На маленьком кусочке Вселенной - Титаренко Евгений Максимович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/44
- Следующая
Вернулся Валерка минут через сорок. Пошел немного проводить Димку по Маслозаводской улице. Сообщил, что у Ксаны все более или менее нормально, и замолчал. А подойдя к Долгой, не повернул назад, чтобы отпробовать материных голубцов.
Подобрал какую-то хворостину на дороге.
– Димк… Ты не обижай ее, а?.. Ладно?
– Ты что?.. – в замешательстве уставился на него Димка.
А тот шагов десять молчал, сбивая хворостиной облетевшие головки одуванчиков на обочине дороги.
– Она, Дим, ни с кем не дружила… Раз с тобой – значит, с тобой…
Димка должен бы сказать, что и с ним, с Валеркой, она дружит, что ничего особенного у них нет… Но растерялся. И, когда Валерка остановился пожать ему руку, покраснел.
Глаза у Валерки девчоночьи, рука тоже: маленькая, слабая.
– Ты, Димк, не подумай чего там… Но она впечатлительная… – Он был смущен не меньше Димки.
– Я, Валер… ты знаешь… – Хотел поклясться, что готов хоть сейчас в огонь и в воду… Но мало ли в чем ты хочешь поклясться, если попросту не умеешь выразить свою мысль и пытаешься бубнить ерунду.
– Я побегу! – сказал Валерка. – А то мать все окна проглядела.
Сана в последние дни становилась все подозрительней, и Валерка знал это. Кое о чем он догадывался из разговоров с Ксаной, кое-что слышал от своей матери. Поэтому не случайно он, схватив энциклопедию, поторопился к домикам. И успел вовремя. Сана только начинала расспрашивать дочь.
– Здрасте, теть Сана! – выдохнул запыхавшийся Валерка и протянул книгу Ксане: – На, а то я опять забуду! Что в лес идти – не забыл, а это из головы вышибло!
– Спасибо, – сказала Ксана, напрягая всю волю, чтобы не выдать своей растерянности. Листнула энциклопедию.
– Какой еще лес? – недоверчиво переспросила Сана.
– А обыкновенный! – весело ответил Валерка, отдышавшись.
Сана поглядела на дочь.
– Вы что, вместе ходили?
– Ну да! – ответил за Ксану Валерка. – Я еще руки не вымыл! – Он продемонстрировал свои руки и заговорил как ни в чем не бывало, стараясь уйти от второстепенных вопросов: был ли кто еще с ними, во сколько ушли и так далее – это пусть Ксана сама решает, ему надо было соврать в главном: доказать, что именно он инициатор похода. – Меня ж, тетя Сана, кролики замучили, травы жрут – пропасть! Я и говорю Ксанке: «Пойдем! Тебе гербарий надо, а мне все равно, откуда траву тащить». Ну, и уговорил. А чего?
– Да ничего… – буркнула тетка Сана, уходя в кухню.
– Так я побегу! – сказал Валерка. – Мать голубцы готовит, а я подумал – опять забуду с этой книгой.
Только теперь Ксана смутилась.
Валерка исчез, крикнув через открытую кухонную дверь «до свиданья». Ксана прошла в свою комнату и, подперев голову руками, несколько минут сидела за столом не двигаясь.
Потом открыла Валеркину энциклопедию на первой странице и стала читать подряд: «Катамаран…»
Мать что-то еще тихонько ворчала на кухне. Она долго ждала Ксану дома, потом у тети Веры. Валерка все рассчитал правильно, и запал ее угас, не получив разрядки.
А Ксана подумала ни с того ни с сего: отнесла мать пальто и румынки дяде Мите или куда-нибудь спрятала их?..
В пятницу, перед занятиями, Димка наткнулся в Ермолаевке на Хорька и наконец разглядел его при дневном свете. Удивительно, до чего соответствовала прозвищу внешность соседа: развернутые мочками вперед уши, остренький нос, острый подбородок и колючие, в прищуре глаза.
– Мотнем до сельпо? – предложил Хорек. – Сообразим что-нибудь. Плюнь ты на это! – Он ткнул кулаком в Димкину сумку. А когда тот отказался, благодушно разрешил: – Ну, как знаешь… – И вспомнил, уже отходя: – Позавчера видел тебя!
– Где? – спросил Димка.
– А на дамбе. С девкой. Твоя?
Димка неопределенно мыкнул в ответ.
Хорек вернулся, хлопнул его по плечу:
– Не робей! Девка что надо! Законная девка. Понял?
