Край безымянных вершин (отрывки) - Тихи Герберт - Страница 1

• 1/9
• Следующая

Между выдающихся восхождений последних лет покорение гималайского гиганта Чо-Ойю (8153 метра над уровнем моря) выделяется, как пример выдержки и товарищеской взаимопомощи. В 1954 году на штурм этого восьмитысячника выступил небольшой отряд во главе с известным австрийским географом и спортсменом Гербертом Тихи. Три австрийца (из них только два альпиниста) и несколько шерпов — вот и весь состав отряда. Если вспомнить, с какими силами — до десяти альпинистов и сотни носильщиков — выходят обычно на штурм таких вершин, можно понять, какая отвага и вера в свои силы и силы своих товарищей потребовались от восходителей.

Восхождение на Чо-Ойю оказалось серьезнейшей проверкой физических сил и душевных качеств участников, тех самых качеств, которых требует альпинизм и которые он воспитывает. Читая рассказ о том, как была взята вершина, невольно восхищаешься мужеством Герберта Тихи. С обмороженными руками, он был готов вдвоем с товарищем совершить отчаянную по смелости попытку достичь цели. Но едва ли не большее восхищение вызывает подвиг шерпов. Замечательный восходитель-ветеран Пазанг Дава Лама, участник пяти экспедиций на Джомолунгму и французской экспедиции на Аннапурну Аджиба, опытный альпинист Гьялсен совершили тяжелый переход с грузом, чтобы обеспечить отряд всем необходимым для штурма. Но и это не все! На следующий день Пазанг, отказавшись от законного отдыха, настоял на том, чтобы идти к вершине. Его смелость в соединении с выносливостью и упорством обеспечила успех броска. На всех трудных участках Пазанг помогал Тихи, и именно ему австрийцы в первую очередь и обязаны тем, что смогли ступить на заветную вершину.

…У этого подвига есть своя предыстория. Знакомясь с ней, мы узнаем, как сложилась спортивная и просто человеческая дружба австрийца Герберта Тихи и шерпов Пазанга, Аджибы и Гьялсена.

Годом раньше Тихи первым из европейцев прошел от столицы Непала — Катманду через весь Западный Непал до индийской границы. Четыре месяца, с августа по ноябрь, длилось это путешествие, во время которого участники собрали много ценных сведений, посетили уединенные деревни, узнавая черты быта и истории этого края, совершая восхождения. За эти четыре месяца произошло еще одно событие, которому Герберт Тихи в книге «Край безымянных вершин» придает едва ли не самое большое значение: здесь сложилась и прошла испытания дружба между руководителем отряда и его верными спутниками шерпами Пазангом, Аджибой, Гьялсеном, Пембой.

Двигаясь по маршруту Катманду — Джагат — Джомосом — Пелак — Тибрикот — Джумла — Рена — Чайнпур — река Сети — Кали — Индия, путешественники осмотрели много знаменитых горных массивов: Аннапурна, Дхаулагири, Канджироба Химал, Симине Химал, Патраси Химал, Саипал. Большая протяженность и сложность маршрута потребовали предельной спайки участников маленького отряда.

Что знал Тихи о своих спутниках к началу похода? Он слышал об огромном опыте Аджибы, знал, что Пазанг, еще в 1937 году штурмовавший с англичанином Спенсером семитысячник Чомолхари, считался среди шерпов лучшим восходителем наряду с Тенцингом и Анг Тхаркэем. Но в трудном путешествии он узнал их по-настоящему.

Сам Герберт Тихи просто и выразительно пишет об этом:

«В моем рассказе не будет никаких сенсаций. Правда, мы с предельно скромными средствами совершили первовосхождение на три шеститысячника и два пятитысячника. Правда, я был первым европейцем, который прошел весь Западный Непал, посетив совершенно неизведанные места. Но все это ничто по сравнению со счастливыми мгновениями, когда мы впервые увидели Дхаулагири с севера, когда мы любовались огненным закатом у подножия Сисне Химала и сухая желтая трава казалась объятой пламенем или когда я пожал на прощанье руку Пазанга и услышал его тихий голос: „Приезжай опять — теперь мы друзья“.

И Тихи приехал опять, и дружба помогла им вместе совершить свой спортивный подвиг.

