Амазонки за кромкой (СИ) - Шемякин Сергей Анатольевич - Страница 81

• Предыдущая
• 81/115
• Следующая

Вассар собрал все сведения для доклада и улетел в Берлин. Майор Штайнмайер пока оставался в Колках. Роты капитана Крайзе прочесывали местность, впрочем, без особых успехов. Диверсанты скрылись в неизвестном направлении, все кордоны на дорогах результатов не дали.

К Потанину по приглашению пришли Семенов и Потапенко — командир и комиссар партизанского отряда. Арестованного провели в землянку для допроса и оба партизана на него из-за кустов посмотрели.

— Ну что узнали этого человека?

— Да, — заявил Потапенко, — он из НКВД Ковеля. Несколько раз видел на партийных активах, если не изменяет память, фамилия его Новиков. Тогда он был старшим лейтенантом.

— Я тоже припоминаю, но близко не сталкивался, — сказал Семёнов.

— Его, если верить документам, заслали из Москвы, — пояснил Потанин. — Вынюхивает всё про Ветрова. В Камне, с его слов, имел явку, откуда его направили к нам в лес, объяснив, как добраться. Остановили мои посты. Сразу возникает вопрос, кто такой умный рассказал наше местоположение? Действительно ли имеется в Камне человек, способный сообщить такие сведения и оставленный на подпольной работе? Если желаете, то можете принять участие в допросе. Представлять я вас не буду, не зачем ему знать, что вы командир и комиссар отряда.

Вошли в землянку, расселись. Новиков мельком мазнул по лицам взглядом, но видно Потапенко узнал.

— Назовите фамилию человека, к которому выходили на связь в Камне-Каширском, — продолжал допрос Белов.

— Его фамилию я не знаю. При отправке дали только пароль и описание дома на Ковельской улице.

— Мы можем послать связного к этому человеку в городе, чтобы он подтвердил факт вашего прибытия из Москвы. Иначе вас просто расстреляем. Доверия вам нет. Назовите имя человека, к которому выходили на связь. Наверняка там отдыхали и общались и имя знаете.

— Я не желаю давать имя этого человека. Мне не положено раскрывать явку.

— Вы его уже назвали, товарищ Новиков. На Ковельской улице живут всего трое коммунистов. Два из них сейчас в отряде. Никакого труда не составляет вычислить третьего, — сказал Потапенко. — Мы сегодня же пошлём туда гонца. Если ваши слова не подтвердятся, то расстреляем, не задумываясь. Если вы тот, за кого себя выдаёте, то вас послали сюда не за тем, чтобы вы своими увёртками водили за нос командование отряда. От вашего задания за версту прёт тухлятиной. Вы хотите узнать секреты, к которым не допущены. Вы, как представитель НКВД должны знать и понимать простейшие истины контрразведывательной работы: чем выше штаб, тем больше в нём вражеских шпионов и завербованных предателей. Москва — рассадник шпионов. И вы хотите выяснить и предоставить совершенно секретные сведения в этот рассадник, чтобы они через сутки стали известны немцам. На месте товарища майора я бы вас расстрелял сразу, не заморачиваясь определением свой вы или чужой. Как говорят в народе: — Баба с возу, кобыле легче.

— У меня приказ.

— Нам на твои приказы, извиняюсь за выражение, насрать. Расстреляем при попытке побега и всё. Пусть покажет место, где закопал парашют, — сказал Потапенко. — Наверняка не очень далеко от города.

— Сможете на карте, а потом и на местности показать, где закопали парашют? — спросил Потанин.

— Да смогу.

— В каком направлении от города?

— С востока.

Белов свернул карту, так чтобы не было видно отметок — Покажите, где?

Новиков показал. Примерно в то место, где лежали сбитые немецкие истребители.

— Пошли сразу в город?

— Нет, спрятал парашют и остаток ночи отсиделся в лесу. Пошёл уже когда рассвело.

— Видели что-то интересное в лесу или заметили приметный ориентир?

— Видел упавший немецкий истребитель. Без крыльев. Остатки фюзеляжа и мотор наружу.

— Предлагаю арестанта отправить обратно в землянку, — предложил Белов. И по кивку командира вызвал конвой.

— Алексей Фомич, — обратился Потанин к Потапенко, — вы правду сказали, что можете вычислить явку на улице Ковельской.

