СМЕРШ. Без легенд и мифов - Лузан Николай - Страница 10

– Что там?

– Гадать не стану. Дорога в дубраву свежая, хорошо накатана. И еще. Мои хлопцы слышали работу мощных моторов – танки или самоходки.

– О, уже кое-что! – оживился Рязанцев, и карандаш в его руке переместился к озеру.

– Там, на бывшей центральной усадьбе колхоза, румыны, пехота, – не дожидаясь вопроса, пояснил Петр.

– Румыны?! Пехота?

– Разведчики по форме и разговору догадались.

– М-да, дела! Теперь у меня появилось больше вопросов, чем ответов, – был озадачен Рязанцев. Описав круг по кабинету, он остановился перед Петром и спросил в лоб: – В разведку сходишь?

– Я-я-я?.. – Петр не нашелся что ответить.

Предложение Рязанцева стало для него полной неожиданностью. Всем своим существом Петр противился возвращению в тот бесконечный кошмар, что преследовал его последние пять месяцев. Он, встретившись взглядом с Рязанцевым, опустил голову.

– Надо, Петр Иванович! Фрицы что-то затевают, а мы толком ничего не знаем. Ты те места знаешь. Ну, так как? – мягко, но настойчиво добивался ответа Рязанцев.

– Я ж не разведчик. Я… – замялся Петр.

– Не разведчик? Ты им родился! Лучше тебя это задание никто не выполнит, а это – тысячи спасенных жизней.

– Понимаю, Павел Андреевич.

– Итак, решено!

– Раз надо, так надо.

– Другого ответа, Петр, я от тебя не ожидал! Молодец! – потеплевшим голосом произнес Рязанцев, снял трубку телефона – ответил дежурный, и потребовал: – Володя, ко мне в кабинет Кулагина вместе с Сычевым и Новиченко!

– Есть! – принял тот к исполнению.

– Сычев? Серега?! Он здесь? – удивился Петр.

– Да, а второй, Новиченко, тоже обстрелянный боец. С боями вышел из окружения. Так что притираться вам не придется.

– Им известна цель задания?

– В общих чертах.

– Как держать связь?

– По рации. Частоту и шифр получишь у Кулагина.

Стук в дверь прервал разговор.

– Войдите! – разрешил Рязанцев.

Первым вошел рослый лейтенант Кулагин, за ним – Сычев. Увидев Прядко, он оживился. Последним переступил порог коренастый, крепко сбитый красноармеец, из тех, кто нигде не пропадет. Рязанцев не стал тратить время на пустые разговоры и сразу перешел к делу:

– Товарищ Сычев, товарищ Новиченко, представляю вам командира разведгруппы старшего лейтенанта Прядко. Вопросы, возражения, есть? – в ответ было молчание? – Нет! Задание всем понятно?

– Да! – в разнобой ответили разведчики.

– Николай Петрович, машина к выезду готова? – обратился Рязанцев к Кулагину.

– Так точно, Павел Андреевич! – подтвердил тот.

– Как обстановка на месте перехода?

– Фрицы ведут себя спокойно. У наших почти все готово. Осталось доделать проход в «нейтралке». Минеры обещают за ночь управиться.

– В таком случае, как только стемнеет, выезжайте! – и, уже обращаясь к разведчикам, Рязанцев объявил: – Вы, товарищи, пока можете отдохнуть. По приезде на передовую вникните в обстановку. Завтра в вашем распоряжении весь день, чтобы в деталях изучить маршрут перехода через линию фронта. Предварительно его уже проработали, но, как говориться, на бога надейся, а сам не плошай. По срокам выполнения задания – чем быстрее, тем лучше. Сами понимаете, прозеваем, потом локти будем кусать. В общем, постарайтесь. Я вас очень прошу!

– Постараемся, Павел Андреевич! – от имени всех заверил Петр.

– Тогда удачи вам, ребята! – пожелал на прощание Рязанцев и проводил разведчиков до дверей.

В оставшееся до отъезда время группе Прядко было не до отдыха. Получив на складе рацию, оружие, боеприпасы, гранаты и сухой паек на неделю, Сычев с Новиченко принялись раскладывать все по вещмешкам, а Петр вместе с Кулагиным занялся изучением шифра. Но в тот вечер разведчики так и не смогли выехать на фронт. Обстоятельства оказались выше их. У Петра внезапно поднялась температура – воспаление легких свалило его с ног.

Две недели Петр провел в госпитале. За это время крепкий организм победил болезнь, и, едва оправившись, он возвратился в Особый отдел. Там, в ожидании заброски, томились Сычев с Новиченко. Теперь уже вместе они принялись убеждать Рязанцева в готовности к выполнению задания. Но тот не стал форсировать события: внешний вид Петра говорил сам за себя, и им пришлось задержаться еще на неделю. За это время, стараниями старшины Пилипчука, он твердо встал на ноги, и только тогда Рязанцев дал добро.

29 декабря разведчики в сопровождении лейтенанта Кулагина выехали на передовую в расположение уже знакомого Петру и Сычеву 2-го батальона 417-го стрелкового полка и провели еще сутки на КП, изучая позиции противника. Результаты наблюдений обнадежили: гитлеровцы не заметили саперов, проложивших под их носом проход в минном поле, и в ночь на 30 декабря Петр, Сергей и Владимир выбрались из передового окопа батальона и шагнули в неизвестность.

Снег, валивший всю ночь, не сбил Петра с пути – семнадцать километров, пройденные месяц назад им и Сычевым, намертво врезались в память. Рассвет застал разведгруппу на марше в пяти километрах от элеватора: оттуда Петр намеривался совершать рейды в районы, где, по данным Рязанцева, гитлеровцы концентрировали силы для предстоящего наступления. Взвесив все «за» и «против» он решил понапрасну не рисковать. Близость дороги и открытая местность вынудили разведчиков искать укрытие: им стал склад бывшей машинно-тракторной станции. Перекусив сухим пайком, они, разбившись на дежурные смены, прилегли отдохнуть, чтобы набраться сил перед последним броском.

С наступлением дня движение по дороге не прекратилось. Господство гитлеровской авиации в воздухе добавило нахальства армейским командирам. Колонны с боевой техникой продолжали двигаться без всякой маскировки. Сычев уже не мог смотреть на это без зубовного скрежета и в сердцах произнес:

– Сволочи! Как у себя дома.

– Недолго осталось. Рано или поздно дадим по морде! – категорично отрезал Петр.

В то же время у самого на душе скребли кошки. Данные наблюдений, которые он, Сычев и Новиченко заносили в блокнот говорили о другом. За пять часов по дороге проследовали три крупные военные колонны, насчитывавшие по 15–20 единиц техники. Вся она выглядела так, будто только что сошла с конвейера завода: военная машина Германии пока не давала сбоев.

Проводив колючим взглядом хвост очередной колоны, Петр взял у Сычева блокнот с записями и поинтересовался:

– Все записал?

– Да. 18 боевых единиц и два опеля – похоже, штабные крысы, – предположил Сергей.

– Сколько тяжелой?

– Девять.

– Новая?

– Хрен его знает? Глаза уже не смотрят!

– Пойди, вздремни, – предложил Петр.

– Какой тут сон? Одно расстройство! Прут и прут. И где только наши соколы? Где?

– Дай время, расправят крылья.

– Легко сказать, вон какая силища!

– И что? Нас этим уже не запугаешь, и не такое видали.

– Да, уж, – лицо Сычева исказила гримаса, и он с ожесточением произнес: – Как вспомню Макеева, так жить не хочется. Сволочь тыловая, чуть под монастырь не подвел!

– Нашел кого вспомнить! Слава богу, есть еще такие, как Рязанцев.

– Эх, Иваныч, разве в них дело. Спросить надо с тех, кто выше сидит.

– Спросят, и еще как. Сейчас не время искать виноватых. Бить надо сволоту!

– Вот так всегда: пока гром не грянет, наверху не почешутся! Козлы! – и Сычева прорвало: – Я человек маленький и то даже жопой в мае почувствовал, что подпалят. А они чем думали? Прав товарищ Сталин: везде у нас враги сидели. Мало их к стенке ставили! Вспомни, что нам Козлов долдонил…

– Стоп, Серега! Не тот разговор ведешь, – оборвал его Петр и бросил быстрый взгляд на Новиченко. Тот спал.

А Сычев уже не мог остановиться:

– Тот, не тот! Кончилась терпелка! Это ж надо, силищу такую имели, а фриц нас за два дня раздолбал. Как так? Как?!

– Будто не знаешь, – Петр замялся, его также мучил этот вопрос, и не нашел ничего другого, как повторить избитые утверждения: – Внезапность нападения. Вероломство…