Три товарища - Ремарк Эрих Мария - Страница 7
- Предыдущая
- 7/96
- Следующая
III
Во вторник утром мы сидели во дворе нашей мастерской и завтракали. Кадилляк был готов. Ленц держал в руках листок бумаги и торжествующе поглядывал на нас. Он числился заведующим отделом рекламы и только что прочел Кестеру и мне текст составленного им объявления о продаже машины. Оно начиналось словами: „Отпуск на юге в роскошном лимузине“, — и в общем представляло собой нечто среднее между лирическим стихотворением и гимном.
Мы с Кестером некоторое время помолчали. Нужно было хоть немного прийти в себя после этого водопада цветистой фантазии.
Ленц полагал, что мы сражены.
— Ну, что скажете? В этой штуке есть и поэзия и хватка, не правда ли? — гордо спросил он. — В наш деловой век нужно уметь быть романтиком, в этом весь фокус. Контрасты привлекают.
— Но не тогда, когда речь идет о деньгах, — возразил я.
— Автомобили покупают не для того, чтобы вкладывать деньги, мой мальчик, — пренебрежительно объяснял Готтфрид. — Их покупают, чтобы тратить деньги, и с этою уже начинается романтика, во всяком случае для делового человека. А у большинства людей она на этом и кончается. Как ты полагаешь, Отто?
— Знаешь ли… — начал Кестер осторожно.
— Да что тут много разговаривать! — прервал его я. — С такой рекламой можно продавать путевки на курорт или крем для дам, но не автомобили.
Ленц приготовился возражать.
— Погоди минутку, — продолжал я. — Нас ты, конечно, считаешь придирами, Готтфрид. Поэтому я предлагаю — спросим Юппа. Он — это голос народа.
Юпп, наш единственный служащий, пятнадцатилетний паренек, числился чем-то вроде ученика. Он обслуживал заправочную колонку, приносил нам завтрак и убирал по вечерам. Он был маленького роста, весь усыпан веснушками и отличался самыми большими и оттопыренными ушами, которые я когда-либо видел. Кестер уверял, что если бы Юпп выпал из самолета, то не пострадал бы. С такими ушами он мог бы плавно спланировать и приземлиться. Мы позвали его. Ленц прочитал ему объявление.
— Заинтересовала бы тебя такая машина, Юпп? — спросил Кестер.
— Машина? — спросил Юпп.
Я засмеялся.
— Разумеется, машина, — проворчал Готтфрид. — А что ж, по-твоему, речь идет о лошади?
— А есть ли у нее прямая скорость? А как управляется кулачковый вал? Имеются ли гидравлические тормоза? — осведомился невозмутимый Юпп.
— Баран, ведь это же наш кадилляк! — рявкнул Ленц.
— Не может быть, — возразил Юпп, ухмыляясь во всё лицо.
— Вот тебе, Готтфрид, — сказал Кестер, — вот она, современная романтика.
— Убирайся к своему насосу, Юпп. Проклятое дитя двадцатого века!
Раздраженный Ленц отправился в мастерскую с твердым намерением сохранить весь поэтический пыл своего объявления и подкрепить его лишь некоторыми техническими данными.
Через несколько минут в воротах неожиданно появился старший инспектор Барзиг. Мы встретили его с величайшим почтением. Он был инженером и экспертом страхового общества „Феникс“, очень влиятельным человеком, через которого можно было получать заказы на ремонт. У нас с ним установились отличные отношения. Как инженер он был самим сатаной, и его ни в чем невозможно было провести, но как любитель бабочек он был мягче воска. У него была большая коллекция, и однажды мы подарили ему огромную ночную бабочку, залетевшую в мастерскую. Барзиг даже побледнел от восторга и был чрезвычайно торжествен, когда мы преподнесли ему эту тварь. Оказалось, что это „Мертвая голова“, очень редкостный экземпляр, как раз недостававший ему для коллекции. Он никогда не забывал этого и доставал нам заказы на ремонт где только мог. А мы ловили для него каждую козявку, которая только попадалась нам.
— Рюмку вермута, господин Барзиг? — спросил Ленц, уже успевший прийти в себя. — До вечера не пью спиртного, — ответил Барзиг. — Это у меня железный принцип.
— Принципы нужно нарушать, а то какое же от них удовольствие, — заявил Готтфрид и налил ему. — Выпьем за грядущее процветание „Павлиньего глаза“ и „Жемчужницы!“
Барзиг колебался недолго.
