По ту сторону реки. Ярилина рукопись - Козинаки Марина - Страница 9

Попасть сюда мечтают многие, но, попав, не могут уйти отсюда по своему желанию. Великое место!

Домовой замолчал и, гордый своим рассказом, уставился на девочек.

– И? – спросила, недоумевая, Маргарита.

– Что? Я все рассказал, – все с той же дружелюбной и вежливой улыбкой ответил Афанасий.

– То есть как? – Полина с Маргаритой переглянулись. – Но скажите, что мы будем здесь делать?

– О, что вы будете делать, зависит от ваших целей, а по большому счету делать здесь вы можете все то, что могли бы делать в любом другом месте.

Маргарита нахмурилась и встряхнула головой. А Полина, решив, что нужно задавать более конкретные вопросы, чтобы получить от домового нормальный ответ, спросила:

– Но это место… Мы с Маргаритой больше не вернемся домой и в наши школы, к нашим друзьям?

– Вы уже вернулись, – уверенно кивнул домовой с таким видом, будто только что именно это и говорил. – Вы уже вернулись домой, мои феи. А школа – это все вокруг нас. Природа – это школа, школа, учащая нас терпению, любознательности, наблюдательности, силе. Люди вокруг нас – это школа…

– Так-так-так, хватит, – остановила его Маргарита. – Афанасий, вы всегда разговариваете… так пространно?

– Не всем дано увидеть главное в мудрой речи домовых существ, – не оскорбившись, ответил Афанасий. Затем он взглянул на заходящее солнце за окном и спохватился: – Поторопитесь, я должен покинуть вас.

– Ну хорошо. Сколько мы здесь будем… хм… жить?

– Сколько пожелаете. – Домовой спрыгнул со стула и направился к шкафу.

– Нет, Афанасий, постойте. Последний вопрос! – воскликнула Полина. – Все, что я помню из вчерашнего вечера, это то, что стояла возле огромных городских ворот, и мне страшно хотелось спать. А проснулась я уже здесь. В Заречье. Как я сюда попала?

– По пространственно-временному туннелю. – Афанасий распахнул дверцу шкафа и исчез.

– Что? – Маргарита вопрошающе уставилось на то место, где только что растворился домовой.

Поздно вечером, лежа в постели, Полина долго думала над словами маленького человечка, пытаясь найти в них хоть какой-то ключ к происходящему. За окном монотонно и убаюкивающе стрекотали кузнечики – непривычный звук для городской жительницы, – покрикивали ночные птицы и жужжали комары.

Всплыло в памяти и странно-знакомое слово «Заречье».

«Заречье, Заречье, – твердила она про себя, – обычное название для деревни».

Но что-то давно забытое, минувшее, что-то из детства металось в голове. И вдруг Полина вспомнила отца – это было давно, задолго до его исчезновения, – он часто рассказывал маленькой Полине сказки, но не так красиво, как это делают в кино, сидя перед сном у постели ребенка, а совершенно неожиданно, не меняя своего серьезного выражения лица, прямо средь бела дня. Он вдруг принимался выдумывать несуществующую страну. Вместе они рисовали волшебные деревья и сказочных людей. «В этой стране можно делать все, что захочешь, – говорил отец. – Но только если ты попала туда, из нее нельзя уехать». «Зачем же из нее уезжать? – думала Полина. – Если там все есть, и я могу делать все, что захочу». Эту страну совершенно точно отец называл… Заречьем!

Маргарита же в это время слушала сквозь полог писк комаров, глядела в свой мобильный телефон и никак не могла поверить в то, что эта вещь превратилась в бесполезную побрякушку. Дозвониться до бабушки не удалось – у Маргариты и раньше случались проблемы с телефоном, но на этот раз не получилось позвонить даже с телефона Полины. Обе они слышали только жужжащие помехи и пробивающийся сквозь них странный голос, распевающий песню на незнакомом языке. Домовой, который снова удостоил их своим визитом, только рассмеялся и сказал, что «такое» в Заречье не действует.

«Странное слово „Заречье“, – думала Полина, водя пальцем по стенке марлевого полога, – и странное чувство».

