Сказительница - Криспин Энн К. - Страница 29

— Нет, — ответила Эйдрис. — Без лунного света мы не найдем маяк. Я уверена, что на солнце он не горит. Ты видишь в темноте? — спросила она, вспомнив, что ее мать всегда могла видеть ночью. Она говорила, что этой способностью обладают многие владеющие Силой.

— Не так хорошо, как Монсо, — ответил Алон. — Но, наверно, лучше тебя.

— Тогда иди впереди.

Он осторожно обошел ее на узком карнизе.

— Держись за мой пояс.

Эйдрис послушалась.

— Быстрей, Алон!

Дальше нависающая скала еще больше затемнила путь. Сказительница вцепилась в пояс спутника, готовая слепо следовать за ним. Она слышала, что посвященный что-то негромко говорит. Его правая рука осветилась, фиолетовое сияние окружило пальцы. Расставив пальцы, он держал руку ладонью вниз, освещая почву под ногами.

«Долго ли он сможет это делать? — беспокойно подумала Эйдрис. — Или заклинание отнимет у него столько энергии, что он не сможет продолжать подъем? Может, следует остановиться и попробовать на завтра. Луна снова взойдет…»

Она едва не высказала вслух свои сомнения, но все же покачала головой и промолчала. Эйдрис не могла объяснить свое нетерпение, но ее что-то упорно тянуло вперед. Высокие звуки в голове звучали, как призыв сирены, и по спине у нее пробегал холодок, но не от холодного горного воздуха. Алон, по его словам, не слышал эти звуки.

Но, очевидно, Монсо их слышит. Кеплианец насторожил уши и поворачивал голову при каждом повторе.

Сказительница сощурилась, она проверяла посохом с головой грифона каждый шаг на предательском склоне. Путники медленно преодолевали подъем. Наконец, тяжело дыша и дрожа, они остановились, глядя на свою цель. Она совсем близко, но к ней ведет такая крутая тропа, что у сказительницы закружилась голова.

— Как мы туда поднимемся? — в отчаянии спросила она.

— Монсо может подняться, — ответил немного погодя Алон. — Держись за стремя. — Он встал по другую сторону от кеплианца. — Готова?

— Да! — ответила девушка. Во рту у нее пересохло от страха.

— Монсо, пошел! — воскликнул Алон, и черный жеребец устремился вперед. Он поднимался, напрягая мощные мышцы, цепляясь окованными сталью копытами за замерзшую землю. Эйдрис держалась за него, стараясь не нарушать равновесие. Она отталкивалась посохом, и каждый вдох обжигал ей горло.

Но вот последний рывок — и трое путников перевалили через край подъема.

Лунный свет падал на большой кристалл, выступающий из горного склона. Эйдрис смотрела на него, не в силах ничего сказать от усталости. Воздух продолжал обжигать легкие. Она прислонилась к вздымающемуся боку Монсо, чувствуя, как подгибаются колени. Наконец девушка почувствовала себя лучше; только тогда она смогла подойти к отражающей поверхности.

— Что это? — прошептала она, чувствуя странное нежелание говорить громко.

— Предмет Силы, — ответил сзади Алон. Говорил он тоже негромко. Собственные тени плыли перед ними, очерченные лунным сиянием. — Нас по какой-то причине призвали сюда… но кто призвал, я не знаю.

— Луна ярко отражается от этого кристалла, — выдохнула Эйдрис. — Это может быть только предмет Света!

— Я тоже так считаю, — согласился ее спутник. — Но в этом мире Свет и Тьма часто опасно уравновешены… и многие предметы Света имеют собственную тень Тьмы.

— А что ты… — начала сказительница и замолчала: облако закрыло луну, и их тени растворились, как снежинки в воде. Но кристалл не потемнел полностью; его поверхность продолжала неярко светиться, как будто внутри камня горел костер. На поверхности кристалла метались тени, они постепенно прояснялись, и вот стало видно… большая каменистая пещера, ее стены покрыты текущей водой, которая тускло блестит в свете единственного факела.

— Что… что мы видим? — воскликнула Эйдрис.

— Точно не знаю, — ответил Алон, — но мне кажется… это… зеркало… на самом деле Врата, одни из тех, что ведут в другие места… может, даже в другие миры. Я считаю, мы видим то, что находится по другую сторону Врат.