— Когда вы уж так за меня беретесь, не могу отказаться, — сказал он, принимая стакан. — Но тогда уж чокнемся и за „Воловий глаз“. — Он смущенно ухмыльнулся, словно сказал двусмысленность о женщине:
— Видите ли, я недавно открыл новую разновидность со щетинистыми усиками.
— Черт возьми, — сказал Ленц. — Вот здорово! Значит, вы первооткрыватель и ваше имя войдет в историю естествознания!
Мы выпали еще по рюмке в честь щетинистых усиков. Барзиг утер рот:
— А я пришел к вам, с хорошей вестью. Можете отправляться за фордом. Дирекция согласилась поручить вам ремонт.
— Великолепно, — сказал Кестер. — Это нам очень кстати. А как с нашей сметой?
— Тоже утверждена.
— Без сокращений?
Барзиг зажмурил один глаз:
— Сперва господа не очень соглашались, но в конце концов…
— Еще по одной за страховое общество „Феникс“! — воскликнул Ленц, наливая в стаканы.
Барзиг встал и начал прощаться.
— Подумать только, — сказал он, уже уходя. — Дама, которая была в форде, всё же умерла несколько дней тому назад. А ведь у нее лишь порезы были. Вероятно, очень большая потеря крови.
— Сколько ей было лет? — спросил Кестер.
— Тридцать четыре года, — ответил Барзиг. — И беременна на четвертом месяце. Застрахована на двадцать тысяч марок.
Мы сразу же отправились за машиной. Она принадлежала владельцу булочной. Он ехал вечером, был немного пьян и врезался в стену. Но пострадала только его жена; на нем самом не оказалось даже царапины. Мы встретились с ним в гараже, когда готовились выкатывать машину. Некоторое время он молча присматривался к нам; несколько обрюзгший, сутулый, с короткой шеей, он стоял, слегка наклонив голову. У него был нездоровый сероватый цвет лица, как у всех пекарей, и в полумраке он напоминал большого печального мучного червя. Он медленно подошел к нам.
— Когда будет готова? — спросил он.
— Примерно через три недели, — ответил Кестер.
Булочник показал на верх машины:
— Ведь это тоже включено, не правда ли?
— С какой стати? — спросил Отто. — Верх не поврежден.
Булочник сделал нетерпеливый жест:
— Разумеется. Но можно ведь выкроить новый верх. Для вас это достаточно крупный заказ. Я думаю, мы понимаем друг друга.
— Нет, — ответил Кестер.
Он понимал его отлично. Этот субъект хотел бесплатно получить новый верх, за который страховое общество не платило, он собирался включить его в ремонт контрабандой. Некоторое время мы спорили с ним. Он грозил, что добьется, чтобы у нас заказ отняли и передали другой, более сговорчивой мастерской. В конце концов Кестер уступил. Он не пошел бы на это, если бы у нас была работа.
— Ну то-то же. Так бы и сразу, — заметил булочник с кривой ухмылкой. — Я зайду в ближайшие дни, выберу материал. Мне хотелось бы бежевый, предпочитаю нежные краски.
Мы выехали. По пути Ленц обратил внимание на сидение форда. На нем были большие черные пятна.
— Это кровь его покойной жены. А он выторговывал новый верх. „Беж, нежные краски…“ Вот это парень! Не удивлюсь, если ему удастся вырвать страховую сумму за двух мертвецов. Ведь жена была беременна.
Кестер пожал плечами:
— Он, вероятно, считает, что одно к другому не имеет отношения.
— Возможно, — сказал Ленц. — Говорят, что бывают люди, которых это даже утешает в горе. Однако нас он накрыл ровно на пятьдесят марок.
Вскоре после полудня я под благовидным предлогом ушел домой. На пять часов была условлена встреча с Патрицией Хольман, но в мастерской я ничего об этом не сказал. Не то чтобы я собирался скрывать, но мне всё это казалось почему-то весьма невероятным.
Она назначила мне свидание в кафе. Я там никогда не бывал и знал только, что это маленькое и очень элегантное кафе. Ничего не подозревая, зашел я туда и, едва переступив порог, испуганно отшатнулся. Всё помещение было переполнено болтающими женщинами. Я попал в типичную дамскую кондитерскую.
- Предыдущая
- 7/96
- Следующая