— Да, там сейчас скрывается Горобец Мария Львовна — раньше работала на почте. У неё двое детей осталось у соседки, поэтому она в отряд не пошла. Дом с голубым флюгером в виде петуха, по правой стороне улицы, если идти с окраины к центру.

— Сможете послать кого-нибудь, чтобы разузнать?

Потапенко и Семёнов переглянулись:

— Человека найдём и отправим, вот только скажет ли она что-нибудь? — засомневался Семёнов.

— Да с этим НКВДшником одни заботы, — сказал Потанин. — Если не подтвердит — повезём выкапывать парашют.

Комсомолку с почты отправили в тот же день. Мария Львовна была у неё начальницей. Дали двух сопровождающих бойцов, чтобы довели до города и потом назад. Ребята к заданию отнеслись очень серьёзно — первое задание на разведку в город. Бандеры в городке притихли. За несколько дней убили тридцать полицаев, в полицию желающих не было. В городе ходили различные слухи о вездесущих диверсантах руководимых Ветровым, и многочисленных партизанских отрядах, готовых уничтожить немецкий гарнизон в любой момент. В лагерь никого больше не сажали. Комендант доложил, что у него просто нет солдат, чтобы охранять лагерь. Пятерых гренадёров отвезли в Ковель, показания с них снимали там. С комендантом, лейтенантом Вольбургом, сначала приехал побеседовал Хост, потом следователь гестапо. Всех интересовала личность диверсантки. Дополнительно выяснилось, что проникли нападавшие через запасной выход, вскрыв заколоченную дверь. Теперь часовой стоял и там. Удалось выяснить фамилию командира — Ветров. Но фамилия явно была не настоящей. Не станет здравомыслящий разведчик объявлять во всеуслышание свою фамилию. С тем же успехом он мог назваться Ивановым, Петровым, и Сидоровым. Допросили и фотографа. Но тот ничего не видел. По голове дали, как только он вошел с солдатом в комендатуру. Похитили саквояж с фотоаппаратом и принадлежностями для проявления плёнок. Врач-еврей пропал бесследно. Наверняка сейчас оперирует партизан, а фотоаппарат используют для изготовления поддельных документов.

На следующие сутки комсомолка вернулась. Горобец подтвердила, что был товарищ из Москвы и дала приметы: родинка на щеке, глаза серые, на указательном пальце правой руки незаметный шрам. Но Белов всё равно повёз его выкапывать парашют — шелк партизанам нужен. Перевели его в другую землянку, запретив покидать расположение. Документ пока не отдали.

— Если Ветров согласится с вами встретиться, товарищ капитан, то вы его увидите, — сказал ему Потанин. — Если вы будете ему не интересны, то через недельку пойдёте на все четыре стороны.

— А почему именно такой срок?

— Мы меняем место дислокации. Если уж бабы наводят из города на наш лагерь, то значит знают и немцы. То, что знают двое, знает и свинья.

— Я попрошу забрать с собой пленных, за ними пришлют самолёт из Москвы, как только наладим связь.

— Правильно Ветров говорил, что у партизан не может быть пленных. Только язык. Допросил и уничтожил. И на мои глупые слова, что пленных расстреливать нельзя, он пояснил, что пленных надо охранять и кормить. И надо проявлять гуманность, зимой партизанам самим жрать нечего, пленные просто умрут от голода. Не хотите расстреливать и тратить патроны — просто зарежьте. Его слова я познаю на собственном опыте. Эти два офицера из маршевого батальона никаких особых сведений сообщить не могут. Командир роты и взвода — это не те фигуры, за которыми следует присылать самолёт. Но уже сейчас они объедают моих красноармейцев, и я вынужден несколько человек задействовать на охране. Вы и ваше начальство, капитан, не туда прикладываете усилия. Лучше бы вас направили взрывать мосты, а не выяснять, кто их взрывает. Если вы думаете, что здесь не догадываюсь о сути вашего задания, то вы глубоко ошибаетесь. Сведения о диверсантке, захваченной этими немцами, дальше моего отряда не уйдут. И немцев вы в Москву не повезёте, как бы вам не хотелось заработать орден на грудь. Как прибудет Ветров, так сразу и расстреляем, если он не захочет сам концы обрубить.

• Предыдущая
• 81/115
• Следующая