Забери мечту с собой (СИ) - Гусейнова Ольга - Страница 10
- Предыдущая
- 10/26
- Следующая
- Ну, ладно, если это такой большой секрет, можешь не говорить, как ты выкрасила волосы, что они такими белыми стали.
Видно его брат по имени Данил что-то понял, глядя на меня, но ехидный смешок его брата меня добил окончательно. Да и нечего мне скрывать, это не мой позор, это моя память.
- Это не секрет, и если ты так хочешь, я отвечу на твой вопрос. Когда я родилась у мамы с папой, то порадовала их золотом волос, которые так похожи на мамины. Червонное золото блекло в сравнении с моими волосами. И так было двадцать лет моей жизни, человек. А для того, чтобы мои волосы приобрели столь интересный для тебя белоснежный цвет, два дня назад мне пришлось потерять практически всех, кого я знаю и помню, руками вместе с оставшимися в живых рыть яму, в которой можно уложить рядами больше тысячи женщин, погибших вместе со своими мужьями, оставив своих детей сиротами, а потом лично укрывать лицо своей погибшей матери цветами и поджигать эту общую могилу для того, чтобы облегчить им путь к Вратам смерти. Собирать всю ту боль, что разрывала живых и передать ее земле, чтобы в месте упокоения не смогли ходить чужаки и тревожить ушедших. Потом оставшихся гнали словно охотники добычу, мне пришлось выжечь половину степи, чтобы последние достигли границы, а потом, попав сюда, буквально утром, я впервые в жизни дала попробовать своим клинкам человеческой крови, на глазах детей зарезав тех, кто пытался изнасиловать одного из них. Так как, подходит тебе такой рецепт для покраски волос?
Последнее я с трудом уже вытолкнула из себя и со звериной яростью посмотрела на парня, только эта ярость сейчас спасала от истерики и слез, которые, не слушая моих неистовых протестов, потекли по щекам полноводными ручьями. Позади меня раздалось гневное шипение брюнета, с которым мы станцевали боевой танец:
- Знаешь, Никита, иногда мне кажется, что ты уже взрослый, но вот сейчас я вижу, что из ползунков-то ты еще не вырос. Да еще и круглый идиот.
Виноватые глаза обоих братьев таращились на меня с отчаяньем и мольбой о прощении, о чем они незамедлительно и попросили:
- Сири, прости ты меня дурака, а? По дурости спросил, не подумал!
Зато Шрам задал закономерный вопрос:
- Прости, родная, но я не слышал, чтобы где-то в этих местах такое массовое побоище случилось, ты не подскажешь, где это случилось и с кем?
Меня уже трясло от еле сдерживаемых слез и боли, поэтому, обернувшись к нему, прохрипела:
- Я знаю, что ты подумаешь сейчас, но я отвечу тебе. Это произошло не здесь, и не эти солнце и луна были тому свидетелями. И поверь, что лично для меня было бы гораздо легче потерять хотя бы на время рассудок, но я не имею на это ни права, ни возможностей. Хранителей для этого специально готовят, но мы все же живые и тоже чувствуем, как и вы. Я замолчала и обошла застывшего Шрама и, опустив голову, пошла вперед, все еще пытаясь судорожно восстановить разрушенную плотину. Через пару шагов я уткнулась головой в чью-то грудь и, инстинктивно подняв голову, окунулась в сумерки глаз Глеба. Он пристально разглядывал мое мокрое от слез лицо, потом молча прижал к себе. Я услышала, как мимо нас прошли мужчины, оставив нас наедине, его рука мягко погладила меня по голове, плавно скользя по платку. Потом по спине и вот то, что не сделала чужая жестокость или глупость, доделала мягкость, нежность и сочувствие. Я разрыдалась, с чувством выплескивая все, что скопилось у меня внутри за эти дни. Боль, страх, отчаянье и одиночество. Двумя руками схватившись за грудки, практически повисла на нем, все теснее прижимаясь к его груди. И только в конце своих слез, я подумала, что ему, наверное, было странно и непривычно слышать тоскливый волчий вой из уст молодой красивой девушки. Когда я успокоилась, то почувствовала себя абсолютно опустошенной, словно из меня выкачали весь воздух и силы, если бы не Глеб, я бы, наверное, упала там, где стояла. Скорее всего, он это почувствовал, потому что, подхватив меня под колени, поднял на руки и быстрым шагом пошел дальше. Я все также держала переднюю часть его куртки, боясь выпустить ее из рук, словно это то, что держит меня на этой земле, и, прижимаясь к его груди, тихо всхлипывала, делая судорожные вздохи. Лежа у него на руках, я впервые за последнее время почувствовала себя в безопасности, и чувство облегчения и покоя затопило все мое существо. Жаль, я не могу находиться в этих руках вечно.
