Ставка больше, чем жизнь - Збых Анджей - Страница 18
- Предыдущая
- 18/60
- Следующая
— Всегда готов служить моим немецким друзьям, — улыбнулся Христопулис.
— Прошу вас, господин Клос, поближе познакомиться с господином Христопулисом, — защебетала Росе, — человеком, который познал все тайны этого города.
Потом она встала и, кивнув им головой, подошла к стойке, у которой работала официантка. Клос проводил ее взглядом, а затем, закурив сигарету, предложенную ему Христопулисом, сказал:
— Я хотел бы вас предупредить, господин Христопулис, что меня не очень интересуют тайны этого города. Однако я с большим удовольствием при вашем посредничестве установил бы деловые контакты в здешних торговых сферах.
— Христопулис знает здесь всех, — вставил Витте.
— Да, я знаю многих, — усмехнулся грек, — в особенности если это выгодно, и не знаю никого, если это не представляет для меня интереса.
— Думаю, что мы договоримся с вами, господин Христопулис, — ответил Клос.
— Все зависит от товара, который вас интересует, — уточнил Христопулис и резко переменил тему разговора: — Давайте отложим все это до завтра. Не каждый же день вы, представитель великой Германии, видите соблазнительных восточных красавиц. Знаете ли вы, что мадемуазель Росе должна была получить специальное разрешение полиции?
— На показ этих девушек? — уточнил Клос.
— Что вы, на это не требуется разрешения. А вот на танцы с закрытым лицом… В Турции уже двадцать лет, как женщинам не разрешается закрывать лица, но Росе всего может добиться.
— Не хотите ли вы, господин Христопулис, этим сказать, что госпожа Росе как-то связана с турецкой полицией? — спросил многозначительно Клос.
Христопулис странно усмехнулся и вместо ответа принудил их выслушать длинную, восточную историю, из которой следовало (если Клос правильно ее понял), что не тот человек опасен, который как-то связан с полицией, а тот, который работает на полицию.
«Предостерегает он меня или издевается?» — подумал Клос, всматриваясь в подвижное лицо грека.
Клос прибыл на прием в немецкое консульство в точно назначенное время и оказался первым гостем. Консул Грандель, любезно пожимая ему руку, почему-то не представил его сотрудникам консульства. Но его секретарша, сухопарая фрау фон Тильден, одетая в строгий серый костюм, напоминающий мундир, со значком гитлеровской партии в петлице, не скрывала иронической улыбки.
— Пунктуальность — это исключительная особенность немецких офицеров, — промолвила она, направившись к Клосу.
Под предлогом, что он хотел бы осмотреть сад во дворе консульства, Клос избавился от ее общества.
Оказавшись в уединенной беседке, он попробовал подвести итог своего трехдневного пребывания в Стамбуле. Трехкратное посещение консульства позволило ему узнать всех его сотрудников. Кроме Гранделя, Витте и фрау фон Тильден в игру входил еще и Петерс — неразговорчивый, с виду подозрительный, всегда смотрящий исподлобья тип. Из этой четверки Клос должен был выбрать одного, кого он представит штандартенфюреру Рейсману как разоблаченного агента английской разведки. Пятый же сотрудник консульства — советник Бейтз — уже третий месяц лежал в стамбульском госпитале. Поэтому его можно было спокойно исключить из игры. Кроме того, по данным Рсйсмана, английский агент действовал в консульстве еще две недели после того, как Бейтза отправили в госпиталь.
Теоретически агентом Интеллидженс сервис мог быть каждый из этой четверки — все они имели непосредственный доступ к секретным документам.
Но задача Клоса прежде всего заключалась в том, чтобы обезопасить настоящего агента, и поэтому оставались уже только три кандидата на роль мифического английского агента.
Пока ему удалось в какой-то степени узнать только одного советника Витте. Немаловажную роль в этом сыграл покер в кафе Росе. После первой же распасовки карт Клос понял, что Витте намеренно старается проиграть ему. Это насторожило Клоса.
