Время побеждать. Беседы о главном - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 39

Е. ЧЕРНЫХ: — Но это во Франции.

М. ДЕЛЯГИН: — Я специально привел в качестве примера французский фильм. У нас, насколько я понимаю, армия собственных «жандармов» и прочих проверяющих приходит отнюдь не за бесплатным супом и бифштексом. Совсем за другими вещами приходят, а потом иногда происходят трагедии, подобные пожару в пермской «Хромой лошади».

Поэтому в определенной степени произвол монополий вызван, конечно, алчностью. Но нельзя забывать о другом его факторе — о коррупционных поборах. Причем коррупция служит прикрытием для злоупотребления монопольным положением. Ведь никто не знает, какую часть сверхдоходов монополист оставляет себе, а какую выплачивает в виде взятки. И он получает возможность шантажировать взяткодателя — мол, если вы будете ограничивать мой монопольный произвол, я не смогу давать вам взятки, потому что мне будет просто нечем платить. И это не менее действенный шантаж, чем угроза закрыть, посадить, наказать и так далее. Поэтому совершенно бессмысленно бороться отдельно с коррупцией и отдельно с инфляцией: это вещи взаимосвязанные, они обуславливают и усиливают одна другую.

Что такое борьба с инфляцией с точки зрения теории? Ничего сложного. В сегодняшней ситуации — это борьба с произволом монополий. Любой желающий берет любой учебник экономики, даже плохой: везде написано примерно одно и то же. Если вы хотите обуздать произвол монополий, вы должны обеспечить прозрачность структуры их цен. Государство должно знать, из чего складывается цена товара: сколько в ней налогов, какая зарплата, какие материальные издержки. Конечно, сначала правды не скажут. Но после двух-трех громких проверок с выяснением ложности сообщений и показательным наказанием за мошенничество мы с вами годика три можем жить без роста цен вообще. Так же, как после 1998-го мы жили года четыре без значимого роста цен на ЖКХ. Об этом уже легенды сложены — как после дефолта пришли к премьеру, Евгению Максимовичу Примакову, руководители трех естественных российских монополий и объяснили: рубль рухнул почти в четыре раза, поэтому, чтобы поезда ходили, электричество было и был газ, надо резко повысить тарифы.

На что получили ответ — ну конечно! Только вдруг повышение тарифов, о котором вы просите, будет для вас самих недостаточным? Вы же патриоты, вы на себе экономите — вдруг вам этих денег не хватит? Поэтому давайте сначала посчитаем, из чего складываются тарифы на газ, электричество и железнодорожные перевозки, обеспечим вашу финансово-экономическую прозрачность и уже тогда будем смотреть, сколько вам конкретно нужно добавить. Может, придется еще больше добавить, чем вы просите.

Услышав это, руководители естественных монополий вышли в приемную, друг на друга грустно там посмотрели, а затем вернулись к Примакову, рванули на груди рубашки и сказали: «Мы патриоты, мы любим родину, мы тут проанализировали еще раз внимательно наши резервы — не надо повышать тарифы. Главное, не смотрите, из чего они складываются».

Е. ЧЕРНЫХ: — Зато теперь каждый год тарифы на тот же газ, электричество, транспорт растут. Сразу же обгоняя официальные цифры запланированной инфляции, тем самым подстегивая ее. Но это ж монополии, никуда не денешься!

М. ДЕЛЯГИН: — Таким образом, у нас почти везде безумные монопольные сверхприбыли. И значительная их часть идет на коррупцию.

Простое выявление, из чего складывается, допустим, цена бутылки пива — кто, кому, за что и сколько платит, — приведет к снижению стоимости рубля на три (оставим официальный рост акцизов в целях борьбы с алкоголизацией населения). Причем и продавец, и производитель будут при этом оставаться «в шоколаде». Правда, вот коррупционер ощутит волшебную легкость в карманах, но ведь тогда и «зачисток», подобных тому, что мы видим в поселке «Речник», думаю, не будет: их просто нечем будет оплачивать. Я ведь совсем не уверен, что судебные приставы, которые подобные «зачистки» осуществляют, делают это только за зарплату.

