208 избранных страниц - Трушкин Анатолий Алексе?евич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/31
• Следующая

Страна богатая — народ нищий; самим есть нечего — другим помогаем; что себе позарез — продаем, что никому не нужно — покупаем. Загадка!

Две отгадки: либо население неумное, либо правительство глупое. Проверили — нет, все в пределах нормы. В чем тогда дело?

А в том дело, что мы — народ легкий, заводной. Нам по логике жить стыдно, как стыдно голому среди одетых.

У нас без единого гвоздя все держится на тепле, на чувстве. Нам про выгоду не говори, про прибыль не надо. Про проценты, про курс доллара — нет, нам эти волчьи законы чужды.

Нас можно взять только на «слабо».

— Слабо в дерьме жить!

— Нам?

— Вам.

— Нам?!

— Вам.

— На-ам?!!

— Вам.

— Смотри!.. — И хоп! — по уши в дерьме — знай наших.

«Слабо» — великое для нас дело, потому что мы народ легкий, заводной.

И правительство у нас такое же — легкое, заводное.

— Слабо нефть, газ, лес за рубль отдать?

— За рубль?

— Да.

— Нам слабо?

— Вам.

— На-ам?!!

— Вам.

— Ах ты, поганка! Да на, бери все за так. И еще вот тебе рыба, икра, масло, сметана, еще вот сало.

Если мы чего-то хотим добиться, нам надо только через «слабо» действовать. Крикнул вот тут кто-то:

— Слабо многопартийную систему ввести?

И смотри, сегодня у нас уже почти сто партий, объединений, организаций.

Сейчас самое время громко, во все горло крикнуть:

— Слабо по-человечески жить?

— Нам?

— Вам.

— Нам?!

— Вам.

— На-ам?!!

— Вам.

— Ах ты, гнида! Ах ты, гаденыш! Смотри!!

И тогда, может быть, начнем наконец жить по-человечески.

(Артист выбегает со стулом в руках, как ребенок воображает, что ведет машину.) Ж-ж-ж, з-з-з, у-у-у. Ж-ж-ж, з-з-з, ш-ш-ш. (Ставит стул. Зрителям, указывая на стул.) Дрынолет. Хорошая вещь. Главное — просто все. Стул и веревка. Дергаешь за веревку — и вперед.

Это месяц назад из министерства приехали к нам четыре человека, говорят:

— Теперь вы самостоятельное предприятие. Что хотите, то и творите. Полная свобода действий.

Все как закричат:

— Свобода! Свобода!

Я тоже обрадовался, потом думаю: «Дай проверю на всякий случай, полную дают свободу или неполную». Привязал к стулу веревку, выбегаю:

— Ж-ж-ж, з-з-з.

Наши ничего, они меня давно знают. А министерские, конечно, струхнули.

Я останавливаюсь, говорю:

— Алло!.. Дрынодром?.. «Барсук»?.. А кто на пульте?.. Отметьте, «Тайфун» посадку совершил.

Ребятам рукой помахал, они — мне. Говорю:

— Ребята, теперь свобода у нас. Надо смотаться по-быстрому за рубеж, заключить пару контрактов повыгоднее. Может, в Австралию?

Ребята кивают, дескать, давай смотайся в Австралию. Я честь отдаю, кричу:

— Готовность нуль! Лишний газ спустить через отверстие! Солнечные батареи вперед! А-ат винта!

Министерские заволновались, говорят:

— Минуточку.

И главный их тянется стул пощупать.

Я кричу:

— Р-руки!.. оторвет к чертовой матери!

Тогда они всерьез заволновались, спрашивают:

— Что за контракты?.. Нужно, чтобы обязательно кто-то из нас присутствовал.

Я говорю:

— Кому нужно?.. Нам не нужно теперь, у нас теперь полная свобода.

И к ребятам.

— Ребята, — говорю, — ничего, если я контракты заключу из расчета, чтобы на брата вышло по миллиону, уборщицам по пятьсот тысяч?

Ребята говорят:

— Нормально… для начала.

Тут министерские опять:

— Как — по пятьсот тысяч?! У нас оклады — триста рублей в месяц.

Я говорю:

— Вы-то тут при чем?.. Вы же дрынолет не изобретали. Вам за что платить?

Они вдруг успокоились все, говорят:

— Теперь уж ни у кого нет никаких сомнений, это — идиот. Пусть взлетает.

