Санкция Айгер - "Треваньян" - Страница 46
- Предыдущая
- 46/70
- Следующая
Джонатану он понравился.
– Итак, мы зашли в тупик, – сказал Карл. – Двое высказались в пользу того, чтобы идти сейчас, а двое против. Таковы издержки демократии. Какой компромисс вы предложите? Подняться до середины? – Его прямо-таки распирало истинно немецкое остроумие.
– Против трое, – поправил Джонатан. – У Бена тоже есть голос.
– Но он с нами не идет.
– Он наш базовый. Пока мы не на стене, у него не просто право голоса – у него право принимать решения.
– Да? И кто так постановил?
Андерль заговорил, не сводя глаз с девушек на террасе:
– Это всегда так. Сейчас последнее слово за базовым, а на маршруте – за руководителем.
– Очень хорошо, – сказал Карл, желая прекратить ту часть дискуссии, в которой он явно проигрывал. – Это подводит нас к другому принципиальному вопросу. Кто будет руководителем?
Карл окинул взглядом всех, сидящих за столом, готовый парировать любые возражения.
Джонатан налил себе еще чашку кофе и повел кофейником из стороны в сторону. Карл отверг это предложение выпить еще кофе резким взмахом головы, Жан-Поль – накрыв чашку ладонью, Анна – пошевелив кончиками пальцев, Андерль – не обратив никакого внимания, а Бен – состроив гримасу: его кружка с пивом была еще на четверть полна.
– Мне казалось, что уже давно решено – поведете вы, Карл, – спокойно сказал Джонатан.
– Да, так было. Но это решение было принято до того, как американский участник нашей группы попал в автокатастрофу и был заменен человеком со столь значительной международной репутацией – по крайней мере, имевшим таковую репутацию несколько лет назад.
Джонатан не смог сдержать улыбки.
– У нас с самого начала должно быть четкое понимание, – продолжал Карл. – Я хочу удостовериться, что существует полное согласие относительно того, кто поведет группу.
– А ведь у вас была правильная мысль, – сказал Жан-Поль. – Ведь Джонатан уже дважды поднимался на эту гору.
Галльской логике тут же была противопоставлена немецкая скрупулезность.
– Позвольте внести поправку. Уважаемый доктор дважды не смог подняться на эту гору. Я не хочу вас обидеть, герр доктор, но вынужден заметить, что не считаю, будто неудача автоматически дает вам право на руководство.
– Я ничуть не обижаюсь. Вам так важно быть руководителем?
– Это важно для всей группы. Я затратил несколько месяцев на составление нового маршрута, который существенный образом отличается от классического, Я уверен, что, как только мы его внимательно изучим, вы все согласитесь, что он хорошо продуман и вполне осуществим. А если мы поднимемся по этой стене новым путем, мы попадем в книги рекордов.
– А это для вас очень важно?
Карл с удивлением взглянул на Джонатана.
– Конечно.
Андерль отодвинул свой стул от стола и смотрел на эту борьбу за власть. В складках его худого, загорелого лица таилось веселье.
Анна боролась со скукой, переводя взор то на Джонатана, то на Карла – двух естественных лидеров в группе. Джонатан почувствовал, что она размышляет, кого выбрать.
– Почему бы нам пока на этом не остановиться, – сказал Жан-Поль, избравший роль посредника. – Сегодня мы изучим маршрут, который вы, Карл, предложили. Если он нам понравится, вы и будете руководителем. Но пока мы не начали подъем, командовать будет Бенджамен.
Карл согласился, уверенный, что достоинства его нового маршрута убедят всех. Бен, мрачно взглянув на Карла, тоже согласился. Согласился и Джонатан. Андерлю было все равно.
– Ну вот! – Жан-Поль хлопнул в ладоши, показав тем самым, что неприятный для него спор закончен. – А теперь мы допьем кофе и получше познакомимся друг с другом. Правильно?
– О? – сказал Джонатан. – Мне казалось, что вы с Карлом уже давно знакомы.
– Как так? – улыбаясь, спросил Жан-Поль.
– Мне представлялось, что по работе. Ведь ваша компания производит аэрозоли, а его – пестициды. Естественно было бы предположить... – Джонатан пожал плечами.
При упоминании пестицидов Карл нахмурился.
– А, понятно, – сказал Жан-Поль. – Да, это вполне естественная ошибка. На самом деле это наша первая встреча. Просто совпадение, что мы работаем в смежных областях.
Анна посмотрела в окно и сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Кстати, я предполагала, что всякий, кто в Европе производит хоть какую-то жидкость, бывал у нас в доме, по крайней мере, однажды.
Жан-Поль засмеялся и подмигнул Джонатану.
– Некоторых моих коллег она находит чуть скучноватыми.
– Да ну? – спросил Джонатан, вытаращив глаза. Разговор перешел на всякие мелочи, и, выдержав ровно четверть часа, Бен поднялся и попросил извинить его – ему надо срочно проверить снаряжение. Андерль вызвался помочь ему, и оба удалились.
Джонатан смотрел, как Бен уходит своей характерной сверхэнергичной подпрыгивающей походкой, которую он выработал, компенсируя хромоту. В голову ему пришла одна мысль.
– Я слышал, что у вас была травма в июне? – спросил он Карла, как бы для поддержания разговора”.
– Да. Упал. Ничего серьезного.
– Кажется, ногу повредили?
– Да. Рассадил о камень. Уверяю вас, что на моей работе на стене это никак не скажется.
– Вот и хорошо.
Карл и Жан-Поль заговорили о горах, на которых они оба побывали, делясь впечатлениями и сопоставляя маршруты. У Джонатана появилась возможность еще немного посидеть за чашкой и подумать обо всех троих. Ни у одного из альпинистов он не заметил в поведении признаков того, что ему известно, кто такой Джонатан и с какой целью он здесь.
Мысли Анны Биде прятались где-то под ресницами, осенявшими ее умные, проницательные глаза. Иногда она совсем уходила в себя, полностью удовлетворенная обществом собственных размышлений. Иногда же она включала в сферу своего внимания мужчин, окружающих ее, и на мгновение прислушивалась к их разговору, пока не решала, что там нет ничего для нее интересного, и вновь уходила в себя. Джонатан принялся ее рассматривать. Ее одежда, ее редкие реплики, ее глаза, в которых иногда вспыхивал вопрос или заинтересованность, тут же угасавшие с внезапным опусканием ресниц, – все было обдуманно и эффектно. Она была одновременно соблазнительна и исполнена собственного достоинства – сочетание, являющееся исключительным свойством парижанки определенного круга и определенного возраста.
Она пробудилась от своей задумчивости, почувствовав на себе взгляд Джонатана, и в ответ посмотрела на него с откровенным интересом.
– Любопытное сочетание, – тихо сказала она.
– О чем вы?
– Искусствовед, ученый и альпинист. И я уверена, что это еще не все.
– И к каким же выводам вы пришли?
– Ни к каким.
Джонатан кивнул и переключил внимание на Жан-Поля, который, очевидно, принадлежал к ее миру отнюдь не по праву рождения. Его недавнее богатство, как и одежда, сидело на нем не слишком хорошо – ему недоставало лоска, чтобы ощущать себя полноправным хозяином и того и другого. Для серьезного восхождения он был староват, но на его крепком крестьянском теле не было ни жиринки. Один глаз был опущен, как у “белого” клоуна, но лицо оживлялось умом и общительностью. Его нос образовывал длинную тонкую линию, начинающуюся, пожалуй, чересчур высоко над бровями и совершающую капризный прыжок в сторону где-то на полпути. Рот был кривоват и достаточно подвижен, что придавало его лицу столь характерную для французского крестьянина живость. В целом лицо его выглядело так, словно природа, создав совершенно невзрачную модель, наложила на физиономию ладонь, пока глина еще не просохла, и чуть-чуть крутанула вправо.
Джонатан ценил качества, присущие Жан-Полю. Его нелюбовь к конфликтам, логичность и сдержанность были идеальным средством для сглаживания противоречий между личностями динамичными и агрессивными, которые часто встречаются среди альпинистов. Жаль было только, что он рогоносец – по меньшей мере, рогоносец в эмоциональном плане. Джонатан представил себе Жан-Поля в ночном колпаке, с подсвечником в одной руке и ночным горшком в другой.
- Предыдущая
- 46/70
- Следующая
