Транзитом через Хоминибус - Гордеева Евгения Александровна - Страница 34

С каким трудом она добралась до сейфа, отыскала медицинскую карту Максима Кретова, узнала вожделенный адрес! И что в итоге? Наткнулась на какую-то левую контору с невменяемыми сотрудниками. Она только спросила, не проживала ли в этом доме бизнес-вумен Кретова, а к ней тут же пристали, как голодные пиявки, сразу три оголтелые тётки, наперебой рассказывая, какие огромные деньги они тут зарабатывают, продавая эксклюзивные лекарственные средства и уникальные медицинские приборы. Поняв, что наткнулась на секту сетевых маркетологов, Анжела попыталась спастись от них бегством. В прямом смысле. Правда, сначала пришлось отдирать от себя 'успешных' баб, вцепившихся в неё с обеих сторон. Сказалась многолетняя работа в психушке. Профессиональные приёмы помогли освободиться, а значительная разница в возрасте в её пользу, благополучно унести ноги из этого маркетингового ада.

— Дурдом! — Со знанием дела, высказалась Анжела, поправила причёску, и высокохудожественно завиляла бёдрами к ближайшей остановке общественного транспорта. Проходя мимо газетного киоска она краем глаза заметила знакомое лицо на развороте какой-то газеты. И не было бы в этом ничего необычного, если бы она не знала этого человека лично! Вернувшись и подробнее рассмотрев фотографию, женщина даже растерялась. — Дайте мне газету 'Ведомости'… Точно, дурдом!

Статья о кровавой драме в коттеджном посёлке, иллюстрированная красочными фотографиями Макса и вроде как мёртвого тела его сестры под белой простынёй, очень сильно расстроили Анжелу. Она даже разыскивать элитный особняк Кретовых не поехала. Дождалась своего автобуса, а потом всю дорогу хлюпала и утирала глаза одноразовыми платочками. Пассажиры сочувственно глазели, как симпатичная дамочка закапывает горючими слезами газету с сенсационной статьёй о жутком преступлении. И невдомёк им было, что оплакивает она вовсе не жертву, а её предполагаемого убийцу. Жадные до сенсаций журналисты уже во всю трезвонили, что телохранитель Катерины сознался в содеянном, и даже сотрудничает со следствием, отрабатывая смягчение приговора.

Снова очутившись в тюремной камере, маркиз Дроссбартос с тоской оглядел спартанскую обстановку нового жилища, минимализмом соперничающую с квадратом Малевича, а цветовой гаммой — с Пикассо голубого периода. Из увиденного он сделал вывод, что в исправительных учреждениях закрытого типа существовал какой-то циркуляр, требующий окрашивать стены и внутреннее убранство помещений в самый холодный цвет, который он с недавних пор стал тихо ненавидеть, вслед за белым и золотистым. И ведь было, за что! Сначала — небо Хоминибуса, потом тумбочки и стены в палате психбольницы, и вот теперь — камеры предварительного заключения, и в дежурном отделении, и здесь.

Пятеро сокамерников встретили его не так недружелюбно, как приснопамятные бегемотоподобные, но и душевного приёма, само собой, не оказали. Так, присматривались настороженно, видимо, чего-то ожидая. Усадить или уложить свое бренное тело демону было некуда, хотя травмированная голова настоятельно просила покоя. Старожилы демонстративно развалились по нижним нарам, а на имеющиеся свободные стулья водрузили уставшие и гудящие, не иначе, от безделья ноги.

Но маркизу было как-то не до их прозрачных намёков. Его в этот момент глодали сомнения и нехорошие думы. Дросс, не глядя ни на кого, прошествовал на относительно свободное место камеры, плавно, даже грациозно, уселся в позу лотоса и глубоко задумался над чередой событий, происходящих вокруг него в Хоминибусе. Наученный горьким опытом, демон постарался не уходить с головой в свои мысли. Быть начеку — стало для него жизненно важной задачей. А то зазеваешься, и, прощай Хоминибус, здравствуй родной Инферно! Нижний мир — это замечательно, но не здесь, не так и не сейчас. Дросс, держа всех пятерых собратьев — арестантов в поле зрения, принялся анализировать факты. Выражение лица у него при этом было настолько суровым, что в сочетании с перевязанной головой делало похожим на мужественного борца за всенародное дело из революционных песен: 'Голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется… и так далее… э-э-э, раненый идёт!'