Я говорю:

— Алло! Дрынодром?.. «Барсук»?.. А кто на пульте?.. Это — «Тайфун». Какая погода в Австралии?.. В чем народ ходит?.. Ни в чем?!. Тогда пусть встречают.

И начинаю раздеваться. Все снял, остался в трусах.

Думаю: «Снимать, не снимать?.. Не снимешь — там обидятся, снимешь — здесь не так поймут».

И ребята-то ничего, им все равно, сниму я или нет. А министерские, вижу, против того, чтобы снимал. Говорят:

— Вы что, совсем?

Я говорю:

— Интересно. Что же я, там потеть должен? И вообще, у нас полная свобода. Кстати, надумали с ребятами взять вас в долю, по миллиону на брата. Вам как, в Австралии без вычетов или здесь с вычетами?

Они как будто недели две репетировали, в один голос говорят:

— В Австралии без вычетов!

Я ребятам кричу:

— Срочно сюда еще четыре дрынолета!

Те через минуту приносят четыре стула с веревками. Я говорю министерским:

— Сами слышали, там жара, а главное — мы делегация, должны быть в одной форме.

Они раздеваются по-быстрому, садятся шустро на стулья, каждый хватает веревку.

Я говорю:

— Дергать по команде. Глаза прикрыть левой рукой, чтобы не вылезли от перегрузок. Минут через пятнадцать-двадцать будем на месте. Приготовиться!.. На старт!.. Внимание!.. Марш!

Все дернули, сидят, за стулья держатся, глаза закрыты. Через пятнадцать минут открывают глаза — перед ними люди в белых халатах. А тех уже предупредили.

Старший санитар говорит:

— Рады приветствовать вас в Австралии.

Министерские все в трусах, встают, кланяются. Главный улыбается, говорит:

— Вот… на дрынолетах к вам.

Санитар говорит:

— К нам на чем только не прилетают.

Главный:

— Мы рады, что к вам попали.

Санитар:

— Куда же вам еще, как не к нам?.. К нам сейчас много ваших попадает, и все рады. У нас очень хорошо, замечательно. Сейчас душ примете.

Главный говорит:

— Нет, сперва контракт подпишем.

Санитар:

— Это в первую очередь. Сперва контракт. Но контракты по нашим законам подписываются в специальных машинах, пройдите все четверо.

Главный заозирался, говорит:

— Тут с нами еще один должен быть… сумасшедший. Наверное, с курса сбился.

Санитар ему:

— Ничего страшного. Одним сумасшедшим больше, одним меньше.

И они пошли за миллионами, а я остался с ребятами. А что? Каждый что хочет, то и делает, на то она и есть полная свобода.

Я первый за перестройку!.. Вы первый?.. Я второй тогда.

Я считаю, начинать надо с человека. Главное — человека переделать. Но!.. с учетом местных особенностей и традиций. А то опять наломаем дров. Сначала всех под одну гребенку, потом всех в одну молотилку.

Особенности есть везде. У нас вот в районе в субботу днем выйди на улицу, урони сто рублей, отвернись на секунду — нет ста рублей!.. Обычай такой.

Где-то, может, выйди в воскресенье на улицу, брось сто рублей и иди себе там… бутылки сдавать. Обратно идешь — сто рублей на месте лежат.

А у нас в будни выйди в поле, чтобы за версту ни души, положи рубль, отвернись на секунду — нет рубля. И ветра не было. Ни ветра, ни души, ни рубля.

Или такая у нас особенность. Я даже не знаю, есть это еще где-нибудь. У нас в районе, если суют тебе пятьсот рублей за то, за что ты оклад получаешь, то у нас, например, берут. И оклад берут, и пятьсот берут. Не знаю, как у вас, у нас, если ровно пятьсот, берут за милую душу, если не ровно пятьсот — тоже берут.

Где как. В Центре свои обычаи, на Крайнем Севере — другие. Говорят, что даже ландшафт влияет на традиции.

У нас вот в районе такой ландшафт, что в магазине… с черного хода, что не дай, все берут. Все! Хоть пулю в лоб, но с черного хода.

У нас есть и редкие традиции. У нас, если на работе чего-то полно и можно вынести, то не знаю, как у вас, у нас выносят. Даже если нет никакой возможности, все равно стараются вынести.

• Предыдущая
• 7/31
• Следующая