Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - Башибузук Александр - Страница 59

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая

– Да как вы смеете?!! – открыто заорал барон.

– В чем дело, господа? – Рядом с нами появился де ла Марш. – Немедленно прекратите ссору!

– Налицо оскорбление!..

– Барон ван Гуттен первым начал!..

– Он, это он оскорбил!..

– Неслыханная наглость!.. – загалдели разом прихлебатели Гремсдорфа.

– Тихо! – властно рыкнул де ла Марш. – Так ли это, барон ван Гуттен?

– Нет… – скромно ответил я. – Абсолютная неправда. Сии господа нагло врут.

– Да я подам жалобу… – разъяренно выкрикнул толстяк и от волнения дал петуха.

– Я не ослышался? – Майордом прищурил левый глаз. – Вы заявили о жалобе? Речь идет о личном оскорблении, а не о земельной тяжбе. Испокон веков подобные вещи решались одним способом – поединком!

Барон, неуверенно поглядывая на свою свиту, кивнул…

Ну вот… дело как бы сделано – Оливье сработал как по ноткам. И это самое большее, что я могу сделать для герцогини. Правда, совсем не уверен, что смерть барона каким-то серьезным образом изменит политическое положение во фландрских владениях Бургундии. Да, скорее всего, никак не изменит. Нужен реальный триумф Карла, который и заткнет глотки недовольных. Ну и, конечно, скорое окончание войны. В общем, будем надеяться. Я, конечно, разделяю мнение своих новых покровителей, но все же считаю, что Карлушу хоронить рано. Да, все против него, причем критически, но блудливую девку Фортуну еще никто не отменял.

Да, совсем забыл… Барона-то я зарезал. В буквальном смысле слова – выпустил ливер на землю. Но не первым. Первым ушел в страну вечной охоты довольно умелый шевалье, которого барон выставил вместо себя. Да и Клаус отличился – неожиданно ловко раскроил череп своему поединщику, соответственно тоже оруженосцу.

После сего варварства герцогиня призвала меня к себе и, смущаясь как девочка, вручила впечатляющего вида цепь с громадным, усыпанным лалами и изумрудами медальоном. Сказала несколько ласковых слов и даже улыбнулась Клаусу, отчего он чуть не рехнулся от счастья. А потом, при полном стечении двора, сурово отчитала и отлучила от Отеля на месяц. А Машку от меня опять спрятали. Вот так…

Потом я заявился к де ла Маршу и надрался с ним в зюзю. Жрали баранину и каплунов, заливали в глотки отличное вино с его виноградников и горланили походные песни. Словом, оттянулись по полной. Ну а что? Солдатом был – солдатом и остался – так что все по чертежу. А рано утром, с отчаянно трещавшей головой, я отправился на войну.

– Монсьор…

– Отстань… – продираясь сквозь жесточайшую головную боль, я обдумывал причины, по которым герцогиня натравила меня на несчастного барона. И приходил к выводу, что Маргаритка имела на то какую-то свою личную необходимость. Или просто захотелось ей, чтобы формально за нее подрались. А фронда тут вообще дело десятое. Или даже сотое.

– Она такая!!! – Клаус, не обращая внимания на мое ворчание, восторженно закатил глаза. – Не такая, как все!!!

– Ну да… – согласился я с пацаном, а сам подумал совсем о другом.

Все они одинаковые…

Уж я-то знаю…

Свирепый, сбивающий дыхание смрад, дикая, непролазная грязь, рокочущий непрерывный гул, состоящий из командного ора, ржания лошадей, болезненных и пьяных воплей – все это является неотъемлемой частью стоянки средневековой армии. Жуткое, я вам скажу, зрелище. Ад в чистом виде.

Но, черт побери, как же я по всему этому соскучился!!! Как бы там сказали жутко умные психологи – профессиональная деформация? Или деградация? Нет, скорее всего, не так…

Да какая, нахрен, разница! Все равно этих шаромыжников пока нет как класса. А если бы и появился кто-нибудь из их братии, исход сего рояля предсказать совсем не трудно. Да, конечно: костер – а что еще? С функциями психологов и всяких там психотерапевтов сейчас вполне справляется духовенство – своеобразно, конечно, но очень действенно. Во всяком случае, никто не жалуется…

Так, о чем это я? Да ну их в топку, психологов этих. Нашел о чем думать…

В лагерь бургундских войск я прибыл двадцать первого июня ближе к ночи. Еще с час простоял у въездных рогаток, а потом долго искал расположение своей роты. Ну и по роже, конечно, съездил одному новобранцу, вздумавшему не пускать отца-командира в шатер к лейтенанту Логану. Почивают, видите ли, оне! А вообще, молодец парнишка. Надо будет его как-то отметить за службу.