Мы прошли еще столько же, сколько до моего взрыва, и меня так и не выпустили из рук. Когда мы догнали остальных мужчин, никто не сказал и слова, все, мельком бросив сочувствующий взгляд, продолжали идти дальше. Наш путь закончился неожиданно для меня, вот только мы шли, петляя между деревьями, а через мгновение - большая поляна, на краю которой стоит огромный покосившийся от времени и старости амбар с отломанными воротами и проломленной кое-где крышей. Нас встречали, быстро пробежавшись по ним глазами и подсчитав, еще восемь мужчин. Значит, их группа состоит из пятнадцати членов и, как я заметила при ближайшем рассмотрении, все как один хищники! Судя по всему, их тщательно отбирали и подбирали друг к другу, чтобы вот такие опасные, сильные, слишком своевольные личности могли работать вместе. Такие разные и, между тем, столь похожие. Да наши женщины передрались бы между собой, выясняя, кому достанется каждый из них. От этой мысли у меня непроизвольно родился собственнический инстинкт и последовавшие за ним недовольный рык и крепко сжатые на куртке Глеба кулаки. МОЕ!
Глеб, наверное, решил, что я испугалась других мужчин, потому что, наклонив ко мне голову и заглянув в глаза, тихо сказал, прижимая крепко к себе:
- Не бойся, никто тебя не тронет и больше не обидит, я дал тебе свое слово. Веришь?
Я легко улыбнулась и кивнула головой, но подтвердив еще и словами:
- Верю! Как себе!
От моего ответа он слегка удивленно поднял брови, а потом криво ухмыльнулся и подошел вплотную к новеньким, ждущим развлечения в моем лице. Глеб поставил меня лицом ко всем и спиной к себе, положил свои руки мне на плечи и начал всех представлять. Память стерхов идеальна и поэтому запомнить пятнадцать имен для меня не трудно. Я решила на досуге рассмотреть их более подробно и определить их сущности. На будущее, вдруг пригодится!
Оказалось, что Шрам носит имя Виктор, позади него стояли двое мужчин с явным подозрением смотрящих на меня. Обоих звали Сергей, но один из них был еще крупнее, чем Глеб, и жуть как походил на большого злого вредного голодного медведюка, как у нас на Циссе звали местных медведей. Второй - невысокий, мускулистый шатен с серо-зелеными глазами напоминал всеми своими движениями и плутовским взглядом лисвана, который в этом мире носит название лиса. В сторонке от нас стояли две интересные личности. Один весь какой-то серый и волосы, и глаза, и одежда на нем, а второй среднего роста, жгучий брюнет с гладкой безволосой кожей лица и узкими черными глазами. Он смотрел без выражения и стоял, вытянув руки вдоль тела словно статуя. Серого звали Трофим, а вот его узкоглазого друга Мичиро. Как только прозвучало его имя, он сделал плавное движение в мою сторону и поклонился мне. Я тоже коротко поклонилась в ответ, про себя отметив, что слишком он смахивает на удру. В этом мире удра носил бы имя змея. Большая такая, опасная змея. Пока знакомились с этими, подошли другие четверо мужчин, до этого беседующие тихонько с Назаром и Романом. Двое блондинов явно были волками как Глеб и Виктор и носили имена Владимир и Ярослав, зато оставшиеся двое меня почти не впечатлили. Высокие симпатичные шатен и брюнет, спокойные как вода в болоте, открытые лица и прямой взгляд. Два Саши! Закончив представлять меня мужчинам, Глеб коротко объяснил мое здесь присутствие тем, что я великолепный гипнотезер и это для всей группы великое подспорье. Заметив не верящие удивленные взгляды новичков, только ухмыльнулась и пошла за Глебом в амбар, устраиваться на ночлег. Очень хотелось есть и пить, но хлеба в сумке на всех не хватит, и я решила, что, скорее всего, у них есть еда и меня покормят. Если же нет, то ночью придется пойти на охоту самой. Через час мне предложили металлическую миску с жидкой мясной похлебкой и я, жмурясь от удовольствия, чем немного развеселила своих спутников, быстро ее съела. Потом мне досталась кружка с горячей жидкостью, которую назвали чаем, и этот напиток весьма пришелся мне по вкусу. Осенью темнеет быстро и снаружи уже давно светили звезды и луна. Наевшись и напившись, я быстро сходила в кустики неподалеку и, вернувшись назад и подложив под голову сумку, свернулась калачиком возле догорающего костерка. Скоро заметив, что все спят кто где, ворочалась, пытаясь свернуться так, чтобы было не холодно. За стеной бдела пара сторожей, а я все вертелась. Не выдержав, я села и, обняв колени обеими руками, посмотрела в сторону большой кучи старого сена, на которой лежал Глеб, освещенный луной, заглядывающей в пролом крыши, и пристально смотрел на меня. Я вздохнула и, прихватив сумку с собой, на карачках поползла к нему. Добравшись под его насмешливым взглядом до него, робко улеглась рядом, стараясь хотя бы одним боком прижаться к нему. Все же на Циссе в это время гораздо теплее, чем здесь в этом мире. Глеб, как только моя тушка прижалась боком к нему, обнял двумя руками, переместив меня практически на него, от чего мне стало сразу спокойнее и теплее, и, глубоко втянув его запах, я удовлетворенно заснула.
- Предыдущая
- 10/26
- Следующая
