Попадос 2. Спасти Государя-императора! - Соколов Лев Александрович - Страница 9

Я подступил к кучеру и схватил его за грудки.

- Ты что, морда, - подшутить надо мной решил?

- Да что вы, что вы, ваша милость - с испугом вытаращился на меня кучер, - какие шутки. Я уж сам-то сперва удивился, что такой господин и едет к этим оборванцем. Тут ведь, в нашем краю и так все деревни - сплошная голытьба, а уж Ванька Дворский вообще едва на нищеброд. Помещик-то ихний, Евсюкаев, все соки из них вытягивает. Вон, Ванька даже на лошади заемной землю пашет. За неё весь урожай и отдаст... Да еще и должен останется, будут его опять, как всегда, пороть на Евсюкаевской конюшни.

- Да ты!!!.. - От смятения мыслей я не мог подобрать ни одного слова, и только тряс кучера как спелую грушу.

- А нет ли тут ошибки? - Вступил Никитос. - Нам нужен не смерд-крестьянин, не мужик-деревенщина по фамилилии Дворский, а помещик Дворский.

- Дык, тут на всю округу никаких других помещиков, окромя Евсюкаева и нет, - заборомотал кучер. - Все земли вокруг, его. И Дворские тут только вот эти, голытьба-страдники. Других отродясь и не было. У них и фамилия то - Дворский, потому что раньше в дворне помещика были, пока ихний дед перед дедом помещика не провинились, и тот их на отсылку сюда не послал. Богом прошу, ваша милость, - взмолился кучер Никитосу, уберите от меня вашего дружка, не в себе он маленько...

Я отпустил кучера, и ошеломленно опустил руки. Как же это? Значит что?.. Значит?... Я поглядел на Никиоса.

- Как же так, - пролепетал я, - Как же это может быть?!

- Ну, - пробормотал Никитос. - С другой-то стороны... Ты же сам рассказывал... Кровавый хаос революции... Цвет нации расстреливали миллионами. Откуда было в вашем будущем сохранится потомкам дворян? Только эти - Никита мотнул рукой в сторону крестьянина, - голожопые, свое потомство и оставили...

- А как же моя родословная?!

- Должно быть, подделка...

- Никитос! - Пролепетал я, подступая к другу.

Но Никитос, дорогой мой друг, сделал шаг назад, едва не отшатнулся. И в его глазах я прочел жалость, смешанную с презрением к низшему.

- Мда... - Никита покраснел, и вдруг полез за отворот мундира, - ты же спас меня, на поле боя, а я тебя не отблагодарил, как должно... Вот, однако, любезный, возьми рубль на водку.

Я смотрел, как Никитос двумя пальцами, самыми их кончиками, будто боясь испачкаться, протягивает мне железный рубль. Мир вокруг рушился. В голове у меня стучало. Мне хотелось сейчас же, тут прямо умереть на этом самом месте. Карьера!... Машенька!... Все было теперь мне недоступно. Все было кончено. Я чувствовал, что еще немного, и упаду в обморок.

- А вы знаете, - сказал вдруг мне кучер. - Я вот сейчас, как по Евсюкаева-то сказал, так тут меня и осенило. - Кого это ваша милость мне напоминает. Я-то всю дорогу голову ломал, на кого вы, ваша милость похожи. А вот накинуть вам лет еще тридцать, да волосы посеребрить, да бакенбарды приделать - и будете вы вылитый наш помещик Евсюкаев Евграв Пахомыч, да. - Кучер покачал головой. - Вы чай, не сынком ему приходитесь? Он-то, Евсюкаев наш, ох и бедовый до женского полу. Уж можно сказать, всех крестьянок округе огулял. И жен крестьянских, и их дочек. Как какой крестьянин ему недоимку отдать не может, так Евграф наш Пахомыч, с него недоимку женами дочками берет. Ночку дочка оттрудится, и простится должок.

- О, - Никитос повернулся к кучеру. - Что же, и вправду друг мой похож на местного помещика?

- Правду сказать, - так вообще одно лицо, - закивал кучер, - прямо даже поразительно.

- Ну, - Никитос наклонил голову к плечу, - ну так это все-таки меняет дело. Пусть ты, Валериан и не брачный сын дворянского рода, однако же, все равно в тебе течет благородная кровь твоего отца. В Европе таких как ты называют бастардами, а у нас - ублюдками. Однако же, согласись, лучше быть полукровкой благородной крови, нежели сиволапым крестьянским быдлом! Дай же мне руку, мой вновь обретенный друг и товарищ!

