Горький ветер свободы - Куно Ольга - Страница 7
- Предыдущая
- 7/78
- Следующая
Гораздо важнее тут было другое. Дон – это не местный титул, не арканзийский. И не северный, не из моих краев. Такой титул существовал в Галлиндии – государстве, граничившем с Арканзией. Я знала об этом исключительно благодаря общему образованию. Сказать, что мне было так уж много известно о Галлиндии, не могу, но, если судить по обрывочным сведениям из энциклопедий и случайно прочитанных книг, она была более цивилизованна, чем Арканзия. Более цивилизованна в нашем, северном, представлении. С точки зрения самих арканзийцев, это скорее мы являлись безнадежными варварами. Но точка зрения арканзийцев мало меня волновала.
Некоторым образом Галлиндию можно было считать самой южной из северного блока стран. Язык там использовался арканзийский. Это было место, где южная природа сочеталась с северным мировоззрением. Пальмы – с аккуратностью северных садов, смуглость кожи – со строгими нарядами, знаменитые арканзийские бани – со светскими балами. Смешение культур, переплетение ментальностей. Но вряд ли все это будет иметь для меня хоть какое-то значение.
– Сандра.
Я все-таки решила ответить на вопрос Ренцо. Не раскрывая при этом знание его языка. Ответила – и тут же почувствовала презрение к самой себе. Словно поддалась, пошла навстречу, начала смиряться с тем, с чем мириться не могла и не имела права.
Ренцо молча кивнул. Никаких «очень приятно» говорить не стал: наверняка при общении с рабыней это неуместно, к тому же все равно он считал, что я его слов не пойму. Данте тоже коротко кивнул, давая понять, что принимает информацию к сведению.
– Если ты закончил с лирическими отступлениями, то нам пора поторопиться, – обратился он к Ренцо. – Близится время встречи, и мы не заинтересованы в том, чтобы оскорбить этих людей. Особенно на их территории.
– Вовсе они не оскорбятся, – поморщился Ренцо, но шаг вслед за Данте прибавил. Я подстроилась под их темп. Ничего сложного в этом не было: шли они быстро, но отнюдь не бежали. – Это же арканзийцы. Для них здесь прийти вовремя – это все равно, что проявить слабость. Чем больше человек позволяет себе опоздать, тем он респектабельнее.
– Где ты успел понахвататься таких познаний? – усмехнулся Данте.
– Я все-таки здесь далеко не в первый раз, – откликнулся Ренцо. – И не во второй, как ты. Да и вообще, редко, что ли, нам приходится иметь с ними дело?
Я слушала и выхватывала потенциально важную для себя информацию. Первое: мои спутники явно недолюбливали арканзийцев. Второе: с местными у них были какие-то дела. И третье: по-видимому, статус Ренцо был ниже, чем у Данте, однако их отношения представлялись достаточно близкими. Решения принимал Данте, но Ренцо был с ним на «ты» и позволял себе вступать в споры. Да и вообще в их общении ощущалась легкость, как между друзьями.
– То-то и оно, что нередко, – отозвался между тем Данте, умудряясь пробираться через толпу местных бездельников, почти не замедляя шага. – И я предпочитаю лишний раз не рисковать. Нам с ними еще путешествовать без малого неделю.
Путешествовать? К тому же не только с этими двумя, а еще и с какими-то арканзийцами? Час от часу не легче! Как будто мне и так было мало приключений. Я со всей возможной жесткостью пресекла на корню приступ жалости к себе. Давай, Сандра, давай, еще разревись тут у них на глазах. Им точно понравится. И вообще, для чего они меня купили? Это оставалось полнейшей загадкой. Ренцо – тот хотя бы пытался торговаться, но Данте с легкостью заплатил баснословные деньги за рабыню, проявившую высшую степень непокорства. Почему? Пока я видела только один вариант ответа: он из тех господ, которым нравится ломать людей. Им доставляет удовольствие давить на человека со свободной волей, бить, унижать, издеваться и в конечном счете превращать в жалкое, окончательно сломленное пресмыкающееся. Внешне, конечно, южанин был совсем не похож на такого человека, напротив, вид он имел вполне приличный, я бы даже сказала благородный… Но подобные люди почти всегда выглядят со стороны именно так. И полноценно раскрываются лишь при близком знакомстве, каковому не приведите боги состояться.
