Обмен времен «Холодной войны» - Томас Росс - Страница 5

• Предыдущая
• 5/45
• Следующая

Они прибыли во всем блеске, с мерцанием маячков и воем сирен. Первыми в зал влетели двое полицейских в зеленой форме, в сапогах. Какое-то время они привыкали к полумраку, а затем один из них прошагал к бару и спросил меня, я ли звонил в полицию. Получив утвердительный ответ, он сообщил об этом второму полицейскому и мужчинам в штатском, вошедшим следом. Один из штатских кивнул мне, а затем все они обступили тело.

Я глянул на часы. Маленького иорданца застрелили семнадцать минут назад. Пока полицейские осматривали тело, я закурил. Карл уже стоял за стойкой, а Хильда у двери комкала в руках фартук.

— С Хильдой ты все уладил? — тихо спросил я.

Карл кивнул.

— Сегодня она его не видела.

Детектив в штатском отделился от группы и двинулся к стойке.

— Вы герр Маккоркл? — спросил он.

— Совершенно верно. Я позвонил, как только это произошло.

— Я — лейтенант Венцель.

Мы пожали друг другу руки. Я спросил, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Он ответил, что не отказался бы от бренди. Карл налил ему рюмку, которую лейтенант и выпил за наше здоровье.

— Вы видели, как это случилось? — спросил Венцель.

— Что-то видел. Но не все.

Лейтенант кивнул, его синие глаза не отрывались от моего лица. В них не читалось ни симпатии, ни подозрения. С тем же успехом он мог спрашивать, видел ли я, как погнули бампер моего или чужого автомобиля.

— Пожалуйста, расскажите мне, что вы видели. Ничего не опускайте, даже самых тривиальных подробностей.

Я изложил ему всю цепочку событий, начав с отлета из Берлина, не упомянув лишь о присутствии в баре Падильо, хотя и не считал эту подробность тривиальной. Пока я говорил, появились эксперты. Убитого фотографировали, с пальцев снимали отпечатки, тело уложили на носилки, набросили на него одеяло и унесли. Скорее всего отправили в морг.

Венцель слушал внимательно, но ничего не записывал. Вероятно, полностью доверял памяти. Не пытался перебивать меня вопросами. Просто слушал, изредка поглядывая на свои ногти. Идеально чистые, как к белоснежная рубашка под темно-синим костюмом. Похоже, он недавно побрился, и от него пахло лосьоном.

Наконец поток моих слов иссяк, но он продолжал слушать. Тишина сгустилась, и я не выдержал. Предложил ему сигарету.

Венцель не отказался.

— Гм... этот мужчина... Маас...

— Да?

— Раньше вы никогда его не видели?

— Никогда.

— И тем не менее ему удалось попасть на тот же самолет в Темпельхофе, наладить дружеские отношения и даже доехать на вашем автомобиле до Годесберга. Более того, до вашего салуна, откуда он сбежал после того, как его собеседника застрелили. Не удивительно ли это?

— Все произошло, как я вам рассказал.

— Разумеется, — промурлыкал Венцель. — Разумеется. Но не кажутся ли вам, герр Маккоркл, не кажутся ли вам странными все эти совпадения? Незнакомый мужчина садится рядом с вами в самолете, вы предлагаете отвезти его до Годесберга, он, оказывается, едет туда же, куда и вы, то есть в ваше заведение, где должен встретиться с человеком, которого убивают.

— У меня тоже сложилось впечатление, что он подсел ко мне не случайно.

— Вашего компаньона, герра Падильо, в баре не было?

— Нет. Он уехал по делам.

— Понятно. Если этот Маас попытается связаться с вами, вас не затруднит незамедлительно уведомить нас?

— Уведомлю, можете не беспокоиться.

— А завтра вы сможете подъехать в участок и подписать ваши показания? Хотелось бы, чтобы приехали и ваши сотрудники. Одиннадцать часов вас устроит?

— Хорошо. Вас интересует что-либо еще?

Он пристально посмотрел на меня. Наверное, хотел запомнить мое лицо на ближайшие десять лет.

— Нет. На сегодня достаточно.

Я предложил выпить и остальным полицейским, двоим в форме, одному — в штатском. Они повернулись к Венцелю. Тот кивнул. Заказали они бренди и выпили одним глотком. Правда, Карл и налил им что подешевле. После многочисленных рукопожатий Венцель увел свою команду на улицу. Я посмотрел на угловой столик, за котором сидели Маас и его ныне покойный собеседник. Ничто не напоминало о трагедии. Наоборот, за этот столик так и хотелось сесть.