У сказительницы перехватило дыхание. Не успел Алон замолчать, как в кристалле показалась фигура. Кто-то появился у входа в пещеру и стоял, опираясь на короткий посох для ходьбы. Вначале ничего не было попятно, кроме того, что это живое существо, кажется, человек. Света было мало, и потому ни внешность, ни возраст существа, даже его пол определить нельзя было.

Существо остановились; послышался его голос, низкий и повелительный. Факел ярко вспыхнул, с треском загорелся еще один.

Эйдрис сощурилась от неожиданного света. Но вскоре зрение ее приспособилось, и она смогла снова видеть. В пещере была женщина, одетая с изорванную серую мантию с капюшоном. Лица ее в тени капюшона не было видно, но, судя по морщинистым рукам, по палке, на которую она опирается, сказительница заключила, что женщине немало лет. Но женщина двигалась энергично, она ходила по пещере, что-то напевая без всякой мелодии, расставила свечи, достала из рукава прут и начертила им на каменном полу какой-то рисунок.

Линии чертежа вспыхнули.

— Пентаграмма, — выдохнула Эйдрис, узнав древний символ, который обязательно предшествует процедуре вызова. — Она волшебница из Эсткарпа?

— У нее нет камня, — заметил Алон, — но цвет ее Силы соответствует. Волшебницы владеют чародейством, которое помогает им овладеть волей, верой и чувствами, необходимыми для их волшебства. Цвет их чародейства синий.

Женщина взглянула на пентаграмму, довольно кивнула и подняла руку. Черные свечи, которые она расставила по углам пентаграммы, вспыхнули. На мгновение женщина исчезла из поля зрения, но сразу же вернулась, неся сеть, в которой билось какое-то существо. Оно испускало пронзительные крики страха, пытаясь освободиться.

Алон содрогнулся, узнав это существо.

— Фланнен! — с ужасом прошептал он.

Эйдрис слышала об этих небольших существах, которые могут принимать облик птицы или крылатого человечка. В Арвоне и Высшем Халлаке они превратились в легенду, но в Эсткарпе говорили, что их еще можно встретить вблизи Долины Зеленого Безмолвия, в которой живет Дахон.

Фланнены — ненадежные и капризные союзники: слишком у них непостоянный характер, но они никогда не поддерживают Тьму. Выкрикнув несколько коротких неразборчивых слов — услышав их, Алон со свистом втянул воздух, — женщина сунула руку в сеть. Потом волшебница (так теперь называла ее про себя Эйдрис) вытащила маленькое существо, держа фланнена за загривок. Фланнен был не в облике птицы; наряду с крыльями, безжизненно свисавшими со спины, у него были маленькие ручки и ножки. Существо перестало сопротивляться и теперь безжизненно висело в руке женщины. Оно было либо опоено, либо околдовано.

Сказительница с ужасом смотрела, как волшебница сунула руку за пояс и вытащила кинжал с черной рукоятью.

— Нет! — прошептала Эйдрис, пальцы ее впились в руку Алона. Волшебница поднесла нож к горлу фланнена и быстро и решительно перерезала. Хлынула кровь.

Эйдрис видела смерть и раньше, но всегда в честном открытом бою, и никогда так. Она прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик, а волшебница, что-то негромко напевая, принялась обходить пентаграмму, держа слабо бьющегося фланнена. Кровь из его тела капала на пол пещеры.

По мере того, как кровь умирающего существа свертывалась на холодном камне, синий свет темнел, приобретал болезненный пурпурный оттенок. Желтое пламя черных свечей тоже потемнело, пока не стало того же цвета, что воск. Приближаясь к концу своего отвратительного занятия, сжимая уже мертвое тело существа, волшебница запела громче.

— Что она делает? — прошептала Эйдрис, борясь с желанием укрыться, зажать руками уши, перекрыть все звуки. Ей было физически больно слышать пение волшебницы.

— Какой-то вызов, — напряженным шепотом ответил Алон. Эйдрис взглянула на его лицо и в лунном свете увидела, что ему так же тошно, как и ей. — И властный призыв. Она пробуждает имя одного из самых смертоносных темных посвященных.

Завершив круг, волшебница запела еще громче, она размахивала посохом, высоко поднимая руки, так что рукава отпадали и обнажалась костлявая плоть. Над кругом поднялся черно-пурпурный туман, скрыв из вида пентаграмму.