У Великой реки. Поход - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 58

• Предыдущая
• 58/101
• Следующая

Я даже остолбенел от такой простоты решения. Действительно, кто меня спросил бы о такой ерунде? Никто. Кому это охота знать? Никому. Даже мне самому. Плевать мне, сколько сейчас денег в кошельке у Петра Петровича Бердышова. Можно ли сделать это смертельной тайной? Да проще некуда — что угодно можно сделать. То, что ты будешь повторять вслух во время наложения заклятия. И окажись я в руках у… того же Пантелея, например, я смогу убежать в смерть от того, что может быть хуже.

— Скажите, ваше высокопревосходительство… — обратился я к Бердышову. — А нельзя ли мне стать испытателем подобного способа?

— Почему бы и нет? Придумайте только, чего вы никогда в жизни не станете говорить вслух, даже будучи мертвецки пьяным. Что вам не важнее всего в жизни?

Выбрался я из контрразведки уже затемно, вынося под мышкой брезентовый свёрток с карабином, который мне отдали в дежурке на выходе. И, к своему удивлению, обнаружил Машу, сидящую в кабине «копейки» и читающую газету под светом фонаря. Вид у неё был как у любого человека, просидевшего несколько часов в ожидании кого-то: понурый и усталый.

— Маша… а почему ты здесь? — спросил я. — Мне сказали, что всем готовы снять номер в гостинице «Волга». И это совсем рядом.

— Я не пошла, — ответила девушка, отложив газету. — Решила всё же дождаться тебя. Думала, что недолго, а потом уже вроде бы и уходить смысла не стало, решила, что скоро придёшь. А ты там совсем застрял.

— Верно, застрял вовсе, — согласился я. — А Лари?

Маша фыркнула, затем сказала:

— Нашу Лари аж четыре кавалера увели. Взялись сопроводить до отеля или не знаю куда. Один багаж нёс, второй беседой развлекал, ещё двое следом семенили. Она уже блистает на весь город. Думаю, что мы её больше не увидим.

— Я тоже так думаю, — согласился я, хоть и с некоторым сожалением. — Поедем устраиваться в гостиницу?

— Поехали, чего нам ещё здесь дожидаться? — пожала она плечами.

Действительно, до гостиницы ехать было совсем недалеко. В другое время в «Волгу» я бы и не попёрся: не мой стиль, масштаб, да и цены не мои, — но нам забронировала комнаты контрразведка, так что грех было отказываться. Конечно, подъезжать туда надо на «чайке», «стриже» или на извозчике, на худой конец, а не на замызганном после долгой дороги грузовике, гружённом бочками с бензином. Но тут уж ничего не поделаешь — ночь на дворе, ехать искать другую гостиницу не с руки.

Отель «Волга» расположился на Арсенальной набережной, протянувшейся по правому берегу Великой на всю длину города. В середине своей набережная была самым популярным променадом, на который каждый вечер выходили на прогулку все, кто относил себя к светскому обществу города. Шутка ли сказать, в Твери к настоящему моменту проживало больше ста тысяч человек! Разве только Нижний Новгород был больше — даже в Царицыне, по слухам, не больше восьмидесяти тысяч жителей.

В начале же своём и в конце набережная вовсе не была столь аристократичной. С одной стороны она упиралась в порт, со всеми вытекающими последствиями в виде припортового шумного района, с многочисленными кабаками и заведениями сомнительных свойств, с другой же — в промзону, теряясь между заплетёнными поверху колючей проволокой стенами, окружающими заводы и мастерские.

На границе этого района располагался Отдельный охранный полк полевой жандармерии[73], точнее — один его батальон, и именно этот район они и должны были охранять сильней всего. Что и делали. Здесь в позднее время было тихо и пусто, лишь время от времени проходы мерили шагами военные патрули, а сверху на них с вышек поглядывали частные охранники. Заводы берегли как зеницу ока, а пороховой завод, выпускавший ещё и тротил, был помимо охраны обычной окружён магическими ловушками, и там постоянно дежурили как минимум два колдуна из ведомства контрразведки, постоянно следящих за своим хозяйством.