Ей полагалось бы чувствовать острое одиночество, страх, тоску, но почему-то этот очередной в ее жизни переезд был самым легким, словно она попала туда, где ее давно уже ждали. И пока она еще не успела соскучиться по родным и понять, так ли уж хорошо и спокойно было в этом новом мире, ее больше переполняло любопытство и удивление. Может быть, слова домового про то, что они вернулись домой, не были лишены смысла?

Утро четырнадцатого августа настало.

Домовой Афанасий говорил, что все начнется именно в этот день. Маргариту и Полину теперь больше всего интересовало, что же именно он имел в виду под словом «все».

– Во-первых, Снадобья. Вам это точно нужно, – охотно ответил он. – Избушка Бабы-Яги, девять утра. Она всегда принимает в девять утра. А во-вторых… хм… это мне придется еще уточнить, прошу извинить меня. Хорошего начала дня.

И, как обычно, внезапно исчез.

В половине девятого Полина открыла входную дверь и вышла из дома.

– Я подожду тебя на улице, – сказала она.

– Хорошо, – раздался голос Маргариты, которая, стоя в ванной перед зеркалом, заплетала длинные волосы в косу.

Девочка спустилась с крыльца и вдохнула прохладный воздух, наполненный причудливыми запахами цветущих растений. Под ногами ее блестела роса. Еще прошлым вечером жителей деревни заметно прибавилось. Полина почему-то нервничала, провожая взглядом юных незнакомцев, которые выглядели спокойными и уверенными. Ее удивило, что все они были приблизительно одного и того же возраста – по крайней мере среди них ей не встретился ни один маленький ребенок и ни один взрослый.

Мимо прошли две девушки, длинноволосые, похожие на сказочных русалок. На обеих были легкие платья с развевающимися подолами и лентами на поясе. Девушки шли босиком.

«Водяная», – услышала она удаляющийся шепот.

«Интересно, что это они имеют в виду?» – Полина постаралась представить себя со стороны: да, в джинсовых шортах кроме них с Маргаритой здесь никто из девушек не ходил. Но больше ничего странного в ее наряде не было.

Вдруг на тропинке появился древний старикашка с седой бородой и проковылял мимо Полины. Она даже вздрогнула, увидев его в толпе красивых подростков. Старик бормотал себе под нос: «Сорока скажет вороне, ворона – борову, а боров – всему городу».

– Забавные вещи он говорит! – раздался рядом веселый голос.

Полина обернулась. Двое молодых людей стояли недалеко от избушки под номером девятнадцать. Это были те самые ребята, что постоянно попадались ей на глаза с самого ее приезда. Смуглый светловолосый парень улыбнулся с неожиданной веселостью. Полина тут же сообразила, что его слова были адресованы именно ей.

– Кто этот старик? – робко спросила она, слегка смутившись, и нервным движением указала на дряхлого деда.

– Это наш местный леший. Илья Пророк. Блюститель порядка, так сказать.

– Илья Пророк? Это прозвище?

– Нет, почему же!? Его так зовут.

– То есть это настоящий Илья Пророк? Но ведь… То есть я имела в виду того, кто… Или это и есть тот, о ком я подумала?

– Именно тот, о ком ты подумала, – на этот раз отозвался юноша с веснушчатым лицом, произнеся последнее слово со странным нажимом.

Полина бросила на него быстрый взгляд и внезапно почувствовала, как за этот короткий миг ее резанула чернота его глаз. Так смотрела Ночь. Холодная, безлюдная и таящая в себе неведомую опасность… Но голос у него был приятный, словно медленно втекающий в уши и в мысли.

– Я не думала, что он настоящий, – в замешательстве произнесла Полина. – Я думала, это легенда такая…

– О, ну здесь у нас все легендарное! – Он увлек ее в сторону лавки, предложил сесть и сам опустился рядом. Его друг сел с другой стороны и откинулся на спинку скамейки.

– Я Митя. А это Сева, – светловолосый был настроен дружелюбно.

Он был крупным и широкоплечим. И очень красивым. Его длинные, словно на солнце выгоревшие кудри почти касались плеч. Друг же его был, напротив, худым, как тростинка, и вся кожа его была усыпана бесчисленными веснушками. Его сощуренные темные глаза излучали надменность.