэм, теперь — Марта…

— Разве Грэм пришелец, малышка?

— Конечно! Он родился здесь, но любит совсем не так как оборотни. Ведь так, Грэм?

— Как пожелает цветочная фея, — как оборотень ни крепится, я вижу, что он удивлен и растерян.

Маленький народец цветочных фей не слишком любит афишировать свое существование даже в этом волшебном мире. А вот есть ли они там, откуда пришли Рената и Марта, я не знаю. Но подозреваю, что и у них не просто так возник внезапный интерес к происходящему.

— Лисси, — говорю я, надеясь вернуть беседу в предсказанное русло, — не надо дразнить нас всех. Просто скажи, почему ты решила появиться.

— Потому, что я — с вами. Потому, что вы мне нравитесь!

— Ну, ладно. Значит, ты с нами. Могу я представить тебе тех, кого ты не знаешь?

Малышка важно кивает, и я перечисляю всех присутствующих, замечая удивление и восхищение на лицах моих гостей. Поддержка цветочной феи — большая удача для всех нас. Удача — это то, что она дарит нам одним своим присутствием. Мне хотелось бы знать, сама ли Лисси решила к нам присоединиться, или это желание всего маленького народца. Но ее нельзя спрашивать об этом. Даже присутствие одной цветочной феи заставляет Фортуну повернуться к нам лицом, и нельзя просить большего. Это может вспугнуть и фею и удачу.

— Ну что ж, теперь, когда все представлены, я бы хотел получить ответ на один вопрос. Мне кажется, каждый здесь вправе знать, почему пришли остальные. Вот Лисси честно сказала, что мы ей нравимся. И нравятся пришельцы, а значит и Марта. А как насчет вас всех?

Несколько мгновений все смущенно молчат, потом Рената пожимает плечами и начинает первой.

— Мне нравится Марта. И не нравится Ирэльтиль. А еще больше не нравится, как он с ней поступил. А кроме того, я хочу ей помочь и защитить ее потому, что она обещала открыть обратный проход, а я скучаю по матери и друзьям и буду рада их увидеть. Вот так примерно. Ну, и еще, мне кажется, что тут подобралась неплохая компания.

— Я согласен на счет компании, — Грэм, наконец, позволяет себе улыбнуться, — И мне тоже нравится Марта. В ней нет эльфийского гонора, и она обещала мне открыть проход. Мне очень нужно попасть в тот мир снова. Я оставил там… друга.

— В нас тоже нет эльфийского гонора, — продолжает один из близнецов, — Думаю, всем понятно, почему. А Марта единственная здесь такая же, как мы. И мы всегда будем на ее стороне.

— А почему? Мне не понятно, — Рената удивленно смотрит на близнецов.

— Рената, — видя смущение эльфов, я спешу сам внести ясность, — Кант и Зантар полукровки. В нашем мире очень редки связи между людьми и долгоживущими расами, но иногда они случаются. У эльфов никогда не бывает близнецов.

— Простите, — гномка краснеет, — Я не знала. Вы совсем не похожи на людей, ребята.

— Это волшебный мир, Рената, и здесь проявляются только волшебные крови. Родись они в вашем мире, они выглядели бы, как люди. Как ты или Марта.

— Постой, Гектор, ты хочешь сказать, что если кто-то из нас попадет в тот мир, мы станем выглядеть как люди?

— Нет, милая, не думаю. Грэм же не стал. Этот мир так легко не отпускает своих детей. Даже если Марта вернется туда, она не потеряет своей юности и эльфийских ушек. Но вот дети любого из вас в том мире родятся людьми. Именно это позволило когда-то оставшимся там поселенцам ассимилироваться и затеряться в вашем мире. Еще есть вопросы?

— Нет, Гектор. Спасибо. И еще раз извините, ребята.

— Тогда, может, продолжим? Кто следующий?

— Я здесь потому, что здесь Грэм, — Хандариф пожимает плечами, — На моего друга напали, когда он защищал Марту. Значит, я тоже буду защищать ее, как и своего друга. Ну, а Дашмир — мой брат, он никогда меня не оставит.

— А я — Рен-Ату и тебя, Гектор, — кивает Синдин.

— Ирэльтиль напал на нашего брата-оборотня, — Штред берет за руку орлицу, как бы давая понять, что говорит за них обоих, — Поэтому мы с Бризой здесь. Если то, что делает Марта, идет вразрез с желаниями остроухого, то мы будем только рады ему досадить. Ну, и конечно, нам нравится и Марта и эта компания.

Взгляды устремляются на сидящих рядом с оборотнями ундин, и возникает заминка. Арианна с Дилией переглядываются. Наконец, Арианна набирает полную грудь воздуха, словно готовясь к переходу в воду, и начинает речь.

— Боюсь, наши с Дилией интересы не столь благородны. Да, Штред, Синдин и Хандариф стали мне почти друзьями за последние полтора-два месяца. И, разумеется, мне всегда приятно общество смотрителя и Рен-Атар. Но не это заставило нас вступиться за Марту. Вы знаете, что Лилея во всем идет на поводу у эльфов. Иногда нам кажется, что Ирэльтиль правит не только своим народом, но и ундинами. А Жемчужная Песня так и не была найдена. Сегодня утром Ирэльтиль пообещал Лилее, что теперь, когда Энгион мертв, он приложит все усилия, чтобы найти артефакт. Но я ему не верю. Даже если бы это было возможно, его гораздо больше устроит, если мы ослабнем магически или увязнем в войне с оборотнями. Кроме того, старая Суанна утверждает, что артефакт был уничтожен, а кто, как не последняя Жемчужница может это чувствовать. А она действительно последняя и действительно слишком старая, чтобы попытаться вырастить новую Слезу Солнца.