Предоставим слово Герберту Тихи. Отрывки из его книги «Край безымянных вершин» расскажут о некоторых, наиболее интересных эпизодах путешествия.

Л. Жданов

Мы не могли пожаловаться на недостаток внимания. На склоне, вдоль вала, окружающего двадцать домов деревни Чхаркабхотгаон, выстроились местные жители; со всех сторон на наш усталый отряд были устремлены удивленные взоры.

Пазанг пошел договориться о ночлеге. Его встретили приветливо, и он скрылся в воротах. Мы остались ждать в кольце людей, не сводящих с нас больших вопрошающих темных глаз. Вернувшись, Пазанг сказал, что не советует ночевать в деревне: комнаты тесные, низкие и грязные.

Решили разбить палатки по соседству с валом, на площадке, обычно служащей током; высокая каменная стена защищала ее от ветра.

Тем временем спустились сумерки, ведя за собой леденящий холод. Пазанг снова направился в деревню купить дров.

В этом краю мало деревьев: Чхаркабхотгаон лежит на высоте 4200 метров над уровнем моря. Местные жители понимали, что долг хозяев обязывает их снабдить нас топливом, но кто захочет ни с того, ни с сего делиться с трудом созданными запасами или идти невесть куда за хворостом? Только жребий мог решить, кому же придется пожертвовать собой и отправляться за дровами, вместо того чтобы упиваться редким зрелищем: необычные палатки, странные люди, у одного даже желтые волосы!

Мужчины бросили кости, и двое проигравших покорно удалились.

И вот горит костер, поставлены палатки, но мы то и дело поглядываем на деревню. Надежно укрывшаяся за крепостным валом, она всем своим видом говорит о тепле и жизни, словно маленькое птичье гнездо на макушке могучего дерева., Из незастекленных окошек порой выглядывает слабый луч света.

Потянулись с пастбищ сотни овец и яков. Они долго теснились перед узкими воротами, и я понял совет Пазанга отказаться от ночевки в деревне: казалось, вернется с пастбищ скот — и людям просто не останется места.

Паломничество к нашему лагерю кончилось. Большинство мужчин занялись хозяйственными делами, женщины готовили ужин. Лишь ребятишки по-прежнему возились неподалеку. Они с увлечением играли в какую-то свою игру и прыгали на корточках, как лягушата, издавая странные звуки, время от времени прерываемые веселым смехом. Я попытался повторить их движения, однако после длительного перехода ноги почти не гнулись и мои неуклюжие попытки не вызвали восхищения зрителей. Шерпы смущенно улыбались — они явно считали, что должен же быть предел причудам белого человека!

Хотя мы поладили с местными жителями, но дети все же держались от нас на почтительном расстоянии. Вдруг каким-то образом Один малыш лет шести столкнулся со мной; он настолько увлекся игрой, что забыл об осторожности.

Наступила мертвая тишина, дети замерли в причудливых позах: что будет с несчастным, который задел чужака? Сам виновник тоже оцепенел от страха. На меня завороженно смотрели раскосые глазенки, в которых можно было прочитать историю многовековых страданий его народа.

Я погладил малыша по щеке. Это была очень грязная щечка, но мои пальцы ощутили живое тепло, и я с волнением ждал, что черты маленького лица смягчатся. Внезапно карапуз засмеялся. Из страшного чужестранца я превратился в нечто обычное и понятное. Он потерся щекой о мою руку и запрыгал вокруг меня. Победа!

Час спустя вся деревня знала об этом случае, и если на следующий день нам удалось по необычно низкой цене купить овцу, то в этом была и моя заслуга!

Утром мы обнаружили, что неудачно выбрали место для лагеря. Солнце, едва прогнав холодную ночь, тут же скрылось за бугром, и мы оказались в ледяной тени. Пришлось поспешно отыскивать теплое местечко, укрытое утесами от ветра.

Шерпы приготовили замечательный завтрак: кофе, жареную печенку и замороженное кислое молоко. Мы считали, что имеем право на пир: Чхаркабхотгаон, который мы так мечтали увидеть, оказался реальностью; теперь мы не сомневались, что пройдем весь Непал и совершим не одно большое восхождение.

• 1/9
• Следующая