208 избранных страниц - Трушкин Анатолий Алексе?евич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
Я говорю:
— Время — без двадцати шесть.
И хотел отвернуться от них. Тут ложная мать кричит:
— Убейте меня, не знаю, на что завтра купить кусок мяса грудному ребенку!
Народ на их искусство реагирует вяло, больше озирается — куда это сто рублей пропали?
Тогда фальшивая мать кричит:
— Помочь нам некому, мы — неизвестные сироты из детского дома для глухонемых.
Тихо сразу стало и в зале, и в том магазине, всем стыдно сделалось, что совести у людей мало осталось.
И тут опять крупно меня. И что-то у меня в лице дрогнуло, я лезу в карман… Бас в зале говорит:
— Молодец, морда!
Теща плачет, кричит:
— Это наш Витя! Витечка наш!
Я лезу в карман, говорю:
— Учитывая, что вы сироты и что не в деньгах счастье, жертвую вам три рубля.
И тут все полезли по карманам, стали совать им кто рубль, кто пятерку. И все чуть не светятся. Сотни две те набрали. Но они не рассчитывали на такой оборот, и режиссер им ничего не говорил, стоят нерадостные. Отец совсем потерялся. Говорит мне:
— Что же вы, сукин сын, ничего больше не хотите нам отдать?
И мать ребенка опустила, одной рукой за голову держит.
Я им говорю:
— Я и так от семьи оторвал. У самого семеро глухонемых детей… потому что жена-алкоголичка все из дому тащит. Спасибо теще, хоть и спекулянтка, а выручала. Но вчера… царствие ей небесное, преставилась, а хоронить не на что.
Народ мне на гроб теще сбрасываться уже не стал, не до конца еще у людей совесть отогрелась.
А в зале ржут: на артистов, которые ребенка за голову держат, на меня, что убиваюсь их неблагодарностью, и на сто рублей, которые я выронил, когда за трешкой лазил.
Народу журнал понравился. Бас сказал:
— Умереть со смеху.
И все радовались, что еще у людей немного осталось совести. Только теща сказала:
— Ну и морда же наш Витечка!
Простые люди
Пиво с раками снится каждую ночь! А нам на хлеб не хватает. И тут как раз слух пополз, что со дня на день введут новые деньги, а какие — никто точно не знает.
Ну и не помню, как это получилось. Ночью, наверное, в полубреду нарисовал две бумажки. На одной написал «двести тысяч рублей», а на другой — «триста тысяч».
Где двести тысяч, там у меня вместо Ленина Черномырдин, пьет пиво с раками, а где триста тысяч, Ельцин, тоже с пивом и с раками. Только у него раки побольше.
На следующий день ближе к вечеру вышел на улицу… где потемнее. Вижу — стоит один попроще… в калошах на босу ногу. Подошел к нему, говорю:
— Двести тысяч не разменяешь?
Он не сразу… часа через два говорит:
— Тебе какими?
Я говорю:
— Да я не в претензии, какими дашь.
Он дал мне три купюры по двадцать пять тысяч, а остальные по семьсот рублей.
Двадцать пять тысяч синеватые такие. Там, где у меня пиво с раками, у них Иван Сусанин ведет в Москву гуманитарную помощь.
А семьсот рублей розоватые. Там Шахрай на коне… пронзает копьем Лигачева.
Ну, разошлись мы. Дай, думаю, семьсот-то хоть рублей проверю — настоящие, нет. Как раз вижу неподалеку парень стоит, на метро крестится. То ли совсем простой, то ли издалека очень.
— Парень, — говорю, — я тут помог старушке за семьсот рублей дорогу перейти. Не разменяешь?
— Как же, — он говорит, — я тебе не разменяю? Ведь мы все братья во Христе.
И разменял мне, дал двадцать штук по тридцать пять рублей. Новые тоже деньги, аж хрустят. Они мне больше всех понравились — стоят тридцать пять Чубайсов с ваучерами, а посередине Миклухо-Маклай. А одна купюра попалась на сорок пять рублей. Там Бурбулис вручает Веронике Кастро Золотую звезду Героя России.