Если бы не деньги, сказал я себе, продать бы все да уехать куда-нибудь в Санта-Фе или Калиспелл, открыть там маленький бар да жить не тужить. Уж там-то не будет никаких проблем, кроме как в субботу вечером доставить домой перепившего фермера. Не то что здесь, на семи холмах, где когда-то жили Белоснежка и семь гномов, а еще раньше Зигфрид победил страшного дракона. Но здесь я неплохо зарабатывал и, возможно, уже, к сорока пяти годам мог бы отойти от дел, обеспечив безбедную старость. К тому же мне льстило, что мой компаньон выполняет какие-то задания секретной службы, возможно, добывает чертежи русского космического корабля для полета на Сатурн. И мне нравилось, что в наш салун заглядывают шпионы всех мастей, едят бифштексы, пьют коктейли, а по ходу обмениваются своими секретами.

И само появление двух убийц в масках, посланных в салун, чтобы убить маленького иорданца, на встречу с которым я привел толстяка незнакомца, лишь добавляло известности нашему заведению.

Оно приносило хорошие деньги, на которые покупались отличные машины. И дорогие костюмы, толстые бифштексы, марочные вина из Мозеля, Ара, долины Рейна. И женщины, я отогнал от себя мысль о продаже, велел Карлу следить за кассой, убедился, что шеф-повар трезв, вышел на улицу и поехал на квартиру к одной интересной даме. Звали ее Фредль Арндт.

Примерно в половине седьмого я прибыл в квартиру фрейлейн Арндт, на верхнем этаже десятиэтажного дома, из окон которой открывался прекрасный вид на Рейн, семь холмов и красный кирпич развалин замка Драженфельс.

Вдавил кнопку звонка домофона, прокричал в микрофон свое имя и толкнул дверь после того, как щелкнул замок, который она открыла соответствующей кнопкой в прихожей. Она ждала меня у двери, когда я вышел из лифта, который в этот день, на мое счастье, работал.

— Добрый день, фрейлейн доктор, — прошептал я, галантно склоняясь над ее рукой. Мой поклон и поцелуй отличались особой элегантностью, ибо учила меня светским манерам одна пожилая венгерская графиня, любившая заходить в наш салун в дождливые дни. Я не возражал, потому что она исправно платила по счету.

Фредль улыбнулась.

— Каким ветром тебя занесло сюда, Мак? Да еще трезвого.

— От этого есть лекарство! — Я протянул ей бутылку «Чивас Регал»[8].

— Ты как раз успел на раннее представление. Я собираюсь вымыть голову. А потом лечь в кровать.

— То есть на сегодня у тебя вечер занят?

— Этот вечер я рассчитывала провести в одиночестве. Обычное дело в этом городе для девушки, разменявшей четвертый десяток.

Действительно, в тот год женское население Бонна числом значительно превосходило мужское. И многие дамы, как и Фредль, сидели у телефона в надежде, что он зазвонит и вытащит их из квартиры в более многочисленную и шумную компанию. Следует сразу отметить, что Фредль отличала не только красота, но и ум. Она действительно защитила докторскую диссертацию и вела раздел политики в одной из влиятельных газет Франкфурта, а до того год провела в Вашингтоне, работая в пресс-центре Белого дома.

— Налей нам по бокалу. Виски помогает забыть о возрасте. Ты почувствуешь себя шестнадцатилетней.

— Шестнадцать мне было в сорок девятом, и в подростковой банде я промышляла сигаретами на черном рынке, чтобы платить за учебу.

— По крайней мере, в те дни ты не могла пожаловаться на одиночество.

С бутылкой в руках она удалилась на кухню. Квартира состояла из большой комнаты с балкончиком, выполнявшим роль солярия. Одну стену от пола до потолка занимали полки с книгами. Перед ними возвышался огромный антикварный письменный стол. Я мог бы жениться на Фредль только ради него. Пол устилал светло-бежевый ковер. Обстановку дополняли две кровати, хорошие шведские стулья и обеденный стол. Вдоль балкона тянулась стена из стекла, а две другие, по бокам, украшали весьма недурные репродукции и картины. Чувствовалось, что в этой квартире не просто ночуют, но живут.

• Предыдущая
• 5/45
• Следующая