Русский скит на Афоне. Новая Фиваида - Автор неизвестен - Страница 17

Но о сем довольно. На этом пока остановимся и скажем несколько слов о послушании фиваидских пустынников.

Монастырское и местное фиваидское начальство, оценивая жизнь пустынножителей и вполне сознавая, что многорассеянность и долговременные и частые выходы из калив весьма чувствительно отражаются на их замкнутом образе жизни, относится к пустынникам с весьма отеческим снисхождением и назначает им послушания только в исключительных случаях, то есть при весьма крайних нуждах и то на краткое время, два-три раза в год. Так, например, их посылают на Крумицу (два часа ходу) на сбор винограда, а иногда (при большом урожае) и на сбор маслин, или же на общее послушание в самой Фиваиде, которое бывает весьма редко, да и то при крайних нуждах, как-то: выгрузка материалов для

строящегося собора или что другое. Такое послушание пустынники исполняют со смиренной покорностью, за исключением весьма немногих, которые не могут участвовать по случаю дряхлости своей или же за отдаленностью местожительства.

Умилительно бывает взирать, когда на общих работах в сей обители собираются все фиваидцы. Тут вы увидите монахов и схимонахов разного возраста, и даже почтенных старцев, украшенных сединами, тут вы встретите иеромонахов и, во главе всех старцев, настоятеля. И все они единодушно, как одна сплоченная любовью семья, как дети единого отца, со многим усердием непринужденно совершают свой труд, подчас весьма нелегкий, невзирая ни на свои преклонные годы, ни на ослабевшие силы и болезненные недуги, забывая исхудалую свою плоть, и так уже изнуренную долголетними пустынными подвигами. Все это они ставят ни во что, будь то простой монах или облеченный в сан священства, даже духовник трудится на равных с последним послушником в благости души и с молитвой на устах.

Насельники Новой Фиваиды на общем послушании (выгрузка кирпича)

При этом вы увидите и таких старичков, которые чуть передвигают ноги от своей дряхлости и болезни, и они тут же топчутся, желая получить мзду от Бога наравне с другими. Был здесь один старчик (ныне почившй) 74-х лет, у него от воздержания плоть как бы присохла к костям, так он был худ. В миру он был городским головой, а затем, в последние годы, – директором банка, и прибыл в Фиваиду уже на закате своей жизни, где, приняв святую схиму, с миром отошел ко Господу. И вот этого-то старичка Божия также можно было видеть в среде трудящегося братства, и нельзя было без умиления взирать на его исхудалость, благородную осанку и проходимое им святое послушание! Таких примеров в Фиваиде было не один, не два, а много, они есть и теперь и будут всегда.

Невероятного тут ничего нет. Этим лишний раз доказывается благотворность подвижничества, благодаря которому возможно стяжание глубокого смирения и Евангельской детской простоты, которые украшают инока паче царской багряницы. Облеченный ею есть истинный инок, он находится на истинном спасительном пути, все любят его и благоговеют пред ним, считая его как бы ангелом во плоти. Дай, Господи, чтобы в наше скудное время побольше было таких светлых душ, дабы при воззрении на их ангельский нрав мысль уносилась к давно минувшим временам, к той древней Фиваиде, где обитали ангелоподобные святые старцы, и все назидались бы одним лицезрением их и стремились бы к подражанию оным!

