На линии огня. Слепой с пистолетом - Коллинз Макс Аллан - Страница 18

Глаза Хорригана расширились.,

— Вы уверены?..

Инспектор щедро зажестикулировал:

— Мы сопоставили ваш отпечаток со всем, что у нас было… и получили все, что угодно. Мне действительно жаль.

— Дерьмо, — выругался Хорриган.

— Я того же мнения, — согласился инспектор, пожал плечами и удалился.

— Надо же было так дешево наколоться! — воскликнул Д’Андреа, откладывая журнал в сторону.

Хорриган уже направлялся к выходу. Он шел, опустив плечи, руки в карманах, быстрым шагом, точно мальчишка-хулиган, ищущий, чего бы пнуть: жестянку, а, может быть, и кошку.

Д’Андреа спешил за ним следом, почти переходя на бег.

— Это исключает ветеранов, государственных служащих и кого бы то ни было с любым криминальным прошлым…

— Не шутишь?

— Но что это нам дает?

— Большой лужок со стогами сена и единственной иголочкой в них.

Д’Андреа покачал головой:

— А я надеялся, что он уже наш.

— Он был наш. И я упустил его. — Руки в карманах сжались в кулаки. — Я бездарно упустил его.

— Фрэнк…

Хорриган остановился и вдохнул воздух. Он озирался по сторонам, как скаут в поисках индейцев, но вокруг ничего не было кроме стен и потолков ФБР.

— Завтра я уезжаю с президентом.

— Бог мой. Удачи тебе.

— Боюсь, что президенту она понадобиться больше, чем мне.

— Дерьмо. Он будет там или нет? Бут?

— Он будет.

— И ты будешь там, чтобы остановить его.

Хорриган нахмурился:

— Ага. Верно. Тем не менее, занимайтесь им.

— Ты имеешь в виду — Бутом? — глаза Д’Андреа насторожились. — Какого черта мне нужно делать?

— А с какого черта я это знаю? Ты молодой, перспективный. Тебе платят деньги за разыскную работу, разве нет? Срочный розыск.

Безнадежно качая головой, Д’Андреа раскрыл дверь на улицу, ночь обступила их холодом и ветром, и они вторглись в нее.

Хорриган шел впереди.

— Знаешь, партнер, — позвал его Д’Андреа, — а ты и вправду большая заноза в заднице, если дела идут не по твоему.

— Такое впечатление, что ты об этом первый раз слышишь, — заявил Хорриган и свернул на ближайшую автобусную остановку.

Лири скорее был похож на человека в открытом космосе. Это происходило на следующий день за его рабочим столом в подвальной квартире. На CD-плейере, стоящем поблизости, негромко играл альбом «Сержант Пеппер’с».

Кроме защитных очков, на нем были надеты респираторная маска, тяжелый пластиковый фартук и резиновые перчатки. Пот струился по его бритым щекам, но он не обращал на него внимания. Сосредоточившись, и сконцентрированно сидел он за рабочим столом, смешивая различные элементы в металлическом цилиндре. Это была опасная работа: вещество выделяло огромное количество тепла и токсичных газов. Но он знал, что делал. В конце концов, пластик, полученный им, был его собственным изобретением.

Формы для деталей револьвера были уже готовы: бесформенные куски металла с просверленными коричнево-желтыми полостями. Он залил свою смесь в первую из них.

За кислородной маской сияла улыбка.

— Отлично — заявил он.

Хорриган торчал на посту в коридоре отеля «Рэдиссон» в Сент Поле, Миннесота, пытаясь сосчитать, сколько же часов в своей жизни он угробил на всю эту тоску. Недели точно, возможно, месяцы, а может быть и год, и больше, и именно так: стоя в пустых коридорах, ожидая пока секунды сольются в минуты, а минуты сваляются в часы. Это была одна из причин того, почему агенты так охотно расставались с обязанностями охраны президента. Как сохранить молниеносную реакцию, как сберечь способности к концентрации и мгновенному действию во все эти часы бесконечного безделья и скуки.

Да и в награду за все это пространство тоски, как однажды заметил агент Деннис Маккарти, остаются лишь «мгновения ужаса, когда из какой-нибудь дурной машины откроют огонь по президентскому эскорту».