— Разве у Суанны нет детей? — вскидывается Хандариф, — Я слышал, у нее были две дочери.

— Мы это не афишируем, но обе ее дочери были замужем в клане Ульт-ди-Мар и погибли больше восьмидесяти лет назад. У нас нет молодой Жемчужницы. А скоро не останется никакой. Выращивать волшебный жемчуг — редкий дар, и ундины вполне могли бы прожить и без него, но не тогда, когда похищена Жемчужная Песня. Мы знаем о теории бэк-апа. Так что, мы здесь потому, что надеемся найти в том мире Жемчужницу. И поэтому, мы никогда не предадим Марту. Лилея не дала согласия на эти поиски. Ирэльтиль убедил ее в том, что это бессмысленно. Нам в любом случае пришлось бы идти на конфликт с ней, если мы хотели присоединиться к поискам в том мире. Так что, даже лучше, что это произошло вот так. Мы рады, что оказались в этой компании.

— Что ж, это, по крайней мере, честно, — Грэм смотрит на ундину с какой-то новой симпатией, — Я тоже не скрываю, что заинтересован в поисках.

— Как и я, — подает голос Эврид.

— А что может быть нужно кентаврам? — удивляется Штред.

— Разумный и порядочный вождь! — фыркает Шета.

— Ни фига себе, теория заговора! — Рената аж вскакивает с места, — Вы чего, ребята, решили за счет Марты устроить каждый у себя маленькие локальные переворотики?! А вам не кажется, что она этого не заслуживает? Ладно, вы подставляете всех нас, но Марта-то при чем? Вы же ее в свои политические интриги втягиваете!

— Рената, успокойся, — я не могу не улыбаться глядя на ее искреннее возмущение, — О переворотах речь не идет. Постарайся понять Эврида и Арианну. Ведь если бы ты не пришла сюда, народу гномов грозил бы такой же кризис, как сейчас грозит ундинам.

— Слава богам, что хоть саламандрам никого там искать не нужно. А то Рен-Атар и меня бы объявила террористом! — хихикает Хандариф.

— Тебе бы все веселиться, Хан! Гектор, как ты не понимаешь! Я действительно была им нужна, и конунг был счастлив, когда я пришла сюда. Но Лилея-то не горит желанием возродить дар Жемчужницы. А новый вождь для кентавров — это-то уж точно переворот!

— Нет, Рен-Атар, это вы не понимаете, — спокойный, немного усталый голос Эврида заставляет гномку замолчать, — Кентаврам нужен вождь предреченный.

— Чего?!

— Вы, наверное, уже знаете, что из всех магических искусств кентавры более всего сильны в целительстве и предсказаниях. Наши пророчества всегда сбываются. Правда, мы редко предсказываем что-то глобальное. Для этого нужен очень сильный дар. Три столетия назад жил пророк Летар. Тогда наш народ еще не существовал так обособленно и был значительно более уважаем, чем сейчас. Мудрые вожди кентавров развивали наши способности и приветствовали обмен магией, опытом и товарами с другими волшебными народами. Летар был наделен не только могучим даром предсказаний, но был еще и сильным воином и мудрым правителем. Право стать вождем он получил в честном бою. Он был справедлив и не терпел лжецов. Не всем это нравилось. Когда пришел срок Игрищ Вождей, а они проводятся раз в десять лет, его вызвал на поединок Базион, потерпевший поражение от Летара на предыдущих Игрищах и не простивший ему это поражение. Базион знал, что в честном бою ему с Летаром не справиться, и отравил наконечник своего копья. Не то, чтобы это было против правил, но всегда унизительно для победителя. Это считается бесчестным. Ведь Игрища проводятся для того, чтобы выявить победителя, а не убить соперника. Умирая, Летар предрек, что среди кентавров не осталось больше достойных и лишь, если правитель придет из другого мира, он сможет объединить все кланы и вернуть наш народ к процветанию. Долгое время его предсмертные слова не считали пророчеством. Как и все, мы знали о том, что наши соплеменники живут в мире, с которым граничит Библиотека, но не предполагали, что проход однажды откроется снова. Тем не менее, народ кентавров стал угасать. Нас не стало меньше, но многие культурные ценности были утрачены, и кланы разделились и стали враждовать между собой, а вожди кентавров были не в силах это остановить. Когда пришла Марта, я сразу вспомнил слова Летара. А сегодня утром я имел глупость напомнить их Тиону. До следующих Игрищ Вождей осталось чуть больше года. Тион силен, и, на данный момент, у него нет достойных соперников среди других претендентов. Если из другого мира не придет более сильный воин, он останется вождем. Он сразу понял, что я считаю правильным привести вождя предреченного из другого мира, и что с Шетой я поделился своими мыслями. Он бы убил нас, если бы не защита Серебряной леди. Но у него хватает верных сторонников и, скорее всего, нас ожидал бы плен до конца жизни. Или он попытается убить Марту, что более вероятно. У эльфов она была бы в безопасности, но раз она решила иначе, я должен ее защищать.