Клос хорошо играл в покер, он любил момент неторопливого открытия своих карт, минуту мгновенного решения — продолжать игру или же своевременно выходить из нее. Он любил также миг, когда решался идти на блеф. И поэтому без труда понял, что Витте и Христопулис подыгрывают ему.
Клос решил подшутить над Витте: горка банкнот, так неудержимо росшая перед ним, вдруг оказалась собственностью советника консульства. Растерянность, с которой он должен был принять выигрыш, повеселила Клоса.
Однако шутка имела и свою обратную сторону: она стоила Клосу едва не половины полученных им командировочных. Но он утешил себя тем, что слух о его проигрыше быстро дойдет до англичан, которые не упустят случая одолжить ему денег и попытаются завербовать. Сделают они это наверняка при помощи своего агента в немецком консульстве, что даст возможность Клосу не только узнать его, но и оградить от провала, исключив из числа сотрудников, подозреваемых СД в предательстве.
Улучив момент, Росе сообщила Клосу, что ей известно имя человека, который имеет лицевой счет в стамбульском Центральном банке. Это весьма устраивало Клоса, поскольку именно этого человека можно было обвинить в предательстве. Но к ним подошли гости, и Росе вынуждена была переменить тему разговора. И только когда Клос наклонился, чтобы на прощание поцеловать ей руку, она шепнула ему:
— Сообщу тебе об этом на приеме в консульстве.
Итак, уже сегодня он будет знать имя владельца лицевого счета в Центральном банке. А может быть, Росе принесет ему весточку от своего шефа в Стамбуле, который по указанию Центра обязан всемерно ему помогать в выявлении английского агента. Хотя отношения между союзническими разведками не всегда были идеальными, в момент опасности они неоднократно действовали сообща.
«Другое дело, — подумал Клос, — если бы удалось добраться до английского резидента в Стамбуле, но это не так-то просто».
Клос не мог действовать в этом направлении, ибо это не могло быть осуществлено без риска демаскировать себя, на что — он это отлично понимал — Центр никогда бы не согласился.
Сквозь редкие ветки деревьев Клос заметил спускающихся в сад гостей Гранделя. Через несколько минут он познакомился с господином Той Фунли, маленьким толстячком китайцем, представляющим императора Маньчжоу-Го, и его женой, миловидной японкой. Вскоре к ним подошел консул Грандель в сопровождении смуглого представительного господина.
— Позвольте, господин Клос, — сказал консул, — представить вас нашему другу, князю Мжаванадзе.
— Я рад, бесконечно рад познакомиться с вами, господин Клос, — улыбнулся князь. — Мне приятно пожать руку человеку, который прибыл из страны, несущей на своих плечах всю тяжесть борьбы с большевизмом.
— Знаете ли вы, господин Клос, — вставил консул, — что князь — потомок царей и единственный легальный претендент на трон?
— Сам фюрер обещал князю, что скоро он вступит на трон Грузии, — вставила стоящая рядом фрау фон Тильден таким тоном, как будто бы только от обещания фюрера зависело пожалование царского трона этому грузину.
Клос, естественно, ответил, что знакомство с князем для него большая честь.
Грандель, кивнув им, поспешил приветствовать новых гостей, а князь повернулся к стоявшему за ним мужчине, который минуту назад внимательно смотрел на Клоса, как будто хотел хорошо запомнить его, а сейчас приглушенным голосом что-то говорил князю по-грузински. Это был Пауль, верный слуга князя.
— Прошу извинить меня, — обратился князь к Клосу. — Появился посол Японии. Я должен с ним поздороваться. Думаю, что мы с вами еще увидимся, господин Клос, — добавил он любезно. — Прошу вас пожаловать ко мне в любое удобное для вас время.
Он кивнул Паулю, и тот незамедлительно подал Клосу небольшую визитную карточку князя.
И снова Клос оказался в обществе сухой, как щепка, фрау фон Тильден.
— Посол Японии дал понять князю, — поведала она величайшую новость, — что только он, князь, будет признан претендентом на трон будущей, свободной от большевизма Грузии.
- Предыдущая
- 18/60
- Следующая
