Сердце не верит в разлуку - Аллен Дина - Страница 20
- Предыдущая
- 20/32
- Следующая
Вопрос о собственной работе, или, точнее, об ее отсутствии, отошел в ее сознании на второй план. Дженна только надеялась, что сможет подыскать новое место.
Как-то раз за чаем миссис Таундсен спросила Саймона:
— Что ты собираешься делать с лондонским домом?
— Думаю пока его сохранить. Я могу останавливаться в нем, когда судебные дела задержат меня в городе, к тому же, Дженне наверняка иногда захочется приехать, чтобы походить по магазинам.
— Надеюсь, с Сюзи все в порядке, — вздохнула мать Саймона. — Не представляю, куда она подевалась на этот раз… Она говорила, что хочет провести отпуск с другом. — Миссис Таундсен не видела, как Саймон и Дженна переглянулись. — Но ничего, ключ от дома у нее есть, и я оставила ей записку, где мы и на сколько времени уехали. — Она снова вздохнула, на этот раз мечтательно. — Ах, Дженна, ты так часто гостила у нас в детстве. Кто бы мог подумать, что вы с Саймоном поженитесь… Вы тогда все время ссорились.
— О, Дженна уже тогда меня любила, правда, милая?
Насмешливые нотки в голосе Саймона развеселили всех. Но Дженна, метнув на него сердитый взгляд, пробурчала:
— Да, в детстве я была по уши влюблена в тебя.
Хэрриет Соумс дипломатично сменила тему, спросив отца Саймона, как поживают его цветы.
Джордж Таундсен хлопотал над любимыми растениями почти круглый год и очень гордился своим дельфиниумом, который не раз приносил ему призы на выставках. Он принялся подробно объяснять, как организовал уход за цветами в свое отсутствие, и Дженна, извинившись, ушла в дом.
Ее комната находилась под самой крышей, и даже при открытых окнах там было жарко. Дженна села на кровать и уронила голову на руки.
Все пошло наперекосяк. С каждым днем они с Саймоном все глубже увязали в паутине обмана. Хуже всего, что, заглянув в свое сердце, Дженна вынуждена была признать: рассказать правду ей мешает не только боязнь расстроить Таундсенов и бабушку. Какая-то часть ее души не желает возвращаться к реальности, с удовольствием купаясь в мечтах о том, чтобы она и Саймон в самом деле стали женихом и невестой.
Дженна резко поднялась, пытаясь выкинуть из головы опасные мысли, но они упорно не желали уходить.
Случилось ужасное, — она полюбила Саймона. Это открытие поразило ее, как удар грома. Дженна обхватила себя руками, словно это могло облегчить терзающую ее боль. Она бы и хотела отмахнуться от своих чувств, да было поздно. Только сейчас Дженна поняла, что все эти годы поддерживала в себе неприязнь к Саймону именно потому, что подсознательно чувствовала свою уязвимость? И вот теперь…
— Дженна, что случилось? У тебя что-то болит?
Саймон поднялся за ней в комнату — не иначе, как разыгрывая роль заботливого жениха. Дженна инстинктивно попятилась от него, не зная, что глаза ее потемнели от боли.
Он обнял ее за плечи, и Дженна почувствовала на виске его теплое дыхание. Она поспешно наклонила голову, чтобы он не мог видеть ее лица.
— Что случилось? — повторил он.
Он слегка встряхнул ее, как, бывало, делал в прежние времена. В Дженне проснулась злость.
— Что случилось? И ты еще спрашиваешь? Саймон, ты что, сам не видишь, что все пошло не так, как мы планировали! Мы должны были убедить твоих родителей и мою бабушку, что из нас получилась бы ужасная пара, а добились обратного!
— Возможно, они знают нечто, чего не знаем мы, — шутливо предположил Саймон. — Может, нам стоит забыть о своих планах и согласиться с ними.
Дженна застыла. Она понимала, что он всего лишь шутит, но как же ей было больно!
Саймон почувствовал ее напряжение.
— Я понимаю, тебе тяжело, расслабься.
Она сама не заметила, как это произошло, но ее голова оказалась лежащей на плече Саймона, и ей вдруг показалось, что она обрела дом после долгих скитаний. Как было бы хорошо и вправду расслабиться, переложив тяжесть проблем на эти сильные плечи, и признаться ему в своих чувствах…
В мозгу Дженны зазвенел сигнал тревоги. Она снова напряглась, испугавшись, что опасно близка к тому, чтобы попасть в недопустимую зависимость от Саймона. Она слишком вошла в роль невесты, — наверное, потому, что ей в глубине души хотелось верить в реальность их выдумки.