Но нет правил без исключений. К сожалению, изредка попадаются и такие личности, которые, при молодых силах и крепости здоровья, уклоняются от участия в этих общих послушаниях под различными предлогами, подчас и как бы благовидными, отвергая все доводы, обличающие неправильность их поведения. Такие лица обманывают самих себя, они, бедные, и не подозревают, какие могут быть печальные последствия такого образа мысли. Оставаясь при своих своемудрых убеждениях, они таким образом отклоняют от себя Божие благословение, навлекают на себя нарекание со стороны братства, следствием чего бывает то, что они мало-помалу теряют расположение к обители, которая их приютила, начинают тяготиться своей жизнью, охладевают к иночеству и, что всего бедственнее, возвращаются в мир. Печальные примеры этого бывали в истории пустыни. Так, например, в недавнем прошлом один инок Н., подвергшись вышеозначенному искушению, уехал в Россию, но потом, правда, опомнившись и размыслив, какой райской жизни он лишился за свои преслушания, он паки было возвратился на Афон, но уже не мог вместить Афонской жизни и через некоторое время опять уехал в Россию. Вот плоды преслушания, вот какие печальные последствия может иметь уклонение от святых послушаний! Кажется, какие бы могли быть причины этих уклонений, когда общие послушания редки и нетрудны, однако же находятся такие неблагодарные личности, которые, как и прочие, с ног до головы облагодетельствованы монастырским и местным начальством, но тем не менее отказываются участвовать в общих для всей братии работах.

Плоды преслушания губительны и сами по себе, но когда к нему присоединится самомнение, то человек падает в ров самообольщения, или бесовской прелести. По рассуждению святых отцов, в прелесть диавол вводит посредством гордости. Такие люди исполняют по видимости заповеданное Господом, но с гордым желанием достигнуть высокого духовного состояния. Самочинно стремясь к сему, они часто претыкаются, впадают во многие сети лукавого, часто заблуждаются и повергаются в великие беды. В этом роде здесь в Фиваиде был такой печальный и ужасный случай.

В 1900 году в пустынь прибыл некоторый молодой инок из одной афонской обители с намерением уединенно подвизаться в фиваидских чащобах. Заручившись благословением отца игумена и позволением фиваидского настоятеля, он сначала построил в отдаленности от обители в глухом сокровенном месте, среди густых сосен, шалаш, или кущу, а потом, при помощи фиваидских пустынников, соорудил небольшую каливку. Уединяясь в ней, соделывал свое спасение на суровых аскетических правах, то есть не получая от обители никакого жизненного продовольствия, кроме сухарей. Если случалось, что кто-нибудь из иноков предлагал ему что-либо из съестного, то он принимал очень неохотно и всячески старался от этого уклониться.

В первое время его можно было видеть в обители принимающим участие в церковных богослужениях, в Святых Таинствах и в общении с братством. От природы развитый, начитанный святоотеческих писаний (в своей обители он дважды был библиотекарем и писцом в канцелярии), при обладании хорошей памятью, он нередко беседовал со своими собратиями-пустынниками о том, как спастись, как проходить с пользой отшельническую жизнь, как бороться со страстями, как достигнуть покаянного плача, о посте, о внутренно-сердечной молитве и прочем. Его начитанность, духовный разум и дар слова увлекательно действовали на сердца пустынников, и он пользовался от них расположением и любовью о Христе. Все смотрели на него не как на обыкновенного пустынника, а как на особо выдающегося строгого аскета, ибо видели, что то, что он говорил словами, то и проходил делом, своей жизнью, так что некоторые близко его знающие удивлялись его полной нестяжательности, непомерному посту, его рваной одежде и истомленности от подвигов. Он не имел даже самого необходимого, а постелью ему служили голые доски.

Такой суровый образ жизни он вел около двух лет, а затем стали замечать, что он все реже и реже стал появляться в обители. Старцы-духовники встревожились. Призвав его к себе, они стали доискиваться причины его уклонения от принятия Святых Христовых Таин и от участия в церковных богослужениях и прочем. Он сперва отвечал уклончиво, как бы считая себя недостойным часто приобщаться, затем стал спорить с духовниками, и кончилось все тем, что он прекратил с ними всякое общение и не стал более являться в обитель, а на дверях своей каливы прибил цинковую дощечку с надписью: «Прошу вас, отцы и братия, ко мне не ходить, подарков мне не носить и меня к себе не просить». Вскоре всем стало известно, что отец Н. находится в опасном состоянии, клонящемся к бесовской прелести.