– Монсьор!!! – Мой буйный, впечатлительный скотт, по обычаю пустив слезу, ринулся в объятия.

– Братец Тук!!! – Я тоже украдкой смахнул слезинку и от избытка впечатлений лупанул кулаком по мощному загривку шотландца.

А что? Да, мы, конечно, очерствевшие жуткие головорезы, но в чем-то все же сентиментальные. И не стыдно совсем. Слезки-то специфические, проходят по разряду «слеза скупая, мужская».

– Монсьор… как же я…

– Ну, хватит, братец, хватит…

Логан, явственно хлюпая носом, тепло поприветствовал Клауса, потом близнецов, а затем недоуменно обернулся ко мне:

– А где Иост?

– Не уберег я его…

– Но как? – Скотт яростно саданул кулачищем по манекену для доспехов.

– Так. Все там будем. Угомонись и прикажи подать ко мне в шатер еды, вина и горячей воды. Будем говорить и поминать…

Но толком не успели: примчался дежурный офицер и передал приказ срочно следовать к государю. М-дя… а я, наивный, рассчитывал хоть немного отдохнуть и поспать. Но служба есть служба, никуда не денешься. К тому же я так навьючен разными письмами, сообщениями и депешами, что вполне себе напоминаю среднестатистического почтальона. Даже посылки присутствуют – Маргаритка с Машкой для супруга и папеньки передавши. И чем раньше освобожусь от сего балласта, тем лучше для меня.

Так, дело привычное… Парадное готическое железо на телеса, неизменный беретец на буйну головушку, вбил ноженьки в ботфорты и приладил всякое режущее и пырятельное к поясу. Что еще? Конечно, бижутерия. Много бижутерии. Вот теперь все. Глянул в зеркало и тихо посетовал на осунувшуюся морду. Но тут никуда не денешься – с таким темпом и образом жизни надо сказать спасибо за то, что вообще на ногах стоять способен.

Великий князь Запада, сиречь Карл Бургундский, успел обзавестись новым шатром вместо утраченного при Грансоне, не менее великолепным, так что внешне в ставке ничего не изменилось. Ну и в карауле мои негрилы, конечно. Стоят не шелохнувшись, полные собственной значимости, черные морды разъели, глаза полыхают радостью – еще бы, господин приехал. Герцог опять переобмундировал свою личную охрану, и теперь они щеголяют в шитых серебром черных бархатных ливреях. Смотрятся очень жутко для непривычного средневекового взгляда. Жутко и великолепно. Словом, молодцы. Для каждого найду доброе слово, но позже – после приема у Карлуши.

– Как вы тут? – для проформы поинтересовался у сержанта спитцеров тела Гавриила Зеенегро. В миру бывшего раба Мвебе, или просто Гаврилы.

– Господин… – Сержант мазнул взглядом по сторонам, не удержавшись, бухнулся на колени и затараторил, коверкая слова: – Господин, мы сильно ждала ваша милость. Плоха, оченно плоха…

– Что случилось? – Я за шиворот вздернул его за ноги. – Что же ты творишь, собачий сын?

– В бой рвутся, – хохотнул Логан. – Убивать хотят. Грят, надоело истуканами стоять. А так все нормально, правда, конфузец был, жаловались солдатики. Девки-то после этих обслуживать на неделю прекращают, грят, что больно рьяные.

– Надо убивать! Надо! – подтвердил Гаврила, выпучив глаза. – Солдат всегда убивать. Если не убивать – совсем не солдат. А девки – слабые совсем, но хорошие.

– Успеете еще. А с девками – молодцы. Так и надо… – Я, прервав разговор, прошел за дежурным офицером.

Оказывается, меня вызывал не Карл – его светлость в данный момент лично производил рекогносцировку – а великий бастард Антуан.

– Жан! – Антуан встал из-за столика, за которым просматривал какие-то бумаги, и очень искренне и тепло со мной поздоровался.

– Всегда к вашим услугам, сир… – Я не повелся на такой радушный прием и оформил поклон по всем правилам придворного этикета.

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая