Первая мировая война - Гилберт Мартин - Страница 109

• Предыдущая
• 109/193
• Следующая

На Восточном фронте многим русским офицерам уже не удавалось поддерживать военную дисциплину. Рано утром 17 февраля несколько кавалерийских эскадронов, находившихся на передовой, получили приказ в полной боевой амуниции направиться к штаб-квартире кавалерии, расположенной в тылу. О цели этого маневра ничего сказано не было. «Вскоре все стало ясно, – вспоминал один из участников этой операции Георгий Жуков. – Откуда-то из-за угла показались демонстранты с красными знаменами. Наш командир эскадрона, пришпорив коня, карьером поскакал к штабу полка. …Из штаба в это время вышла группа военных и рабочих».

Затем к собравшимся обратился «высокий солдат», который сказал, что «рабочий класс, солдаты и крестьяне России, не признают больше царя Николая II… Русский народ не желает продолжения кровавой империалистической войны, ему нужны мир, земля и воля». Кавалерист завершил свою краткую речь лозунгами: «Долой царизм! Долой войну!» Далее Жуков писал: «Солдатам никто не подавал команды. Они нутром своим поняли, что им надо делать. Со всех сторон неслись крики «ура». Солдаты смешались с демонстрантами».

По всему Восточному фронту большевики призывали солдат перестать воевать и входить в солдатские комитеты, чтобы поддерживать и пропагандировать революционные требования. С фронта агитация проникала в города и в столицу. 3 марта в Петрограде на Путиловском оружейном заводе, главном поставщике боеприпасов и вооружения для армии, началась забастовка. «Вечером, – как вспоминала дочь британского посла Мэриел Бьюкенен, – в одном из беднейших кварталов города разграбили хлебную лавку, и на Невском появились первые небольшие группы казачьих патрулей». В последующие три дня на улицах происходили волнения: горожане требовали хлеба. К 8 марта в забастовках принимали участие приблизительно 90 000 рабочих. В этот же день царь, находившийся в Могилеве, написал жене, что ему чрезвычайно не хватает пасьянсов, которые он раскладывал по полчаса каждый вечер, и добавил: «Теперь в свободное время снова буду играть в домино». В дневнике он записал: «Читал все свободное время французскую книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем». Царь еще больше, чем кайзер, пребывал в изоляции от настроений и изменений в собственной стране. 10 марта в России началась всеобщая забастовка. В Петрограде было введено военное положение.

Соединенные Штаты все еще не вступили в войну, Россия была охвачена волнениями. Для союзников настал критический момент. Но сколько еще Соединенные Штаты смогут сохранять нейтралитет – этот вопрос оставался открытым. Еще один серьезный вызов этому нейтралитету был брошен 25 февраля, когда немецкая подводная лодка у мыса Фастнет торпедировала лайнер «Лакония» компании Cunard. Утонули двенадцать человек, среди них четверо американцев. Однако реакция американского правительства не была ни быстрой, ни решительной. 5 марта, когда на улицах Петрограда вовсю развевались красные революционные флаги, Вудро Вильсон заявил в конгрессе Соединенных Штатов: «Мы твердо придерживаемся вооруженного нейтралитета». Через неделю без предупреждения был торпедирован американский пароход «Алгонкин»; в течение четырех последующих дней были подбиты еще три судна. Все эти явные провокации тем не менее не стали поводом для объявления войны.

10 марта в Петрограде Государственной думе, до недавних пор слабому, но ныне агрессивному парламенту, бросил вызов Петроградский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Совет, возглавляемый князем Церетели, членом партии меньшевиков, пришел к власти в результате народного голосования и на волне ширящегося недовольства войной. Однако, несмотря на возникновение конкурирующих властей – Думы и Петроградского Совета, – царь, находившийся в военной Ставке близ Могилева, в семи сотнях километров от столицы, по-прежнему намеревался исполнять свои обязанности как монарх и блюсти национальные интересы. 11 марта он одобрил заключительную стадию французско-русского соглашения по поводу будущих границ Европы. Почти месяц назад Россия согласилась предоставить Франции практически полную свободу действий на Западе. Теперь, 11 марта, после переговоров в Петрограде и Париже, французы согласились, опять в обстановке строжайшей секретности, признать за Россией «полную свободу в установлении ее западных границ».