Невыразимое облегчение навалилось на меня. Чтож, удар судьбы был тяжек. Но все же, я хотя бы оказался не грязным страдником из быдла. Дорогие мои господа! Надо ли объяснять вам, какое же это счастье, какая радость, - быть ублюдком!

Я бросился к Никитосу, и горячо пожал ему руку. А потом мы не выдержали и обнялись. И пусть на лице Никитоса читалось теперь некое, слегка покровительственное выражение, все же, это был почти прежний мой друг, Никитос.

И в этот момент, с той дороги которой мы сюда прибыли, появился шумя мотроами великолепный автомобильный кортеж. Роскошные "руссобалты" в сопровождении блестящих галопирующих кавалергардов, выезжали на поляну, на которой сразу стало тесно. В одно же из машин, рядом с красивой дамой сидел сам... Государь!

Молодцеватый офицер, подскочил к государевой машине, открыл дверь ,и помог императору сойти на землю. Мы все как один склонились в глубоком почтительном поклоне. А государь, с неподражаемой галантностью дал руку своей даме, помог ей преодолеть ступеньку, и вместе с ней направился к нам.

- Чтож, - вот он наш герой! - Произнес государь отеческим тоном, подходя ко мне.

- Государь, если можно вас, на пару слов, по крайне важному делу, - почтительно сказал мой друг Никитос, и отведя императора в сторону, видимо изложил подробности, о которых мне самому говорить было бы неловко.

- Что же, сказал вернувшись ко мне государь. Дело житейское. Все же, хоть вы Валериан, и не ведете род от самого Синеуса, однако, и фамилия Евсюкаева, во дворянских книгах не последняя. Его благородная кровь наложила на вас свой отпечаток. А чтобы вам не было неловко промеж наших титулованных дворян, так я сам жалую вам дворянство и к нему изрядное имение. И вот вам в том мой грамота. - Государь подозвал офицера с канцелярскими принадлежностями, быстро заполнил указ и вручил его мне. - А чтобы было Вам памятно это событие, - так я, сударь, делая вас дворянином, сделал и прибавку к вашей фамилии. - И государь лукаво мне подмигнул.

Как еще недавно моя душа была обрушена в адские вертепы отчаяния, так теперь она воспарила ввысь.

- ГосударьЪЪЪ! - Только и смог сказать от избытка чувств я.

- А за ваши подвиги на поле боя, жалую Вам, Валериан, большой крест Ордена Святой Екатерины с мечами и бантами! - Сказал государь, и тут же привесил мне на грудь большой, усыпанной драгоценными камнями крест.

- Государь, - вскричал я, рухая на колени.

- Ну-ну, сударь мой, - встаньте-встаньте, - поднял меня мой царственный благодетель - по заслугам Вам и чины. Кстати, не узнаете-ли мою спутницу? - указал он рукой на дотоле стоявшую молча сопровождавшую его молодую женщину.

Женщина, надо сказать, была редкая красавица, с игривыми лукавыми очами, и прекрасную фигурою, но до этого дня я её никогда не видел, о чем и сообщил императору.

- А должны бы знать, - сказал мне государь, - видно короткая у вас память, раз вы так поспешно забываете столь близкие знакомства. Ну иди же сюда, моя овечка. Я твой серенький волчок. Укушу за бочок!

Никто из окружающих не понял этих государевых слов, и только меня осенило. Надо же!.. Девица игриво подмигнула мне. Мы все втроем немного покраснели, и рассеялись. Я ощутил себя облеченным особым доверием. В конце концов, меня теперь с государем связывала и эта маленькая пикантная тайна.

- Чтож, сударь мой, - сказал благожелательно поглядев на меня государь, - не думайте, однако, что ваша военная служба окончена. Много ратных дел вам еще предстоит на земле. Да и не только на земле, - многозначительно сказал император. - Открою вам по секрету, что недавно один наш выдумщик по фамилии Циолковский, изобрел способ путешествия между небесными телами в необъятном холоде космоса. Называется она "ракета", и первый экземпляр уже строится на на верфях галерного острова. Скоро мой друг, именно вам предстоит первым выйти в околоземное пространство, и с честию понести наш русский флаг к далеким звездам!

- Государь! - Закричал я. - Клянусь, что обследую все звезды в галактике, и на каждой звезде установлю русский флаг. Клянусь, что изничтожу всех жидов и инородцев, что встретятся мне за пределами земли, и отдам все планеты для дальнейшего процветания Великого Русского Народа!