Старая собака - Токарева Виктория Самойловна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/14
- Следующая
— Да. Но что же я могу поделать? — снова не понял Адам.
«Бросить её, жениться на мне и завести троих детей, пока ещё не выстарился окончательно», — подумала Инна. Но вслух ничего не сказала. Подняла с земли кофту и положила на голову, дабы не перегреться под солнцем. Адам продолжал смотреть на неё, ожидая ответа на свой вопрос, и вдруг увидел её всю — большую, молодую и сильную, лежащую на ярком матрасе, и подумал о том же, что и она, и тут же смутился своих мыслей.
Обедали они уже вместе. То есть все было как раньше, каждый сидел на своём месте и ел из своей тарелки. Но раньше они были врозь, а теперь — вместе. Когда подали второе, Адам снял со своей тарелки круглый парниковый помидор и перенёс его в тарелку Инны — так, будто она — его дочь и ей положены лучшие куски. Инна не отказалась и не сказала «спасибо». Восприняла как должное. На этом кругленьком, почти не настоящем помидорчике как бы определилась дальнейшая расстановка сил: он все отдаёт, она все принимает без благодарности. И неизвестно — кому лучше? Дающему или берущему? Отдавая, человек лишается чего-то конкретного, скажем, помидора. А черпает из чаши добра.
Инна тоже черпала, было дело. Отдала все, чем была богата, — молодость, надежды. И с чем она осталась?
После обеда поехали по местным торговым точкам. Инна знала — в загородных магазинах можно купить то, чего не достанешь в Москве. В Москве у каждого продавца своя клиентура и клиентов больше, чем товаров. А здесь, в ста километрах, клиентов может не хватить, и стоящие товары попадают на прилавок.
Инна вошла в дощатый магазин, сразу же направилась в отдел «мужская одежда» и сразу же увидела то, что было нужно: финский светло-серый костюм из шерстяной рогожки. Инна сняла с кронштейна костюм, пятидесятый размер, третий рост, и протянула Адаму.
— Идите примерьте! — распорядилась она.
Адам не знал, нужен ему костюм или нет. Но Инна вела себя таким образом, будто она знала за него лучше, чем он сам.
Адам пошёл в примерочную, задёрнул плюшевую занавеску. Стал переодеваться, испытывая все время внутреннее недоумение. Он не привык, чтобы о нем заботились, принимали участие. Жена никогда его не одевала и не одевалась сама. Она считала — не имеет значения, во что одет человек. Имеют значения нравственные ценности. Она была человеком завышенной нравственности.
Инна отвела шторку, оглядела Адама. Пиджак сидел как влитой, а брюки были велики.
Инна принесла костюм сорок восьмого размера, высвободила с вешалки брюки и протянула Адаму.
— Оденьте эти брюки, — велела она. — А эти снимите.
— Почему? — не понял Адам.
— Велики.
— Разве?
— А вы не видите? Сюда же можно засунуть ещё один зад.
— Зато не жмут, — неуверенно возразил Адам.
— Самое главное в мужской фигуре — это зад!
Она действительно была убеждена, что мужчина во все времена должен гоняться с копьём за мамонтом и у него должны торчать ребра, а зад обязан быть тощий, как у кролика, в брюках иметь полудетский овальный рисунок.
У Адама в прежних портках зад выглядел как чемодан, и любая мечта споткнётся о такое зрелище.
— Тесно, — пожаловался Адам, отодвигая шторку. — Я не смогу сесть.
Инна посмотрела и не поверила своим глазам. Перед ней стоял элегантный господин шведского типа — сильный мира сего, скрывающий свою власть над людьми.
— Останьтесь так, — распорядилась Инна. Она уже не смирилась бы с обратным возвращением в дедовские штаны и неприталенную рубаху, которая пузырилась под поясом.
Она взяла вешалку, повесила на неё брюки пятьдесят второго размера, пиджак сорок восьмого. Отнесла на кронштейн.
— Идите платить, — сказала она.
— Наверное, надо предупредить продавщицу, — предположил Адам.
— О чем?
— О том, что мы разрознили костюм. Что он не парный…
— И как вы думаете, что она вам ответит? — поинтересовалась Инна.
— Кто?
— Продавщица. Что она вам скажет?
— Не знаю.
— А я знаю. Она скажет, чтобы вы повесили все, как было.
— И что?
— Ничего. Останетесь без костюма.
Адам промолчал.
— У вас нестандартная фигура: плечи — пятьдесят два, а бедра — сорок восемь. Мы так и купили. Я не понимаю, что вас не устраивает? Вы хотите иметь широкие штаны или узкий пиджак?
— Да, но придёт следующий покупатель, со стандартной фигурой, и останется без костюма. Нельзя же думать только о себе.
— А чем вы хуже следующего покупателя? Почему у него должен быть костюм, а у вас нет?
Адам был поставлен в тупик такой постановкой вопроса. Честно сказать, в самой-самой глубине души он считал себя хуже следующего покупателя. Все люди казались ему лучше, чем он сам. И ещё одно обстоятельство: Адам не умел быть счастлив за чей-то счёт, и в том числе за счёт следующего покупателя.
— Ну, я не знаю… — растерянно сказал Адам.
— А я знаю. Вы любите создавать себе трудности, — определила Инна. — Вас хлебом не корми — дай пострадать.
Она взяла Адама за руку и подвела к кассе.
— Сто шестьдесят рублей, — сказала кассирша.
Адам достал деньги, отдал кассирше. Та пересчитала их и бросила в свой ящичек, разгороженный для разных купюр. И все это время у Адама было чувство, будто идёт через контрольный пост с фальшивыми документами.
Инна отошла к продавцу и протянула старую одежду Адама.
— Заверните.
Продавец ловко запаковал, перевязал шпагатиком и вручил свёрток.
Вышли на улицу.
Возле магазина был небольшой базар. Старухи в чёрном продавали яблоки в корзинах и астры в вёдрах.
Увидев Адама и Инну, они притихли, как бы наполнились уважением. Инна посмотрела на своего спутника — со стороны, глазами старух — и тоже наполнилась уважением. А уважение — самый необходимый компонент для пирога любви.
— Потрясающе… — обрадовалась Инна, услышав в себе этот необходимый компонент.
— Да? — Адам осветился радостью и тут же забыл свои недавние сомнения относительно следующего покупателя.
«А в самом деле, — подумал он. — Почему не я?» Он давно хотел иметь хороший костюм, но все время почемуто откладывал на потом. Хотя почему «потом» лучше, чем «сейчас»? Наверняка хуже. «Потом» человек бывает старше и равнодушнее ко всему. В жизни надо все получать своевременно.
- Предыдущая
- 4/14
- Следующая