Димка то ли кивнул, то ли нет. Ему вовсе не хотелось, чтобы кто-то в случайном разговоре поминал Ксану.
Школу Димка любил. Лишь принято говорить: «скорей бы десятый класс», «скорей бы закончились уроки», а достаточно проболтаться, к примеру, два дня, как сразу начинаешь понимать, что без школы жить скучно. И бывает, ничего нового не произойдет, ничего особенного не услышишь, но каждое утро перед школой чего-то ждешь от нее.
Так было всегда. А теперь Димку влекло сюда еще и совершенно определенное желание увидеть Ксану. Редко случалось, что они перебрасывались на перемене одним-двумя словами, но Димка постоянно видел ее перед собой, и его не оставляла убежденность, что Ксана тоже чувствует его присутствие… Эта связь между ними не обрывалась и после школы.
Димка выпросил-таки у отца бинокль. Это была память о его погибшем фронтовом друге. Завернутый в гимнастерку бинокль хранился на дне материнского сундука, лишь от случая к случаю Димке разрешалось поиграть с ним на глазах у взрослых. Но теперь Димка сам стал взрослым, и, вручая ему бинокль, отец напомнил об этом. Правда, серьезности его хватило только на воспоминания о друге. Завершил он свои наставления всегдашней насмешкой:
– Небось кого-то хочешь получше разглядеть в Ермолаевке?
Отец не ошибся. Димка уехал по дороге в сторону Холмогор за поселок и там устроил свой наблюдательный пункт.
Теоретически он ставил себе задачу выяснить, куда, в какой конец Ермолаевки ехать: если не ушел по своим делам Валерка и будет на крыльце, то к Валерке, если выйдет из дому Ксана, то ненадолго к ней. Но Валеркин дом отсюда практически не просматривался, его загораживала чья-то крыша, хотя угол двери и часть крыльца было видно… Так что Димка больше часа наблюдал в основном за домом Ксаны и поехал к ней.
Она вышла в белом платье, какого Димка еще не видел у нее, с книгой и одеялом в руках. Расстелила одеяло на том самом месте, под акациями, о котором говорила Димке, когда он обещал не подсматривать… Сорвала веточку акации, потом скинула тапочки, прежде чем ступить на одеяло, и, раскрыв книгу, легла.
Только вблизи Димка рассмотрел голубые лепестки на ее белом платье.
– Ай, ну что ты пугаешь! – вздрогнула Ксана, когда он просигналил в двух шагах от нее. Потом глянула в сторону дома и, заметив бинокль, полуутверждающе спросила: – Наблюдал?
– Ну, что ты! – лихо соврал Димка. – Ехал мимо, смотрю – ты!
– А я тебя видела. – Ксана села, обтянув на коленках платье. – Вон там! – Она показала в сторону Долгой и уточнила: – Нет, не когда-нибудь, а как пришла сюда, гляжу – кто-то велосипед берет.
Димка посмотрел по направлению ее руки и убедился, что, один в голом поле, он был виден отсюда не хуже, чем в оптику.
– А я там руль чинил. Ехал из Холмогор, что-то заедать стало, заодно смазал немного, – продолжал он врать с легкой душой, почему-то уверенный, что ей не важно, врет ли он, говорит ли правду.
Ксана засмеялась тем негромким, но радостным смехом, в ответ на который Димкины губы сами растягивались в улыбку.
– Немножко понаблюдал, конечно, раз уж случилась остановка! – добавил он.
Ксана чуточку покраснела.
– Дай, я гляну!
Димка протянул ей бинокль.
– Только покрути вот здесь: сначала для одного глаза, потом для другого, чтоб лучше видно.
Ксана покрутила.
– Ой! Рядом совсем! – Она поглядела на Димку. – Ну конечно, это все равно что подсматривать! – Придвинув ногой тапочки, надела их, поднялась и, глядя через окуляры на окраину Шахт, остановилась рядом с Димкой. Перечислила: – Собаку вижу… Корыто с бельем… Дяденька какой-то на мотоцикле… А где твой дом?
Димке было приятно, что она радуется.
– Моего не видно. – Он развернул бинокль в ее руках немного правее. – Три крыши подряд зеленые видишь?.. Вот за ними.
Ксана перевернула бинокль и, прищурив один глаз, посмотрела через окуляр с обратной стороны.
– Так тоже интересно! Чего ты смеешься?.. То он приближает, а то совсем издалека! – объяснила она. Но бинокль все же перевернула опять и оглядела Холмогоры, потом выгон за деревней, откуда текла речка, потом лес…
- Предыдущая
- 20/44
- Следующая