Две бумажки по двадцать пять тысяч я отложил в загашник, а остальные понес скорее домой жене.
Она только что с барахолки, вещи кое-какие продала… со своей работы. И тоже ей надавали новыми. Но она совсем мелкие брала, ей удобней дочери давать в школу на завтраки.
Семнадцать рублей — там Майкл Джексон на мавзолее приветствует Ростроповича.
Четырнадцать рублей — крестьянка серпом бьет рабочего по молоту.
Два рубля запомнились — там Попов с Лужковым в проруби плавают.
Крупные деньги жена спрятала за батарею, дочери — она в третьем классе у нас — дала на завтрак четырнадцать рублей. А мне чего-то так жалко ее стало… дочь-то. Тайком дал ей еще бумажку на двадцать пять тысяч. Сказал:
— Это тебе до окончания школы.
Днем она приходит с учебы, говорит:
— Ну и простота вы! Хорошо, что я все ваши фальшивые деньги у гостиницы «Интурист» успела обменять у монгола на тысячу долларов.
Горько нам сделалось оттого, что жулье у нас на каждом шагу, оттого, что только среди монголов и остались простые люди.
А доллары, конечно, не по семнадцать, шестнадцать, четырнадцать, а как и положено — пятьдесят да сто. Все зеленые, с водяными знаками, на всех Вашингтон… пьет пиво с раками.
Поликлиника
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Доктор…
— Фамилия?
— Петров. Доктор, у меня это месяц назад началось…
— Талон.
— Пожалуйста, и понимаете, сперва ничего…
— Вашей карточки нету. Сходите в регистратуру.
— Доктор, я сходил, вот карточка.
— Фамилия?
— Петров. С месяц назад началось. Сперва ничего, только насморк.
— Талон.
— Я вам отдал. Только насморк был…
— Слушаю вас.
— Я говорю…
— Та-ак.
— Я говорю…
— Та-ак.
— Я говорю…
— Та-ак. Еще на что жалуетесь?
— Месяц назад насморк.
— Та-ак.
— Мне посоветовали закапывать настойку из мухомора, и насморк прошел.
— Хорошо-о.
— Но один глаз прикрылся совсем.
— Хорошо-о.
— Что — хорошо?
— Что один.
— А еще, когда глотаю, в ноге отдает.
— Та-ак.
— Мне один посоветовал спать на колючей проволоке…
— Та-ак.
— И глаз открылся. Но по телу пошли пятна.
— Та-ак.
— Мне один посоветовал сажей натереться.
— Та-ак. Стул нормальный?
— У него?
— У вас.
— При чем здесь стул?
— Слушайте, мне за два часа надо принять сто человек, а вы время тянете. Что у вас? Та-ак.
— Я сажей натерся. Меня так трясти стало, что зубы начали выпадать.
— Та-ак.
— А главное — насморк вернулся. Только теперь как чихнешь, так по всему телу пятна и ноги подкашиваются.
— Та-ак. Психическими болезнями никто в семье не страдал?
— Нет.
— Головой никто ни обо что?
— Нет.
— Женаты?
— Нет.
— Во-от оно что. Тогда так. Зубы будете чистить только пастой «Весна».
— У меня все выпали.
— А на поясницу перцовый пластырь. Через неделю покажетесь. До свидания.
— До свидания.
— И позовите Петрова.
— Это я.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Талон.
— Я вам отдал.
— Слушаю вас.
— Я говорю…
— Та-ак. И давно это у вас?
— С месяц. Я самолечением занимался.
— Та-ак.
— Все болезни появились, а стул пропал.
— Окулисту показывались?
— Показывался.
— Что он?
— Велел больше ходить.
— Так идите.
— Петрова позвать?
— Обязательно.
— Петров, заходи!
- Предыдущая
- 13/31
- Следующая
