Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/60
• Следующая

Ася ловко увернулась от его рук и набрала ноль два.

– Полиция! – закричала она в трубку, но осеклась.

В руке у Влада блеснула черная сталь пистолета. Откуда он взялся, Натка не успела понять, отследить, но он все-таки появился – с целью поставить точку в этой неприглядной истории.

Натка завизжала, заслоняя собою Сеньку. Сын вцепился ей в юбку и прошептал:

– Мам, он не выстрелит, он трус, мам, я знаю…

– Мобильный на стол, – приказал Влад Асе.

Она медленно, словно боясь спугнуть его палец, дрожавший от напряжения на курке, положила телефон на стол.

– Теперь записную книжку, – чужим хриплым голосом опять приказал Влад. Не только палец на курке дрожал, но и рука тоже… Он мог выстрелить в любую секунду – от трусости, от малодушия и охватившей его паники…

Ася так же медленно и осторожно положила рядом с телефоном блокнот.

– Ключи от квартиры. – Черное дуло с Аси переметнулось на Натку.

Натка дотянулась до сумки, трясущейся рукой отыскала ключи и бросила их на стол. Звякнув, они соскользнули на пол со звуком разорвавшейся бомбы.

– У вас две минуты, девушки, чтобы покинуть квартиру и сохранить себе жизнь, забыв, кто я такой. Если сунетесь в полицию…

Палец на курке побелел и задрожал еще больше.

Схватив Сеньку за руку, Натка подбежала к двери, но не смогла справиться с замком – у нее потемнело в глазах и тряслись руки. Его открыла Ася – они втроем выскочили в подъезд, причем Сенька успел схватить Наткины босоножки и свои сандалетки.

Лифт, словно поджидая их, распахнул свои двери, едва Натка нажала кнопку.

– Ну, что я тебе говорила?! – с неуместным торжеством в голосе спросила Ася. – Тишко аферист, а теперь еще и убийца! Жалко, я шляпу у него забыла… Пять миллионов долга и шляпа – вот цена любви всей моей жизни. Да, и мобильник!

Она нервно засмеялась, но в глазах у нее Натка заметила слезы.

– Пусть он меня убьет, но я пойду до конца… А что мне делать, продавать квартиру, машину, идти на панель? – Ася все же заплакала – крупными прозрачными слезами, которые оставляли дорожки на сильно напудренном лице. – Скажи, ты со мной? Ты пойдешь со мной в полицию?

– Он убьет нас, – еле выговорила Натка.

– Никогда не влюблюсь, – буркнул Сенька, прижимая к груди ружье.

Лифт остановился.

Они прошли мимо охранника стайкой несчастных беженцев – Ася со слезами на глазах, Натка в домашнем халатике, испачканном краской, в тапочках и с босоножками в руке и Сенька – с сандалетами под мышкой и водяным ружьем.

– Подожди, мам, я обуюсь, – остановился он у двери.

Ната тоже переобулась. Хорошо, хоть сумку взяла, вяло подумала она. Там мобильник, деньги, ключи от квартиры и злополучный паспорт.

Паспорт… Паспорт…

Мысль, которая металась в ее голове и которую она все никак не могла поймать, вдруг оформилась в потрясающее, ошеломляющее открытие.

Настолько и ошеломляющее, что Натка замерла, нагнувшись над своей босоножкой.

– Мам, ты чего? – спросил Сенька.

– Подожди! – Она бросилась вслед за Асей. – Ася, подожди! Влад не мошенник… – Ната схватила ее за руку в тот момент, когда та открывала машину. – Слышишь?! Это не он брал кредиты!!! Не он!!!

– Послушай, – устало сказала Ася, – я забыла, как тебя зовут…

– Ната.

– Так вот, Ната, если ты хочешь, чтобы этот ублюдок продолжал свои грязные делишки, пожалуйста. Я одна буду сражаться. Даже без блокнота. На всякий случай я сделала копию тех страниц.

– Да нет, я не хочу, чтобы он… – Натка задохнулась от нахлынувшего волнения и бешеного стука сердца. – Но Влад не мог брать все эти кредиты, потому что он… Он мужчина!

– И что? – холодно поинтересовалась Ася.

– А то, что он не женщина!

– Ужас какой, – покачала головой Ася. – Ты, бедняжка, совсем умом тронулась?