А последняя неделя вся и состояла из невыносимой скуки или бешеной гонки, пока президент прокатился через двенадцать штатов за вдвое меньшее число дней.

Пресса обозвала это «отчаянной попыткой президентской команды нахватать побольше голосов в сердце страны», а часы уже отсчитывали последние пять недель предвыборной гонки.

И с того самого первого утра на военно-воздушной базе Эндрюс, где президент и его жена, и его советники переместились из военно-морского вертолета № 1 в Воздушные Силы № 1, Фрэнк Хорриган, так же как и Лилли Рейнс, обратились в часть охранного периметра президента.

В Де Мойнсе, Айова, под проливным дождем Хорриган, сопровождая президентский лимузин на автостраде, поскользнулся и шлепнулся на задницу прямо посреди Цветочного проезда; в Эйме, Айова, все еще морщась от боли, он стоял у стены зала во время митинга, на котором президент обращался к благодарной тусовке солидных средних американцев. Правда, Хорриган не слушал речь, которую он уже почти выучил наизусть за полудюжину последних выступлений, и даже не смотрел на Лилли Рейнс, бывшую на сцене рядом с Человеком. Он всматривался в лица этой вскормленной на кукурузе толпы, состоявшей из студентов, фермеров, бизнесменов, домохозяек, пытаясь опознать в одном из них безумца, называющего себя Бут.

Легендарная фермерская Айова была залита дождем, зато дикие равнины Небраски были, наоборот, настолько не по сезону раскалены, что, казалось, вокруг все еще июль, а вовсе не октябрь. Держать шаг рядом с лимузином по дорогам Омахи было испытанием на выживание, хотя, быть может, и было предпочтительней, чем сгонять кабанов в кучу, пока президент фотографируется вместе с группой фермеров и их орденоносных хрюкающих питомцев в ангароподобном выставочном зале. Потом Хорриган разносил свиное дерьмо на своих подошвах по дорогам, по меньшей мере, еще трех штатов.

Из-за кратковременности и беспорядочности маршрутов Хорриган не мог даже восстановить порядок событий последней недели, хотя его жизнь и зависела от них. Были ли они в Корн Паласе в Митчеле, Южная Дакота, до или после митинга в аэропорту Фарго, Северная Дакота? Он ясно видел силуэт президента на фоне нефтяных вышек и помнил, что это было в Оклахома-Сити, но произошло ли это в тот же день, что и встреча у Гэйтэвэй Арч в Сент-Луисе? Кто бы мог, ради лешего, все это запомнить.

Его сводили с ума все те тысячи лиц, которые он обшарил глазами, разыскивая единственного предполагаемого убийцу, которого он и видел-то раз в жизни издали, и который был тогда в гриме, но Хорриган чувствовал или, пусть так, надеялся, что, еще раз встретившись глазами с Бутом, он узнает его.

А, может быть, он просто дразнил себя. Бут мог бы запросто быть одним из толпы защитников окружающей среды, ожидавших сегодня президента у отеля, размахивая плакатами и выкрикивая заявления Главному администратору. Они утверждали, что президент не делает всего возможного против глобального парникового эффекта и всемирного потепления. После парилки в октябрьский день в Омахе Хорриган подозревал, что протестовавшие могли быть и правы.

А когда Хорриган и другие агенты построили фалангу рядом с президентом, сопровождая его к выходу из вестибюля отеля «Рэдиссон», какой-то длинноволосый парень в защитной куртке рванулся вперед сквозь полицейский кордон. Бут? На всякий случай Хорриган двинул его в пах и кивнул другому агенту, чтобы тот подобрал парня, пока он окончательно не развалился.

Но это был не Бут. Он даже не собирался протестовать, он был всего лишь избиратель, пытавшийся выразить свою преданность президенту. Теперь, торча на посту в коридоре «Рэдиссона» в стороне от президента, Хорриган смеялся над собой, опасаясь, что один голос за президента, пожалуй, уже потерян.

Агент в форме с немецкой овчаркой на поводке следовал мимо.

— Унюхала парочку бомб сегодня, собака? — спросил Хорриган.

Пес удивленно посмотрел на него, точно раздумывая, отвечать или не отвечать.

Невероятно молодо выглядящий проводник полу-улыбнулся и сказал: