Муссон. Индийский океан и будущее американской политики - Каплан Роберт Д. - Страница 2

Муссон, о котором я веду речь, – не просто сезонный штормовой ветер (иногда – скажем, в английском лексиконе – это слово так и толкуется); муссон еще и жизнеутверждающее, благотворное климатическое явление, на протяжении столетий остающееся жизненно необходимым для торговли, глобализации, единства и прогресса. Муссон есть Природа с прописной буквы, зрелище мятущихся стихий. Он вызывает мысли о влиянии природной среды на человечество, обитающее в условиях все усугубляющегося перенаселения и общественной неустойчивости, – возьмите, например, такие страны, как Индонезия и Бангладеш. В мире, где все тесно сплетено и связано, способность США уяснить, что значит «муссон» в широком смысле, и признать его многообразные последствия поможет определить и грядущую участь Америки, и судьбы Запада в целом. Индийский океан, видимо, и есть то самое важнейшее место, где следует помедлить и поразмыслить о будущем американского могущества.

Аль-Бахр-аль-Хинди – так назывался этот океан в древних арабских трактатах о мореходстве. Индийский океан и водные потоки, впадающие в него, поныне хранят привкус той великой, стремившейся поглотить все, исламской волны, что распространилась от Красного моря через меридианы к Индии, достигла Индонезии и Малайзии. Карта этих вод исключительно важна для исторического понимания ислама. Ее география охватывает, если двигаться с запада на восток, Красное море, Аравийское море, Бенгальский залив, Яванское и Южно-Китайское моря. Здесь обитают народы Африканского Рога, изнемогающие от насилия и голода; здесь бросают геополитический вызов Ирак и Иран; здесь трещит по швам Пакистан – кипящий котел фундаментализма; здесь экономически поднимается Индия и шатко стоят на ногах ее соседи – Шри-Ланка и Бангладеш. Здесь и деспотическая Мьянма, известная также как Бирма (из-за нее назревает раздор между Индией и Китаем), и Таиланд – через который китайцы и японцы могут в нынешнем столетии проложить «канал финансирования», чтобы весы азиатской политики склонились в их сторону. Этот канал – всего лишь один из нескольких проектов, набрасываемых начерно. Задумывается постройка виадуков, нефте- и газопроводов, способных связать Индийский и западный Тихий океаны.

На западных берегах Индийского океана мы видим растущие и непредсказуемые восточноафриканские демократии, наравне с анархическим Сомали; а в 6500 км оттуда, на восточных побережьях, являет переменчивый, постфундаменталистский лик Индонезия, самая густонаселенная из мусульманских стран. Присущего нашему безграничному миру духа, где борются различные цивилизации и раздаются нечленораздельные призывы к единству, – этого духа никакой отдельный образ не представит с такой полнотой, как географическая карта Индийского океана.

Вода не хранит исторических следов и ничего не сообщает потомству. Но уже то, что Индийский океан пересекали во всех направлениях вновь и вновь, делает его, по словам Сугаты Бозэ, профессора истории Гарвардского университета, «символом всечеловеческой природы» [1]. Индийские и китайские, арабские и персидские торговые связи создали обширную сеть международных океанских маршрутов, с течением веков упрочившихся благодаря муссонным ветрам и – в случае с арабами, персами и другими мусульманами – странствовавшим паломникам, «хаджи» [2]. Это поистине всемирный океан, чьи берега служат родным домом для множества народов, населяющих быстро развивающийся «третий мир»; однако, в отличие от Атлантического и Тихоокеанского побережий, они не приютили ни одной сверхдержавы [3]. Полезно приглядеться внимательно, пишет Фарид Захария, именно к этим краям – «постамериканскому» миру, возникшему после холодной войны и конфликтов в Ираке и Афганистане [4]. Слова Редьярда Киплинга «За Суэц попасть хочу я» из стихотворения «Мандалай» (1890), где повествование начинается в бирманском Моламьяйне, у вод Бенгальского залива, ныне звучат особенно злободневно, хотя это понимают лишь немногие.

Военные карты времен холодной войны уделяли особое внимание Арктике, учитывая географию Советского Союза и расположение главных его портов. Так называемая война против терроризма, объявленная бывшим президентом США Джорджем Бушем-младшим, заставляла пристально изучать «Большой» Ближний Восток: Иран, Турцию, Афганистан, Пакистан и др. Геополитическая карта мира продолжает меняться. Маятник мирового кризиса имеет неограниченную амплитуду: всемирное потепление может и Арктику превратить в область раздора. Поскольку целая планета чересчур велика, чтобы сделаться предметом внимательного изучения, полезно хранить в памяти «избранные картографические участки», включающие в себя большинство «горячих точек». Не менее важно помнить о средоточиях терроризма, путях энергетических поставок, стихийных бедствиях, подобных цунами 2004 г. Словосочетания могут означать хорошее или плохое: «холодная война», «столкновение цивилизаций». То же самое относится и к географическим картам. Хорошая карта дает нам пространственный обзор всемирной политики, позволяющий делать выводы о грядущих тенденциях в развитии. Хотя финансовые и технологические достижения способствуют «глобальному» мышлению, мы по-прежнему «отданы на милость» географии – чему свидетельством искусственно возникшие Ирак и Пакистан.

Менее всех прочих народов об Индийском океане думают американцы, чье внимание, благодаря их собственным географическим обстоятельствам, сосредоточилось на океанах Атлантическом и Тихом. Вторая мировая и холодная войны утвердили американцев в этом заблуждении, поскольку нацистскую Германию, императорскую Японию, Советский Союз, Корею и коммунистический Китай привлекали атлантическая и тихоокеанская акватории. Это заблуждение отражается картографическими условностями: меркаторская проекция склонна размещать Западное полушарие посередине, так что Индийский океан зачастую «разрывается пополам» на противоположных краях карты. Но именно Индийскому океану посвятил Марко Поло в конце XIII в. почти всю свою книгу, написанную в странствиях от Явы и Суматры до Адена и Дофара (Оман). Здесь находится вся «исламская дуга» – от восточной оконечности Сахары до Индонезийского архипелага; следовательно, всю борьбу с терроризмом и анархией (включая пиратство) следует сосредоточить в этих обширных тропических водах, между Суэцким каналом и Юго-Восточной Азией. Литораль Индийского океана, в пределах которой расположены Сомали, Йемен, Саудовская Аравия, Ирак, Иран и Пакистан, представляет собой истинную схематическую карту действий Аль-Каиды, а также разрозненных шаек, промышляющих поставками гашиша и тому подобной контрабанды. Иран предоставил членам ХАМАС’а удобную возможность добираться морем из Персидского залива до Судана, а затем пересекать Египет.

Здесь тянутся главные маршруты нефтеналивных судов и располагаются геостратегические точки торгового судоходства: Баб-эль-Мандебский пролив, Ормузд и Малакка. 40 % перевозимой по морю сырой нефти движется на одной оконечности океана сквозь Ормузский пролив. А на противоположной оконечности, в Малаккском проливе, сосредоточивается 50 % мирового торгового флота – и таким образом Индийский океан служит оживленнейшей и важнейшей морской магистралью. На протяжении всей истории морские магистрали были важнее сухопутных, пишет Фелипе Фернандес-Арместо, ученый из Тафтского университета (штат Массачусетс), поскольку по ним можно перевозить больше товаров с большей выгодой [5]. Морской шелковый путь, который в Средние века и на заре Нового времени вел из Венеции в Японию через Индийский океан, был так же важен, как и Великий шелковый путь, проложенный через Среднюю Азию. «Кто властвует над Малаккой, тот держит Венецию за горло», – гласила поговорка [6]. Другая поговорка говорила, что если земной шар – яйцо, то Ормузский пролив – желток [7].