Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/60
- Следующая
– Леночка, это не то, что ты думаешь! Меня преследуют, за мной следят, и не какая-то бывшая, а настоящие бандиты!
– Господи, ты увела у жены бандита?..
– Не придуривайся, Лен, – Натка едва не плакала, и это было что-то новенькое. Любовные перипетии не выводили ее из себя, она была закаленная, умела держать удар, и никакие козни бывшей, даже бандитской, жены не смогли бы выдавить из Натки слезу – только азарт и желание до конца сражаться за любимого.
– Что случилось? – спросила я, слушая приглушенные всхлипы.
– Лен, я не могу по телефону… Приезжай во «Флоренцию», это рядом с твоим судом, ну, ты знаешь…
– Нат, я только что на работу приехала, даже зайти не успела…
– Ну, значит, меня убьют.
Натка отключилась, а я застыла на месте.
«Ну, значит, меня убьют». Сестра так буднично, так убежденно это сказала, что я ей вдруг поверила. Даже если ее не убьет, а только чуть-чуть ранит чья-нибудь жена, мне это не понравится…
Я набрала номер своего поклонника.
– Дима, я не смогу сейчас подойти… Срочное дело, приеду минут через сорок.
– Хорошо, – невозмутимо ответил Дима.
– Если Плевакин спросит, скажите… что меня вызвали в квалификационную коллегию.
– Хорошо.
Интересно, если бы я попросила передать Плевакину, что улетела в Австралию, мой невозмутимый помощник тоже бы сказал «хорошо»?
Протиснувшись за руль, я отжала ручной тормоз и только после этого завела движок и нажала на газ.
Кафе, в котором Ната назначила встречу, находилось буквально за углом, и через пять минут я была там.
После яркого уличного солнца и жары мне показалось, что в зале темно и прохладно.
Я зашла, огляделась, но Натку нигде не увидела. За столиками сидел типичный «офисный планктон», «белые воротнички», или как там сейчас называют размеренных молодых людей, не спешащих с утра на работу, а неторопливо попивающих сок или кофе с многозначительно-равнодушными лицами.
Кто-то из них почитывал газетку, кто-то разговаривал по мобильному, а кто-то просто глазел в окно на оживленную улицу, но все точно были здесь завсегдатаями, потому что с официантами обращались по-свойски, то и дело кивали кому-то, здороваясь, и называли друг друга по именам.
Наверное, я выглядела в этом чинном курятнике как дикая утка, сбившаяся с курса при перелете на юг: растрепанная, взмокшая от жары – кондиционер в моей «Хонде» отродясь не работал, – а главное, с толстым портфелем, из которого норовила вывалиться кипа бумаг.
Дела в машине я никогда не оставляла, даже если выходила всего на секунду, даже если при этом требовалось выглядеть веселой и беззаботной леди, – портфель с документами всегда находился при мне. Это было железное правило, твердый принцип и мой женский каприз, если хотите. Меня не волновало, что при этом думают обо мне посторонние, но сейчас я почувствовала себя неуютно от многочисленных любопытных взглядов.
Будто планктон толстых портфелей никогда не видел. И деловых женщин…
Я взяла себя в руки, поправила волосы и внимательно огляделась еще раз.
Натки нигде не было.
Она не пила сок, не потягивала кофеек, не глазела в витрину, она просто не пришла, сорвав меня с работы!
Чувствуя, как закипаю от злости, я села за свободный столик, бухнула портфель на стул и набрала Натку, с таким остервенением нажимая кнопки мобильного, что в глазах проходящего мимо официанта мелькнуло беспокойство.
– Что будете заказывать? – остановился он возле меня.
– Пока ничего, – буркнула я, схватила портфель и вышла из кафе, сбросив вызов, потому что в трубке, словно в насмешку, звучали короткие гудки.
Салон в «Хонде» раскалился, как турецкая баня. Я стерла с губ расплывшуюся помаду, сосчитала до десяти, чтобы успокоиться, и снова набрала сестру. Если опять будет занято, уеду немедленно, и больше никакими мольбами Натке не удастся меня выманить, чтобы поведать, кто и за что ее собрался убить.
Сестра ответила сразу, невинным голосом, будто не трепалась с кем-то секунду назад, находясь на мушке у киллера.