Насупившись, Дросс размышлял: 'Первое: покушение в день знакомства с Раисой. Тьфу, мерзкое имя! Ведь знаю, что она предпочитает зваться Медеей, но Раиса эта всё время на языке вертится! Тьфу, тьфу, тьфу! О чём это я? А… покушение. Наёмник имени нанимателя мне не сказал, но ощущение присутствия кого-то из родного мира было. Значит, этот кто-то знал, что меня пытаются убить, но ничего не предпринял! Следовательно — именно смерти моего человеческого тела и добивался. Кто?! — маркизу не хотелось верить в то, что кто-то из соплеменников так негативно против него настроен, но факты — вещь упрямая. — Та-ак, Козырка тогда уже сообщил Барбартосу, что встретил меня… А до этого меня здесь видел Фуркас!.. Ну, теперь понятно! Теперь всё ясно, как день, кто устроил мне эту подлянку! Граф не смог устранить меня физически и решил подставить под убийство Катерины! Правы древние латиняне: Cui bono?[14] Разумеется, этот косоглазый ушлёпок не мог мне назвать имя нанимателя… Выберусь отсюда, узнает выскочка Фуркас, что такое месть Дроссбартоса! Redivivus et ultor![15] Я у него всех харчей отсужу, ещё и должен останется! — Дросс собирался посмаковать детали и нюансы предстоящей мести, но торопливая мысль отвлекла его от столь увлекательного занятия: — А куда они там, собственно говоря, все смотрят?! А?! Я тут значит страдаю, мучаюсь… Ждут, когда я тут совсем очеловечусь? А вот не дождутся! Я — демон! Я — маркиз Дроссбартос! Я — неустрашимый!!'

Приближающуюся фигуру щуплого мужика Дросс заметил сразу, но не показывал тому, что видит его манёвр. Стоит ли говорить, что после пережитого в камере дежурного отделения полиции, глубокого обдумывания последних событий и ощущения самого себя как есть, демон настроился на драку. Последствия его уже не волновали. В конце концов, ангелы изыщут другой способ возврата Шенена в Раис, а он не намерен больше выступать в роли мальчика для битья!

Посланный на разведку мужичок остановился в шаге от Дросса, оценивающе его оглядел, сплюнул сквозь зубы и собрался донести до нового сокамерника какую-то ценную информацию. Но демон его опередил. Медленно поворачивая голову в его сторону, пока ещё не глядя на посланца, низким, вибрирующим басом он поинтересовался:

— Ты хорошо подумал, смертный? — На мужика уставились чёрные, пустые глаза демона, полыхающие адским пламенем.

— Э… — Серый был завсегдатаем тюрем, и ходок у него было за спиной предостаточно. Чего и кого он только не встречал на своём тернистом жизненном пути, но вот такого, на самом деле страшного человека, он видел в первый раз. Воровская интуиция завывала, как сирена пожарной тревоги, призывая его забиться в дальний угол камеры и не отсвечивать. — Я только познакомиться, — как можно дружелюбнее произнёс мужик, натягивая на лицо вымученную улыбку.

— Серый, чё за базар? — окликнул его кто-то из старых сокамерников.

— Заткнись, Камаз! — огрызнулся он через плечо, а к новичку обратился совсем другим, заискивающим голосом. — Так это… Я — Серый! А ты? Вы?

— Дросс, — угрюмо представился демон, и перевёл взгляд на того, кто требовал ответить за базар. Плотно татуированный мужчина средних человеческих лет с модной, как успел заметить маркиз, стрижкой 'под лысого', маленькими колючими глазками под набрякшими веками, буравил его неприязненным взглядом. Эмоциональный фон показывал его раздражение и непонятную демону брезгливость. Именно это чувство, генерируемое визави, разозлило Дросса больше всего. — Проблемы?

— Да кто ты такой?! — возмутился сиделец, пытаясь изобразить смелость, в то время как от взгляда странного мужика у него вмиг похолодела спина.