Посредник - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 5

– Постарайтесь ничего не упустить, мсье Антонов. Любая деталь может оказаться крайне важной…

Переговоры высоких сторон закончились только в половине второго дня – к этому времени голова у Славика начала слегка кружиться от выпитого кофе и обилия новых знаний. Следующее рандеву назначили на послезавтра, среду 14 января.

Славик с Иваном вышли из парадной на бульвар Монпарнас, но отправились не к машине, а по переходу на противоположную сторону улицы – к кафе «Леон де Брюссель».

– Ты как хочешь, а я перекушу, – сказал Иван. – Работа толмача вызывает зверский аппетит, переводить-то надо не только быстро, но и адекватно. Мозги пухнут.

– Не у тебя одного, – отозвался Славик. – Закажи и мне что-нибудь горячее. Надеюсь, тут не гамбургерами кормят?

– Это Париж, олух. Здесь в «Макдональдсы» ходят только негры. Та-ак, что у нас в меню? Как смотришь на филе индейки с баклажанами и томатами?

– Положительно… Можно вопрос?

– Сколько угодно.

– Как по-твоему, прошло удачно? Я имею в виду разговор с Жоффром.

– Держался ты несколько скованно, вполне объяснимо. Разумеется, услышал далеко не всё, однако некоторые секреты мсье Доминик тебе раскрыл, а это значит, что перспективы сотрудничества благоприятные. Основная загвоздка в твоей неопытности и фатальной необразованности. Дуб дубом, уж извини. Впрочем, дело поправимое – книжки читай. Об окончательном решении тебе сообщат в среду.

– А что делать до среды?

– Устроим стандартную культурную программу. Лувр, Пантеон, Консерваторий Науки и Техники, хочешь, в Версаль съездим – на выбор. Времени у меня предостаточно, важных дел пока никаких. Сегодняшний и завтрашний дни можно посвятить обычным экскурсионным мероприятиям.

Отобедали. Готовили в «Леоне» вкусно, назвать заведение привычным каждому русскому словом «общепит» язык не поворачивался. После чая со сливками и горячего круассана, завершивших трапезу, Иван нарочно повел Славика в Нотр-Дам де Шанз – зачем, не объяснил.

Утренняя месса давно закончилась, прихожан в готическом храме не было, разве что троица не то японских, не то корейских пожилых туристок.

– Первая церковь на этом месте появилась около тысячи лет назад, при короле Робере Втором Благочестивом, – тихо объяснял Иван. – Монахи-бенедиктинцы построили обитель, Монпарнас не входил тогда в городскую черту, тут возделывали виноградники… В семнадцатом веке здания монастыря передали испанским кармелиткам. Во время Французской революции церковь разрушили до основания, когда приход возобновил работу, всё пришлось отстраивать заново – нынешний храм заложили в 1867 году и освятили через восемь лет…

– Красиво, – согласился Славик, оценив роскошные витражи справа и слева от алтаря, росписи по стенам и статую Мадонны с Младенцем в центре. – Никогда раньше не был в католической церкви. Как в кино про мушкетеров…

– Походи здесь, посмотри. Почувствуешь необычное, скажи мне.

– А что я должен почувствовать?

– Слушай себя.

Славик медленно двинулся вдоль западной стены, рассматривая фрески, в основном посвященные деве Марии. Мария и архангел Гавриил, Мария у Голгофы, Вознесение Марии… Запнулся у входа в капеллу святого Иосифа, по левую сторону.

Что такое?

Описать это ощущение было сложно. Тихое-тихое гудение, как трансформатор работает. Вроде бы стало чуть теплее, словно летним ветерком пахнуло. Чудится, или это легкий запах озона, неуместный в храме с устойчивым ладанным ароматом?

В голове словно щелкнул невидимый тумблер и мозаика вдруг сложилась.

– Дверь? – Славик резко повернулся к Ивану. – Там, внизу, под плитами?

– Именно. Та самая, о которой говорил мсье Жоффр. Ты сумел определить ее точное местонахождение. Сам, без подсказок. Говоря откровенно, Жоффр попросил отвести тебя в церковь, проверить. Сработало. Ты на самом деле аргус, что и требовалось доказать. К примеру, я вообще ничего не чувствую.

– Я теперь тоже – звук исчез.

– Это уже не важно… Ладно, тест пройден, можем ехать. Если устал, вернемся домой, если хочешь погулять, говори, куда отправимся.