– Ты где?! – заорала я. – Я сбежала с работы, а ты…
– Лен, я в кафе, как и договаривались, – заговорщицким шепотом сказала сестра. – Чего ты кричишь?
– В каком кафе, я только что была там!
– Лен, я сижу за фикусом.
– Что?!
– Зайдешь в кафе, посмотри налево, там фикус, за фикусом – я.
Я сорвалась с места, не забыв портфель, забежала в кафе и, наплевав на многочисленные взгляды, которые из любопытных превратились в откровенно насмешливые, бросилась к здоровенному фикусу в углу.
И замерла.
За уединенным столиком, спиной ко мне, сидела сгорбленная тетка в толстенной вязаной кофте, при одном взгляде на которую в такую жару становилось дурно.
Я развернулась, чтобы уйти, но вдруг услышала жалобное, тихое:
– Ле-ен…
Обернувшись, я узнала Натку, несмотря на темные очки, скрывавшие пол-лица, и непривычную прическу – убранные в тугой узел волосы. Старомодную кофту она надела поверх легкомысленного топика и короткой юбки. Такое смешение стилей делало Натку еще более приметной и запоминающейся, но сестрица, похоже, об этом не подумала.
Я огляделась, прикидывая, куда бы сунуть портфель, наконец поставила его под стол и села напротив Натки.
– Что за маскарад? – раздраженно спросила я.
– Тихо… Говорю же, меня могут убить…
Натка испуганно огляделась по сторонам, хотя из-за фикуса нас никто не мог видеть.
У стола вдруг вырос официант – бесшумно и незаметно, словно соткался из воздуха.
– Что заказывать будем? – спросил он меня с таким видом, будто ожидал, что я опять выбегу из кафе.
– Два двойных эспрессо, – улыбнулась я, даже не заглянув в меню. – Обязательно из смеси зерен эфиопской и никарагуанской арабики средней обжарки и немного робусты.
Сильно озадаченный официант ушел, а Натка, через стол нагнувшись ко мне, зашептала:
– Лен, я понимаю, что веду себя иногда как дурочка, но на этот раз все очень серьезно. Мне действительно угрожает опасность! На меня бандиты наехали.
– Что ты натворила?
– Ничего.
– Тогда почему они наехали? Насколько мне известно, бандиты просто так не наезжают, если только у тебя нет какого-нибудь криминального бизнеса.
– Говорю же, ничего я не натворила! И бизнеса у меня нет, ни криминального, никакого!
– Не тяни кота за хвост, Натка, у меня времени мало. Ты можешь внятно сказать, что от тебя требуют?
– Деньги!
– За что?
Натка нервно сглотнула, взяла со стола какой-то журнал, пролистала его, пряча от меня глаза, и только потом сказала:
– За кредиты. С процентами!
– Ты брала кредиты?! – от возмущения я даже привстала. – И не думаешь их возвращать?!
– Не брала я ничего! – Журнал выпал у Натки из рук, она подняла его и со слезами в голосе выкрикнула: – Не брала! Хоть раз в жизни ты можешь мне поверить?!
Почему-то я ей поверила.
Напялить нелепую кофту в такую жару, соорудить «учительскую» прическу, закрыть лицо очками и спрятаться за фикус Натку могли заставить только чрезвычайные обстоятельства. Я видела, как дрожат ее руки, слышала слезы в голосе – а может, они и на самом деле были под темными очками, эти слезы, – и понимала, что моя взбалмошная, непутевая, легкомысленная сестрица вряд ли способна разыграть такой тонкий спектакль.
Мне вдруг стало очень жаль ее.
Я отобрала у нее журнал, который она терзала наманикюренными пальчиками, и мягко спросила:
– Нат, что ты в последнее время покупала?
– В смысле? – удивленно посмотрела она поверх очков.
– Ну, что-нибудь крупное, не знаю, – плазменный телевизор, «Мерседес», виллу на Багамах…
– Издеваешься? – Из-под очков в кофе закапали слезы. – Из крупного я в последний раз покупала тональный крем «Ланком».
Официант принес кофе – крепкий, ароматный эспрессо, я уж не стала уточнять у него степень прожарки зерен. Наверное, он хотел спросить, не желаем ли мы чего-то еще, но, наткнувшись на мой колючий взгляд, быстро ушел.
- Предыдущая
- 3/60
- Следующая