Таким образом, обеспечение прозрачности структуры цены — основа любой борьбы с произволом любой монополии, как естественной, так и рыночной.

Второй инструмент ограничения монопольного произвола — доступ товаров на рынок. Лет пять назад мне объяснили, что такое дешевый магазин в Москве: «Тот, в котором картошка египетская, а не французская». Представляете, что такое картошку выращивать в Египте?! Тем более во Франции — при тамошней социальной защищенности, налогах, ценах на все, включая удобрения и семена?! Франция — дорогая страна. А потом тащить эту картошку через всю Европу в Москву и продавать после всего с прибылью?

Если кто вдруг захочет реально бороться с инфляцией, он должен обеспечить свободный доступ на российские рынки родной российской продукции. А ведь у нас в Москве, думаю, практически на каждом рынке криминальный контроль. Каждый может поставить простой эксперимент: пройдитесь по родному рынку и поспрашивайте, сколько стоит один и тот же товар. Если рынок нормальный, ценовых зон на большом рынке будет несколько, а если его «держит» криминальная структура, Вы обнаружите только три ценовые зоны. Первая — у самого входа. Вторая — все остальное. И третья — самый дальний закоулок. Причем на многих рынках третьей зоны не будет вообще. Что с этим можно сделать? При нынешней полиции, с моей точки зрения, ничего.

Е. ЧЕРНЫХ: — Совсем ничего?

М. ДЕЛЯГИН: — Ну, конечно, было бы желание… Есть такая славная страна Америка — там тоже была проблема с доступом, в 60-е годы прошлого века. Только не товаров на рынки, а негритят в школы: расизм был у них тогда в южных штатах. Президент Кеннеди корячился-корячился, а в конце концов плюнул и подписал закон об уничтожении сегрегации, установив: если где местные власти не пустят в школы негритянских детей, то национальная гвардия будет с оружием в руках обеспечивать их конвой на урок и с урока. И фотографии есть: огромный американский солдат при всей амуниции, с винтовкой наперевес ведет щуплого негритенка в школу.

Е. ЧЕРНЫХ: — Зато теперь у них даже президент — негр, извиняюсь, афроамериканец.

М. ДЕЛЯГИН: — А за что Вы извиняетесь? Это у них ругательство, а у нас это нормальное слово. У них же скоро и слово «гетеросексуал» (в смысле, «не гомосексуалист») тоже будет ругательством…

Но подумайте сами: чем российские товаропроизводители XXI века хуже американских негритят полувековой давности? В стране буквально толпы ОМОНа, внутренних войск, разнообразного ведомственного спецназа, вплоть до МЧС, у них БТРы, танки, вертолеты — что мешает поставить эту махину на службу России, родной экономике, всему нашему народу? Примените эту силу на пользу обществу, пусть они, как негритят, конвоируют российских фермеров на российский рынок. В чем проблема?

Омоновцы благородным делом займутся, почувствуют себя наконец защитниками честных людей.

Здесь нет ни одной проблемы, кроме отсутствия у представителей государства желания исполнять свои прямые служебные обязанности. Ведь государство не должно состоять из гениев. Государство должно состоять из ответственных и организованных людей — и тогда все получится.

Последний механизм борьбы с инфляцией, который я хочу описать, не очень популярен. Он такой страшный, что достаточно уже одной угрозы его применения. Но в такой замечательной капиталистической стране, как Германия, он работает. Это право антимонопольного ведомства в случае резкого изменения цен сначала возвращать их на место, а уже потом проводить расследование, чем это изменение было вызвано.

И если в таких условиях продавец перестает продавать свою продукцию, это рассматривается как уголовное преступление. И, при всей гуманности и любви к человеку на Западе, его тупо стирают в порошок, абсолютно механически и бездушно, и никого не интересует, что, может, он действительно был прав. Потому что спекулянт не имеет права диктовать человеку.

Ведь антимонопольное расследование — это, по сути дела, суд, оно может длиться годами, за которые монопольно искаженные цены могут нанести экономике невосполнимый ущерб.