Впрочем, бояться не стоит. Опасаться – да, но не бояться. Я сумею разрешить ситуацию прежде, чем у них появится возможность причинить мне вред. Во всяком случае, только на это мне и оставалось надеяться.
– Почему ты решил купить эту рабыню? – Похоже, данный вопрос беспокоил не только меня, но и Ренцо. – Ты ведь понимаешь, момент сейчас не самый удачный.
Данте, однако, особой разговорчивости не проявил.
– Решил купить – и купил, – лаконично ответил он, пожав на ходу плечами.
Я могу тебя понять, – немного погодя продолжил Ренцо, – но ты ведь осознаёшь, что впереди у нас путешествие через пустыню? Сможет ли она его осилить? Посмотри на нее. – К слову, этого Данте не сделал. – Она явно измотана путешествием на пиратском судне. И ты собираешься прямо сегодня взять ее с собой в Дезерру? – Дезеррой называлась пустыня, располагавшаяся в северной части Арканзии. Дорога из Останы в Галлиндию лежала именно через нее. Стало быть, эти двое уже сегодня планировали пуститься в обратный путь. – Не лучше ли оставить ее здесь? Что если она просто не выдержит дорогу?
Однако Данте было не пронять.
– А у нее не будет выбора, – откликнулся он. – Выдержала плавание на корабле пиратов – выдержит и пустыню. Не такое уж долгое это путешествие. Да и не такое уж изнурительное.
Развивать тему не стали, да у них и не было такой возможности. В этот момент мы, по-видимому, достигли цели нашего путешествия – располагавшейся в нескольких кварталах от центра города таверны. Арочный вход оказался настолько низким, что даже мне пришлось, заходя, пригнуть голову, что уж говорить о моих спутниках. Ощущение было такое, будто впереди – не таверна, а пещера, каких великое множество в здешних горах.
Внутри картина оказалась совсем иной. Здесь все выглядело ухоженно, роскошно и даже, наверное, уютно. Наверное, потому что мое представление об уюте и о том, как должна выглядеть таверна, радикально отличалось от увиденного. Здесь не было ни столов, ни стульев, ни скамей. Ни свечей, ни канделябров, ни картин на стенах. Вместо этого – полы, устланные коврами и циновками. Места, предназначенные для посетителей и соответствующие нашим столикам, были условно обозначены на полу при помощи дополнительных мягких ковриков и многочисленных подушек разных размеров и цветов. Подушки были разбросаны, а точнее сказать, тщательно разложены в художественном беспорядке, создавая атмосферу беззаботности и одновременно делая пребывание на полу комфортным… Комфортным – это опять же в понимании местных, а не в моем. Вместо столов – просто дополнительные тростниковые циновки, вокруг которых, собственно, и располагались подушки. На этих циновках были расставлены подносы с кушаньями, узкогорлые кувшины, кубки и прочее. Посетители либо сидели, по-южному скрестив ноги, либо полулежали (я бы даже сказала «возлежали»), опираясь на подушки. Некоторые курили кальян.
Цветные занавески на узких окнах были умышленно задернуты, помещение наполняли светом низко висящие лампы. Стены были увешаны узорчатыми коврами. От переливов красного, желтого, черного, коричневого и оранжевого рябило в глазах.
Едва мы вошли, к нам сразу же подбежал слуга, одетый в широкие штаны, рубашку и жилет, и поклонился настолько низко, что практически согнулся пополам. Я ожидала, что у него хрустнет позвоночник, но парень распрямился с привычной легкостью и что-то шепнул Данте. Тот утвердительно кивнул, и слуга повел нас к одному из «столиков».
На ковре с немалым комфортом устроился полный мужчина невысокого роста, с загорелым лицом круглой формы и типично арканзийскими чертами, одетый в белые брюки и длинный белый халат, украшенный пуговицами из чистого золота. О последнем можно было догадаться даже невзирая на скудное освещение. Вообще этот мужчина выглядел холеным, богатым и полным чувства собственной значимости, коего нисколько не стеснялся.
- Предыдущая
- 7/78
- Следующая