– Черт, я фотоаппарат не взял.

– Не чертыхайся в храме, лет пятьсот-шестьсот назад из-за таких слов у тебя могли бы возникнуть самые фатальные проблемы. Я иногда жалею, что инквизицию отменили – приходилось работать с этими ребятами на той стороне, профи каких поискать, исключительные люди… А цифровик мы прямо сейчас тебе купим, магазин совсем недалеко. Спрячь кредитку, ты находишься на моем обеспечении вплоть до посадки в самолет.

– Точнее, на обеспечении корпорации и мсье Жоффра?

– Можно сказать и так. Вопрос прежний: что хочешь посмотреть?

– Солнечная погода, можно на Эйфелеву башню забраться. Она открыта для посещения сегодня?

– Эх ты, турист… В Париже есть куда более интересные места. Договорились, едем. Желание босса – закон.

– Я не твой босс.

– Думай что хочешь, смысла это не меняет.

Культмассовые мероприятия в понедельник и вторник прошли уныло. Лувр как Лувр, Джоконда как Джоконда. Нечто наподобие обязательной экскурсии в Третьяковку во время поездки в Москву со школьной экскурсией. Куда любопытнее было другое – разговаривать с Иваном, охотно и развернуто отвечавшим на любые вопросы. Вернее, почти любые.

По этой причине ограничились Консерваторием и Лувром, все оставшееся время просто гуляли – Люксембургский сад, Елисейские Поля, набережные… Погода позволяла – середина января выдалась солнечной, похолодание и снегопады обещали только во второй половине недели.

– По меркам четырнадцатого века, мы находимся за чертой города, – Иван вытянул руку, указывая на остров Ситэ. Они стояли на мосту Руаяль, ближе к набережной Жоржа Помпиду, парк Тюильри оставался по левую руку. Отсюда открывался наилучший вид на историческое сердце Парижа. – Видишь две башни собора Парижской Богоматери? Тогда они уже были построены, а сам собор закончили только в 1345 году. Кажется, это единственная деталь пейзажа, не изменившаяся с тех времен.

– За чертой города? – повторил Славик. – А что здесь было?

– На месте Тюильри находился королевский сад и огороды, предназначение самое банальное: снабжение свежими продуктами двора его величества Филиппа Капетинга. Городская стена проходила там, где сейчас мост Карузель, следующий после Руаяля.

– Метров двести отсюда, – оценил Славик. – Значит, Париж семьсот лет назад был совсем небольшим городом?

– Это ты зря. По меркам эпохи – огромный мегаполис. Почти двести тысяч человек населения, крупнейший торговый и политический центр. Мало что осталось из старых зданий, почти ничего – Нотр-Дам, капелла Сен-Шапель, да фактически и всё. Луврский замок был совсем другим, не дворцом, как сейчас, а именно крепостью. А вот там, – Иван посмотрел на север, – за стенами Парижа стоял Тампль, резиденция Ордена Храма и сокровищница короны.

– По-моему, это неразумно, устраивать сокровищницу вне города. А если война?

– Ты не видел Тампля – четыре угловые башни, шатровая крыша по центру, бастион с двумя дополнительными башенками. Серьезное фортификационное сооружение, способное выдержать длительную осаду. Замок простоял пять столетий и был снесен только в 1808 году. Внушает невольное уважение. Признаюсь сразу, тогдашний Париж мне симпатичнее современного, несмотря на антисанитарию и, выразимся языком современным, неблагополучную криминогенную обстановку.

– Что, так плохо было?

– Ты про общественную гигиену или про бандюков?

– И то, и другое.

– Преступность была всегда, тут ничего не поделаешь. Но хорошо вооруженный и подготовленный человек мог спокойно ходить по ночным улицам весьма нереспектабельного квартала Марэ – между прочим, в тысяча двухсотых годах на его месте находилось болото, осушенное именно обитателями Тампля, храмовниками. Служба прево Парижа, что-то вроде тогдашней городской полиции, далеко не всегда справлялась… С антисанитарией хуже, сам понимаешь: канализации никакой, открытые стоки на улицах и выгребные ямы. Сын короля Людовика Шестого как-то упал с лошади в сточную канаву, подхватил неизвестную заразу и умер. Запахи соответствующие, туда еще и мусор выбрасывают.