— Успокойся. Разве дела так уж плохи? — уговаривал Саймон.
Но от его насмешливого сочувствия ее глаза заволокли слезы.
— Терпеть не могу обманывать близких, — пробормотала Дженна. Это была лишь часть правды — та часть, которую она могла без опаски открыть. — Нам придется им все объяснить.
Она хотела сказать совсем не это! Если Саймон согласится, ее мечтам придет конец. Дженна почувствовала, как он напрягся, словно разделяя ее отчаянье. Но затем он небрежно заметил:
— Давай пока оставим все, как есть, ладно? Вот увидишь, в конце концов все образуется.
Он легко коснулся губами ее волос, и она удивленно подняла голову. Губы ее слегка приоткрылись. Руки Саймона, державшие ее за плечи, сжались крепче.
— Ты ведь понимаешь, как наши родные истолкуют наше отсутствие? Если мы задержимся еще на несколько минут, мама придет звать нас вниз, — прошептал он изменившимся, чуть охрипшим голосом.
Эти непривычные нотки заставили Дженну затрепетать. Она посмотрела ему в глаза и открыла было рот для ответа, но Саймон поцелуем заставил ее молчать.
Дженна попыталась бороться с поднимавшимся в ней желанием, но битва была проиграна, не успев начаться. Издав тихий стон удовольствия, она прильнула к Саймону и отдалась во власть желанию, которое так долго зрело в ней. Характер поцелуя изменился, губы Саймона стали более настойчивыми…
— Саймон, Дженна, куда вы пропали?
Голос миссис Таундсен вернул Дженну к реальности. Отпрянув от Саймона, она опустила лицо, боясь выдать себя.
— Все в порядке, мама, мы уже спускаемся, — крикнул он и, не глядя на Дженну, открыл дверь, пропуская ее вперед.
В этот вечер все были приглашены в гости к той самой паре, у которой Таундсены и Хэрриет Соумс обедали в день приезда Дженны и Саймона. По-видимому, Лебраны вели светский образ жизни. Мадам Лебран до замужества жила и работала в Париже и, переехав в провинцию, изо всех сил старалась не превратиться в «домашнюю клушу», как она выражалась. У них с мужем было двое детей, которые уже выросли и уехали учиться в Париж. Дженна слышала о Лебранах только хорошее, но, несмотря на это, она не очень рвалась в гости — в основном потому, что не хотела, чтобы об их помолвке узнал кто-то еще.
Одеваться не хотелось, и Дженна все еще раздумывала, какое из двух привезенных с собой платьев выбрать, когда в ее спальню вошла бабушка.
Дженну всегда поражала не только женственная элегантность пожилой леди, но и ее неиссякаемая энергия. Бабушка сумела заполнить зияющий провал в жизни осиротевшей девочки и стала для нее надежной опорой, мудрым советчиком и образцом того, какой должна быть женщина. Хэрриет Соумс была творцом собственной судьбы и живым подтверждением тезиса, что женщина может не просто выжить, но и вести полноценную и счастливую жизнь без мужчины.
Подростком Дженна как-то раз спросила бабушку, почему та не вышла замуж второй раз. Хэрриет ответила, что не рассчитывала найти человека, который мог бы сравниться с романтическим образом ее молодого мужа, сохранившимся в воспоминаниях.
— Во всяком случае, Дженна, так я объясняла это себе и другим. Вероятно, на самом деле я просто стала независимой и слишком дорожила своим образом жизни, чтобы его менять.
Дженна показала бабушке два платья, висевшие рядом на вешалке.
— Не могу решить, что мне надеть.
— По-моему, вот это выглядит симпатично, и в нем не будет жарко. — Пожилая леди пощупала хлопчатобумажную ткань скромного голубого платья в белый горошек с матросским воротником и сквозной застежкой на спине. — Дженна, что-то случилось?
Девушка тут же отвернулась, чтобы бабушка не видела выражения ее лица.
— Нет, все в порядке. — Она почувствовала себя девчонкой, застигнутой за похищением конфет из буфета.
- Предыдущая
- 20/32
- Следующая