– Сама ты… сами вы умом тронулись! – чувствуя, как рыдания закипают в груди, выкрикнула Натка. – Если ты такая умная, то скажи, как мужик по женским паспортам кредиты брал?! Как?! Он что, бабой гримировался? Каждый раз новой?! Ресницы клеил, колготки надевал, ногти красил?! Там же, в банке, лично кредиты берут! Лично! Или они с паспортом рожу не сверяют?!! – После своей длинной эмоциональной речи Натка так обессилела, что схватилась за крышу машины, чтобы не упасть.

– Молодец, мам, – тихо похвалил ее Сенька. – Ты у меня самая умная…

Ася смотрела на Натку как на приземлившийся инопланетный космический корабль.

– Я не знаю, – глухо сказала она. – Только это его рук дело. Точно. Или, может быть, не Тишко в нас из пистолета целился?

– Тишко, – согласилась Ната.

– А значит, он признал свою вину.

– Признал, – опять вынуждена была согласиться Натка.

Она так устала от потрясений, от страха и разочарования, что вдруг очень сильно захотела спать. Так сильно, что прямо здесь упала бы и заснула…

– Ну неужели ты мне не поможешь? – вцепилась ей в руку Ася. – Тем более если Тишко сам не мог брать кредиты по нашим паспортам! Значит, у него есть… сообщник!

– Сообщница, – еле слышно поправила Натка. – Я помогу, чем смогу… Довези только нас домой.

– К тете Лене! – попросил Сенька. – У нее нас никто не убьет. Эх, жалко, пирог этому дураку оставили!

– Говорите адрес, – велела Ася, усаживаясь за руль.

Натка назвала улицу, дом и заснула, едва только села рядом с Сенькой на заднее сиденье. Дальнейшее происходило будто во сне – она обменялась с Асей телефонами, адресами, а Лены не оказалось дома…

– Да что же это такое, – пробормотала Натка. – Придется ехать к себе домой.

– Нет, – уперся Сенька, – нам нельзя туда, мам. Опять будут приключения, а у меня краска в ружье закончилась.

– Ладно, – вздохнула Ната, у нее не было сил возражать Сеньке. – Нельзя так нельзя… Может, позвонить ей? Вдруг она не приедет?

– Тетя Лена всегда дома ночует, – резонно заметил сын.

Они сели на лавочку перед домом и стали ждать.

– Не спи, мам, – попросил Сенька. – Мне одному страшно.

Он запел «Пусть бегут неуклюже…», но она все равно заснула, как будто ее организм после всех передряг отказывался воспринимать действительность.

Потом был звук подъезжающей машины, мяуканье котенка, мужской незнакомый голос, мягкая постель и Ленин вздох:

– Горе ты мое луковое, спи…

– Это у нее стресс. Нас чуть не убили, – в отдалении сказал Сенькин голос и начал просить, чтобы валенки оставили ему.

«И зачем в такую жару валенки?» – засыпая, подумала Натка.

У Таганцева с утра было отвратительное настроение.

Во-первых, заболел зуб, а перспектива похода к стоматологу вызывала у него оторопь – не то чтобы он зубных врачей боялся, нет, просто чувствовал себя беспомощным в кресле у стоматолога с открытым ртом, и беспомощность эта его бесила. Никакого контроля за ситуацией. Как в самолете. Он летит – а сколько часов налета у летчика, никому не известно.

Во-вторых, утром он обнаружил, что у него нет ни одной чистой рубашки. В такую жару рубашки хватало на день. Конечно, сунуть их в стиральную машину проблем не составляет, но вот гладить… Таганцеву легче было купить новую рубашку, чем погладить старую. Что он с утра и сделал. Заехал в магазин и купил белую сорочку. Когда он в машине переоделся, оказалось, что рубашка немного мала – то ли Таганцев поправился, то ли китайская маломерка попалась, – и это было третье обстоятельство, которое омрачило жизнь Константину.

Хотя… Чего греха таить, все эти мелочи не имели к его хандре ни малейшего отношения.

Просто Константин Сергеевич не мог забыть Натку, счастливый блеск ее глаз и хмыря-красавчика, которому она бросилась на шею. Ведь как ни лечи зуб, сколько ни покупай рубашек, у него никогда не будет греческого профиля, таких темных вьющихся волос, таких глаз с поволокой и «Лексуса».

А значит, и Натки не будет…

Только серые будни оперативника и холостяцкие выходные с пивком в компании со спортивным каналом. Для другого, как говорится, рожей не вышел.

• Предыдущая
• 43/60
• Следующая