Эта «свобода» длилась недолго. 12 марта, когда Николай II покинул Могилев и направился в столицу, солдаты Петроградского гарнизона численностью 17 000 человек присоединились к выступающим против царя демонстрантам на улицах Петрограда. Произошли уличные столкновения: верные царю войска совместно с полицией пытались восстановить порядок, но они существенно уступали в численности. В 11 утра в здании суда на Литейном проспекте вспыхнул пожар; по всему городу совершались нападения и поджоги полицейских участков. Началась русская революция?[161].

Борьба внутри России усиливалась. 13 марта в Петрограде революционные матросы убили командира русского крейсера «Аврора», который шел к своему кораблю, стоявшему на ремонте. В этот же день на военно-морской базе в Кронштадте, недалеко от столицы, восставшие матросы убили сорок офицеров и сержантов и арестовали еще сотню. На следующий день, 14 марта, царский поезд, направлявшийся в столицу, по требованию революционеров был остановлен в Пскове. В этот же день Петроградский Совет издал приказ № 1: все оружие должно перейти под контроль избранных комитетов, отдание чести офицерам во внеслужебной обстановке отменяется. Дочь британского посла в тот день записала разговор между двумя солдатами: «Нам нужна республика». – «Да. Республика, но с хорошим царем во главе».

15 марта царь все еще находился в своем поезде и не мог попасть в столицу. Поскольку все важнейшие станции на пути к Петрограду были захвачены революционными войсками, он был вынужден вернуться в Псков. Этим же утром начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал Алексеев направил из Могилева телеграмму всем главнокомандующим, призывая их поддержать его просьбу к царю отречься от престола. Его поддержал генерал Рузский, командующий Северным фронтом, находившийся с царем в Пскове, который настаивал, что только отречение предотвратит анархию. По мере поступления ответных телеграмм Алексееву стало ясно, что армия не будет поддерживать царя у власти. Генерал Брусилов подчеркивал, что только отречение поможет сохранить монархию и способность России продолжать войну. Даже ярый монархист генерал Сахаров, командующий Румынским фронтом, высказался за отречение, видя в нем единственный способ убедить солдат продолжать воевать. Того же мнения был и наместник его императорского величества на Кавказе, бывший главнокомандующий великий князь Николай, дядя царя. В половине третьего этого же дня Алексеев смог направить все телеграфные ответы генералу Рузскому в Псков.

Вооружившись телеграммами, генерал Рузский направился на встречу с царем. Через несколько мгновений царь согласился. Особенно сильно в этом единодушии на него повлияло мнение дяди. Не вдаваясь в дальнейшие дискуссии, он телеграфировал Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно».

Война победила первого монарха в рядах союзников. Настал конец трехсотлетней имперской системе, во главе которой стоял царь?[162]. С прежней пышностью и помпезностью, с существующей классовой и властной структурой Российской империи было почти покончено. Секретные договоры, которые царь одобрил, территории, которые он приобрел или намеревался приобрести – будь то в Турции, Германии или Австрии, – более были недействительны.

Дума перебралась в Таврический дворец, где было сформировано Временное правительство. Петроградский Совет, властный конкурент нового правительства, продолжил заседания и не признал это решение. 16 марта в Цюрихе спокойствие ленинского кабинета нарушил знакомый эмигрант, когда ворвался к нему, размахивая газетой, и крикнул: «Слышали новости? В России революция!» Но в Петрограде председатель Думы М. В. Родзянко говорил британскому военному атташе: «Мой дорогой Нокс, вам не о чем беспокоиться. Все идет хорошо. Россия – большая страна и способна одновременно вести войну и справиться с революцией».

• Предыдущая
• 109/193
• Следующая