Центр же города был застроен каменными трёх-, а то и вовсе четырёхэтажными домами. Первые этажи в них занимали рестораны, в которые надо было прилично одеваться в отличие от портовых кабаков, и магазины, где даже соседу в кредит не отпускали. В городе были два театра, цирк шапито и не меньше пяти кинотеатров, по вечерам заполненных до последнего места. В центре Твери было запрещено деревянное строительство, а как писала газета «Тверские известия», мещанина Волобуева, который было завёл свиней во дворе своего дома, оштрафовали зверски, а свиней конфисковали в казну, и дальнейшая их судьба покрыта мраком. В общем, по стандартам Великоречья, Тверь тянула если и не на мировую столицу, то, по меньшей мере, на один из величественных городов.

Следующим зданием после отеля «Волга» сиял огнями и удивлял очередью публики кинотеатр «Иллюзион», в котором сегодня давали какую-то кинодраму из жизни эльфов, а перед ней в афише был указан киножурнал новостей с фронта, где эльфов, по уверениям хроникеров, били в хвост и под хвост.

В кинематограф мы не пошли, хоть оба и были охотниками до этого зрелища, а сразу направились в гостиницу. За стойкой мореного дерева нас принял приказчик, одетый в полосатые брюки, атласный жилет и белоснежную рубаху с галстуком. Он несколько брезгливым взглядом окинул нашу одежду, рюкзаки, оружие в чехлах, затем быстро пролистал журнал резервирования. Нашёл наши имена, после чего ткнул пальцем с ухоженным ногтем в графу возле них и сказал:

— Распишитесь. Рады-с.

— Чему? — уточнил я.

— Ну-с… принимать гостей, — слегка удивился приказчик.

— Ага. Ну, мы тоже. Гостевать, — сказал я, расписываясь в требуемом месте.

Услуг носильщика нам не предложили по причине нашей общей неказистости. Мы сами подхватили своё имущество и пошли по лестнице на второй этаж. Нам выделили один двухкомнатный номер на двоих. Видать, в контрразведке спросить постеснялись, кто мы друг другу с Машей, вот и зарезервировали таким макаром — ни два, ни полтора. Вроде и вместе, а вроде и отдельно.

Маше, как даме, я уступил спальню, а сам пристроился на раскладном диване в маленькой гостиной. Очередь в ванную я тоже уступил, и, пока она там плескалась и напевала, я вышел на балкон. Опёрся на широкие перила, огляделся.

Насколько этот берег сверкал огнями, настолько же противоположный тонул в темноте. Не видно его, равно как не видно ничего, что выбивалось за городскую черту. Тьма спустилась на весь мир, и лишь город был в ней эдаким островком света и безопасности. Во тьме же вокруг выбирались из своих логов чудовища, выходила на дороги нечисть. Мало кто выезжал из городов, окружённых стенами и рвами, если был риск того, что тьма застанет тебя в пути. Всегда старались подгадать так, чтобы проделать весь путь засветло или найти промежуточный ночлег в одной из деревень либо на хуторе, где стены и люди. Или собирались в большие ватаги, вооружаясь до зубов. Одиночки, не обладавшие опытом выживания в этих местах, были обречены.

Постоялые дворы, скрывшиеся за могучими частоколами, оберегаемые заклятиями, принимали путников и укрывали их до рассвета. Хутора за такими же оградами берегли сами себя. Редко когда на хуторе селилась одна семья — обычно несколько. А ещё чаще крестьяне жили в деревнях, в которых защититься было проще.

Ночь не принадлежала людям. И не только людям. Каждый из разумных мог чувствовать себя в безопасности лишь там, где живут иные разумные. А огромные, погружённые во мрак пространства становились всякой разумной жизни враждебны. Вне городов или сёл рисковали пребывать, да и то вынужденно, только такие авантюристы, как мы: охотники, военные разведчики, ну и разбойники — не без того. Такая здесь была жизнь — разумные расы властвовали только до захода солнца.

Во всей вселенной были видны лишь огни бакенов возле порта да сигнальные огни паромной пристани напротив, что на устье реки Тверцы, перескочившей в Великоречье из мира старого. И ещё патрульный катер мигал ходовыми огнями, время от времени включая прожектор и что-то высматривая.

• Предыдущая
• 58/101
• Следующая